Отпуск&Детектив - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 1

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

– Только ты могла так хорошо устроиться! – завистливо вздохнула Трошкина, обласкав взглядом белоснежную громаду лайнера с красивым названием «Аркадия». – Взять отпуск на одной работе, чтобы попробоваться на другую, причем испытательный срок пройти не где-нибудь, а в круизе!

Я не успела ей ответить, потому что заговорил Денис:

– Может, все-таки откажешься, Ин? Не нравится мне все это.

Я опять не успела ответить, потому что вскипела Трошкина:

– С ума сошел, Кулебякин?! Отказаться от бесплатного путешествия в Италию и Грецию – ради чего? Чтобы три недели сидеть в нашей пыльной провинции?! И когда – сейчас, когда в Европу особо не выберешься, вся доступная нам заграница – Абхазия и Турция?! Даже непонятно, каким чудом Мамаев запустил этот свой круиз.

– Чего тут непонятного? – пожал плечами, встряхнув сидящего на них сынишку, брат мой Зяма. – Деньги по-прежнему решают если не все, то очень многое, а их у Мамаева полно. Владелец заводов, газет, а теперь еще и пароходов…

Все снова посмотрели на лайнер. У входа на трап приплясывали на ветру разноцветные воздушные шарики, привязанные к декоративной арке, по обе стороны от нее расположились музыканты духового оркестра. Они играли «Прощание славянки», щедро разбрасывая солнечные зайчики сияющими золотыми трубами.

– Пора, – сказала я, определенно чувствуя: прощанье затянулось.

Можно подумать, я не в круиз по теплым морям отправляюсь, а в суровый дальний поход.

– Я помогу с багажом. – Денис нагнулся к чемодану.

– Я тоже! Аллочка, подержи. – Зяма передал ребенка жене и тоже потянулся за моим багажом.

– Ой, да не надо мне так кланяться, можно просто поздороваться! – засмеялся проходивший мимо пижон в белых шортах и полосатом поло, с бежевым джемпером на плечах. – Привет, Малевич! Ты тоже в плаванье?

Зяма, который по паспорту Казимир, а потому в кругу друзей-художников неизбежно Малевич, разогнулся и поморщился:

– Привет, Баклан.

И, вспомнив о привитых мамой хороших манерах, представил нам своего знакомого:

– Знакомьтесь, Антон Бакланов, фотограф.

– Фотохудожник-портретист! – поправил его тот.

Он был еще молод, но уже лыс, как колено, и по количеству производимых его загорелой глянцевой головой солнечных зайцев мог поспорить с тромбоном неутомимого оркестра.

– Как же, как же, наслышан. – Зямина улыбка сделалась откровенно кислой. – Мамаев заказал тебе фотопортрет своей красавицы жены. Говорят, за баснословный гонорар?

– Достойный моего таланта, – а вот теперь Бакланов улыбался радостно.

– Но что-то ты никак с этим заказом не справишься, да, Антош? – Наверное, братец хотел спросить это сочувственно, но получилось злорадно. – Два месяца уже трудишься, и не выходит каменный цветок?

– Так ведь шедевры – не кролики, быстро не родятся, – отшутился фотограф. – Опять же в наших родных широтах колорита мало, а вот Италия и Греция – совсем другое дело, уж там-то я развернусь.

– А еще говорят – не продается вдохновенье, – опять съязвил Зяма.

Но Бакланов его уже не услышал – кинулся с руганью к парнишке, нагруженному кофрами с аппаратурой. Тот как раз уронил одну из сумок, и та пугающе загремела.

– Везет же дуракам. – Братец покачал головой – кудрявой, не как у фотохудожника-портретиста. – Такой заказ оторвал обормот! Мамаев ему мало того что огромный гонорар посулил, так еще и на новую аппаратуру раскошелился и в круиз везет на всем готовом, лишь бы только Баклан вдохновился как нужно.

– А покажите мне этого Мамаева, – попросил Денис, озираясь.

– Какой-то тон у тебя нехороший, – отметила чуткая Трошкина. – Как в «Ревизоре»: «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» Ты что-то имеешь против уважаемого владельца заводов, газет, пароходов?

– Да подозрителен он мне, всеобщий благодетель, – признался мой милый. – Бакланову этому золотые горы посулил, Инке нашей тоже наобещал с три короба…

– Усовестись, Кулебякин! – не выдержала я. – Какие еще три короба? Приличную оплату за непростую, между прочим, работу!

– Вот-вот! – развернулся ко мне любимый, играя желваками на щеках. – Что это за работа такая – дневной секретарь? Поди, есть еще и ночной? Пройдешь испытательный срок – получишь соответствующее повышение?

– Фу, как некрасиво! – втиснулась между нами Трошкина. Строгая и справедливая, как Богоматерь с младенцем. – Майор Кулебякин, что за пошлая ревность?

– Да, есть и ночной секретарь! Его Васей зовут, – сообщила я раздувающему ноздри Денису поверх плеча невысокой Трошкиной. – Уж не знаю, зачем он Мамаеву нужен, видимо, некоторые люди работают днем и ночью!

– Ясен пень, миллиардерами лежа на боку не становятся, – поддакнул Зяма. – Вот, кстати, и сам Мамаев подъехал. Гляди, Дэн, ты же хотел на него посмотреть!

На причал выехал сияющий дорогой автомобиль и подкатил почти к самому трапу. Водитель выскочил, открыл двери пассажирам. Джентльмен выбрался сам, а дама дождалась, пока ей подадут ручку.

– Это и есть Мамаев? – В голосе Дениса послышалось облегчение. – Да он же старикашка.

– Аркадию Кирилловичу шестьдесят два, – нарочито безэмоционально подсказала я.

– На кузнечика похож! – развеселился Кулебякин. – На сверчка, точнее. Серенький такой, в этих своих штанишках, как подстреленный!

– Это, брат, не штанишки и не серенькие, – поправил Зяма, жадно рассматривая наряд миллиардера. – А настоящий богемный яхт-шик. Стильный брючный костюм песочного цвета, идеально для мероприятия формата Cocktail Attire, вот только шейный платок тут, по-моему, лишний…

– Платочек отстойный, – радостно согласился Денис. – Такие реально только старикашки носят. – Он повернулся ко мне: – Ладно, Инка, иди уже. Не заставляй дедусю ждать.

Мамаев уже поднялся до середины трапа и, развернувшись к лайнеру спиной, снисходительно махал ручкой публике на причале и в колоннаде Морвокзала. Жена его, блондинка в белоснежном костюме, дожидалась возможности взойти на борт, нетерпеливо похлопывая по перилам ручкой с бриллиантом на пальце и притопывая по ступеньке ножкой в лаковом лофере. От этих ее телодвижений количество солнечных зайчиков на причале умножилось в разы.

– Дедуся меня не ждет, – сухо ответила я Денису. – Приступаю к работе только завтра в девять утра.

– И все же не будем задерживаться, я хочу еще рассмотреть интерьеры. – Зяма наконец подхватил мой чемодан и заспешил к трапу.

Мамаев и его супруга уже взошли на борт. Поднявшись, мы не увидели их на палубе, но там и без того было на что посмотреть. Неизбежная при посадке толчея мешала полюбоваться лайнером спокойно, в режиме неспешной прогулки, но даже марш-бросок до отведенной мне каюты позволил убедиться: «Аркадия» – шикарное судно.

– Позолота, венецианская мозаика, но при этом много воздуха, – бормотал, озираясь на ходу, братец – известный дизайнер по интерьерам. – В коридорах репродукции Климта, в каютах… да открывай уже… ага, у тебя Шиле. Экспрессионизм, значит, уважает наш дедуся. Редкий случай – есть и деньги, и вкус!

– Идем. – Алка потянула мужа за руку. – Оставим Инку и Дениса, пусть попрощаются.

Мы с Кулебякиным остались вдвоем.

Я плюхнулась на кровать, занимающую большую часть одноместной каюты, и похлопала ладонью рядом с собой, но Денис не стал присаживаться. Он опустился на корточки и, глядя мне в глаза, настойчиво попросил:

– Пожалуйста, будь внимательна и осторожна. У меня дурное предчувствие…

– С чего это? Не на «Титанике» плыву. – Я попыталась отшутиться.

– Не знаю. Должно быть, интуиция матерого опера, – не улыбнулся майор Кулебякин.

– Не нагнетай, – попросила я.

А надо было прислушаться.

Интуиция матерого опера – вещь посильнее «Фауста» Гёте!