«Три звезды» миллиардера. Отель для новобрачных (СИ) - Тоцка Тала - Страница 19

— И кто их мать, раз уж на то пошло? — вскидывает Асадова суровый взгляд на сына. А потом переводит его на девочек. — Где ваша мама?

— Чьи это дети? — вторит ей асадовская тетка, обращаясь к присутствующим.

Мне не видно Артема, зато я хорошо вижу своих детей. Они жмутся друг к дружке и оглядываются, выискивая меня испуганными глазками.

Ну, хоть теперь я буду знать, на кого они похожи.

Артем тоже вглядывается в толпящийся персонал в поисках меня, и я делаю глубокий вдох. Я не должна бросать своих детей без поддержки. В конце концов, это все равно когда-то случится.

Стоит принять решение, и внутри разливается удивительное спокойствие. Скручиваю волосы в жгут, перебрасываю через плечо и медленно иду через холл к детям.

На Артема стараюсь не смотреть, но мне и не надо. Я и так все чувствую. Пока дохожу до середины холла, от меня остается обугленная головешка. Его испепеляющий взгляд прожигает до костей.

Подхожу к детям, обнимаю Маргошу с Милашей, они прилепляются ко мне с обеих сторон. Марьяша цепко хватается за ткань юбки и прячет личико у меня на животе. Сердце болезненно сжимается, так становится их жаль.

— Здравствуйте, госпожа Асадова, — держу голову ровно, смотрю ей прямо в глаза. — Меня зовут Алена Плохая, я управляющая этим отелем. А это мои дети.

Решаюсь и поднимаю глаза на Артема. Тут же хочется закрыться и с воплями сбежать, потому что его лицо сейчас кажется каменным. Но я усилием воли заставляю себя собраться и говорю тихо все с тем же неизвестно откуда взявшимся спокойствием:

— Твои таблетки оказались полным отстоем, Асадов. Они не сработали.

Меня вновь с ног до головы охватывает испепеляющее пламя, и под этим взглядом я чувствую себя ведьмой, сгорающей на средневековом костре.

Странное ощущение, снаружи от яростного взгляда Асадова я горю, а внутренности пробирает холодом.

Между нами повисает ледяное молчание. Это молчание как стена — прозрачная, искрящаяся и толстая. От пола до потолка, а потолки в отеле высокие.

Артем весь как будто закаменел. Он по-прежнему стоит, сунув руки в карманы, но я готова спорить на мою годовую зарплату, что в карманах они сжаты в кулаки. И больше всего ему хочется сжать их на моей шее.

— Тема, — жалобно зовет Асадова, дергая его за рукав, — сыночек, что это значит? Это не то, что я подумала?

— Галя, Галочка, не нервничай, — на всякий случай предупреждает ее сестра, что на мой взгляд совершенно излишне. Мадам Асадова начала нервничать как только переступила порог отеля, и вряд ли сегодня остановится.

Внезапно Артем отмирает. И я вздрагиваю, когда слышу его беспощадный замороженный голос.

— Да, мама. Это именно то, о чем ты мечтала, выбирая этот отель. Можешь познакомиться со своими внучками. Вот это Маргарита, это Милана, а это Марианна.

— Внучки? — севшим голосом уточняет Асадова. — Как внучки? Все три?

— А как ты думаешь? — у него ни один мускул на лице не дергается. — Хотя можешь уточнить у их мамы.

— Но если они мои внучки, то это значит, что ты… — Асадова закрывает рот рукой и безмолвно тычет сначала на девочек, потом на Артема.

— Именно, — кивает тот, — они мои… дочери. Маргарита, Милана и Марианна Асадовы.

Я замечаю, как он сглатывает прежде чем сказать «дочери». И тут подает голос Марьяша.

— Мы Плохие, — закусив губку, говорит моя младшая девочка.

— Что ты такое говоришь, моя рыбонька! — всплескивает руками Асадова. — Какие же вы плохие? Вы просто чудесные! Булочки мои сладкие!

— Они Плохие потому что у них мама Плохая, — Артем поворачивает ко мне голову, и мне снова хочется с воплями убежать. Потому что этот взгляд не обещает ничего хорошего. — Но мы это быстро исправим. Да, Аля?

Не успеваю опомниться, как он подходит к девочкам и садится перед ними на корточки. Они смотрят настороженно, но Артем очень старается говорить спокойно. Представляю, как ему это сложно дается, потому что я вижу как подрагивают его руки.

— Понимаете теперь, почему я прошел испытание? Потому что я ваш настоящий папа. Теперь за меня не надо отдавать игрушки. Еще у вас есть две бабушки — Галина и Лариса. У меня есть предложение. Вы сейчас идете в машину с бабушками, а потом мы с вами едем ко мне домой.

— А мама? — спрашивает Милаша.

— Мама? — Артем поднимает глаза и одаривает меня взглядом-очередью. — А мама приедет потом. Ну что, поехали? Тетя, отведите моих детей в машину.

Он так давит при слове «моих», что меня чуть не сбивает с ног. Но я быстро прихожу в себя.

— Нет, — говорю с тихой яростью, глядя в глаза Асадова.

Я чувствовала, что так будет. Не надо было от него прятаться. Надо было хватать детей, садиться в первый попавшийся самолет и лететь на другой конец планеты.

И тогда Асадов не забрал бы у меня детей.

Его тетка берет девочек за руки и ведет к выходу, но они оглядываются на меня, останавливаются, и я готова наброситься на Асадова с кулаками.

— Нет, — повторяю, задыхаясь, — ты никуда их не повезешь. Я против. А если попробуешь увезти детей силой, я вызову полицию.

— Да? — делано изумляется тот. — Серьезно? С моим мнением ты не сильно считалась все эти пять лет.

Не успеваю возразить, как он подходит впритык и больно сдавливает локоть.

— А теперь послушай меня, — его голос звенит как высоковольтный провод. — Я запущу процесс установления отцовства прямо сейчас. Если ты включишь мозг и не будешь чинить препятствий, позволю тебе видеться с дочками. Когда мне будет удобно. Если будешь мешать, я сегодня их не увезу. Но как только мое отцовство будет установлено, я подам иск в суд, что ты намеренно скрывала моих детей. Процесс обещаю громкий. Все-таки, наследницы Асадова находятся не каждый день. Угадай, как скоро ты останешься без работы. О том, кто выиграет дело, мне даже неинтересно говорить.

— Твоя охрана запретила мне к тебе приближаться, звонить и писать. Ты сменил номер телефона, а меня заблокировал, — теперь я сжимаю кулаки от ярости. — Извини, но телепатировать я не научилась.

— Повторяю, разговор продолжим в суде. Покажешь там письма с уведомлением, которые ты мне отправляла. Или чеки по оплате услуг адвоката, которого ты наняла, чтобы сообщить мне об отцовстве. Можешь приложить видеоотчет, как я не стал его слушать и спустил с лестницы, — Асадов еще сильнее сдавливает локоть и уже не сдерживаясь хрипит: — Кто позволил тебе единолично распоряжаться моими детьми?

— Артем, что ты творишь? — его мать выглядывает из-за спины и с тревогой смотрит на Асадова. — Она мама. Ты серьезно собрался отобрать у нее эти три цветочка?

— Мама, не лезь. Иди в машину, — Артем не разрывает зрительный контакт, мы оба тяжело дышим, и между нами воздух так искрит, что нами легко можно было бы запитать весь отельный комплекс.

— Артем, — сглатываю слезы, которые уже текут по щекам, — Артем, пожалуйста. Не забирай у меня дочек. Я их так люблю…

Каменная маска на миг исчезает, и я вижу его лицо, перекошенное от смеси боли и злости. Но оно быстро вновь становится бездушной каменной маской.

— Я… я подумаю, — выдыхает воздух со свистом и разворачивается.

— Подожди, — хватаю его за рукав, — им нужны пижамки, игрушки.

— Ты серьезно считаешь, что я не в состоянии это все купить?

— Ты не понимаешь, — я вижу три встревоженных личика, которые издали следят за мной, машу им и улыбаюсь сквозь слезы. Я не хочу их пугать. — Марьяша любит с жабками, а Милаша со звездочками. У Марго просто розовенькая…

— Что с жабками? — непонимающе спрашивает Артем.

— Пижамка… — отворачиваюсь и вытираю слезы. — А еще Максимилиан…

— Значит привезешь. Мы будем в «Параллели». Думаю, ты сумеешь найти в городе мой отель и не заблудиться.

Он разворачивается, подходит к детям, без особых усилий поднимает их на руки — сразу всех троих. А я остаюсь стоять посреди отеля, беспомощно глядя им вслед.