Хочу просто выжить! (СИ) - Лазарева Элеонора - Страница 28

Они расспросили грифера торговца этим товаром, и тот ответил, что сейчас он его привез, и что раньше такого не требовали.

— Недавно был такой заказ, аж от самого старшего гаремщика, — кивал головой купец из нами, — Видимо он понадобился для одной из наложниц Нага, — продолжил он, — Вот и привез. Немного, правда, но весь товар выкупили. В следующий раз привезу больше, — хвастался он.

— Следующего раза не будет, — тихо зло хмыкнул Алексей, глядя в веселое и довольное лицо купца.

Теперь они знали, что Вера во дворце, ведь только она могла такое заказать. Никто из других племен никогда не употреблял этот напиток просто так. Это был скорее свадебный обряд, нежели употребление вина. Все, в основном, пили пиво.

— Видимо она дает тебе знак, — задумчиво констатировал Шон, сообщение купца.

Итак, у Алексея появилась первая ниточка, и он воспрял духом.

Вера лежала на лавке в купальне и вспоминала, как попала сюда уже в третий раз. Она была зла на себя, на Алексея, на свою наивность и глупость. Вчера, после очередной встречи с Нагом, она вновь еле сдерживала себя от желания собственного тела, которое откликалось на настойчивые ласки этого ненавистного змея. Её сопротивление еще больше возбуждало нага, и тот смеялся, глядя на раскрасневшуюся в его руках девушку.

— Ты сейчас уже хочешшшь меня, — насмешливо прищуриваясь, шипел он, сползая с ложа и присаживаясь на свернутые кольца мощного хвоста, — Я так и быть, подожду ещщщё. Вскоре ты будешшшь моей полностью, ведь я ещщё не показал тебе всего моего арсссенала любовных утех. Потом ещщщё будешшшь сама просссить.

— Не буду! — вскрикивала она, отодвигаясь от нага и прикрываясь остатками разорванных на ней, и так прозрачных, одежд, — Не дождешься! Я стала женой Алексея и буду ему верна.

— Я жжждал этого, — шипел он, смеясь, — мне нельзззя было брать твою девственность, но теперь ты вся в моей власти. Теперь ты будешшшь всегда готова принять меня в свое лоно. Ззздесь ты моя раба, пленница. Я купил тебя, и ззздесь нет для тебя свободы. Ты в моей власссти. Но я не хочу принужжждать, я хочу, чтобы ты сама отдаласссь мне, по страсссти. А это я умею делать.

Он уползал, оставляя расстроенную и озабоченную Веру. Она знала, что когда-то он её сломит, и она сдастся под его руками и языком. Но чувство к Алексею пока держали её на краю физических желаний, и кроха надежды теплилась в её груди.

— Где ты, мой дорогой муж, — шептала она вся в слезах, лежа на узкой лежанке её отдельных апартаментов, которые были предоставлены главной наложнице царя змеев.

Теперь, после стольких дней томительных ожиданий, она склонялась к мысли, что останется здесь навсегда и ей придется принять этого нага, потому что, по рассказам других наложниц, ту, которая либо очень сопротивлялась, либо надоедала, наг отдавал своим придворным и те использовали их по своим желаниям, часто передавая друг другу и насилуя в кругу таких же ненасытных нагов. Это было хуже всего.

— Тогда эти сами смерть призывают, — с ужасом шептались они и сами вздрагивали от таких слов.

Сейчас Вера одна лежала на скамейке в мраморной купальне и вспоминала свое приключение.

Она попала в один из карманов, которые устраивали змеи по поимке крупной дичи для кентавров. Те в свою очередь снабжали их свежей кровью, и продавали дичь на рынке другим племенам. Они не ели мясо, были сплошь вегетарианцами. Попав в капкан, она потеряла сознание, как и любое животное, так как змеи специально заполняли его сонным дурманом. Кентавр, который обходил свои ловушки, нашел там Веру и несказанно обрадовался такой добыче. Молодая, красивая, здоровая пленница могла много стоить на невольничьем рынке. Свой трофей он показал компаньону нагу и тот подал ему идею, предложить её в гарем к царю.

Пока её содержали вместе с другими невольницами в общем доме у кентавров, она сошлась с молодой сетой, которую украли с поля, где она с отцом и братом косили сено. Она-то и рассказала ей о малиновом вине, который никто из людей не употреблял, считая символом свадеб, а змеи и кентавры и вовсе не употребляли никакого человеческого алкоголя, даже пиво. У каждого было свое изобретение в этом случае: кентавры пили скисший кумыс, а змеи вдыхали пыльцу травы, схожей с наркотиком. Тем и веселились.

— Вот и поймет твой муж, что некому здесь пить такое вино. Даже мы его не имеем право пить. Так что это и выдаст твое местонахождение. Если он, конечно, так умен, как ты говоришь, и главное любит тебя.

На этом она с завистью смотрела Вере в глаза и тихо вздыхала.

— У меня такого нет. А жених может и не искать. И в гарем я не попаду, так как отдала парню девственность. Таких туда не берут, только рядовому нагу. А это какой будет, может и даже жестокий или циничный гад. Может продать и своим надсмотрщикам кентаврам. А девушки даже при первом контакте умирают под ними. Тебе повезет, если попадешь к хорошему хозяину.

— А разве они бывают добрыми? — спросила удивленная девушка.

— Бывают, — задумалась она, — Так говорят. Сама не знаю, — сказала сета и вздохнула, — Хорошо бы так было на самом деле.

И когда Вера узнала, что её купили в царский гарем она даже вначале обрадовалась, а потом вспомнила этого царского гада, и нахмурилась:

— Опять к нему. Что же мне так везет! Ладно, будем посмотреть. Всё же лучше, чем другой какой купил бы. Этого хоть знаю.

Так она оказалась вновь в спальне царя. Первой служанки нагини уже не было у нее в услужении, и когда она спросила про неё, то ей ответили, что та провинилась перед владыкой и была отвержена от такой почетной должности.

— Теперь она моет отхожжжие места, прислужжживая гаремным девушшшкам, и магию у неё отняли. И от этого она выглядит ужжжасно: ссстарая, сссморщщщенная, больная, — рассказывала с отвращением одна из служанок, когда Вера застала её за поеданием фруктов со своего стола.

Прижав к полу, она заставила ту теперь повиноваться ей беспрекословно.

— Теперь ты моя, — шептала Вера, придавливая коленом за шею, глупую служанку, заставшую ту на месте преступления, — и я не скажу главному гаремщику о твоей краже. Но если хоть слово обо мне скажешь, то придушу тут же, и мне за это ничего не будет. Поняла?

Та в ужасе кивала и кивала, соглашаясь на Верины слова.

— Клянись магической клятвой быть мне верной и служить до самой смерти!

— Клянусссь! — еле слышно прошелестела служанка, поглаживая шею, — До сссамой сссмерти ссслужжжить тебе верой и правдой!

Теперь Вера имела своего соглядатая, и уже многое знала о самом дворце, о его слугах и охране, о царе и его окружении. Теперь осталось узнать, ищет ли её Алексей и подать тому весточку, рассказав где она находится. Как раз малиновое вино и заказала она гаремщику, понимая, что муж обязательно догадается, если попадет в земли местных племен.

— Он умный и дотошный, — уговаривала себя девушка, — а я буду его ждать и надеяться.

Она слезла с лавки и скользнула в бассейн, окунувшись с головой. Вылезла и похлопала в ладоши. В комнату быстро вбежали служанки и принялись делать все процедуры, которые необходимы для принятия царского змея. Вера закрыла глаза и отдалась в опытные руки, которые мяли, массировали тело, увлажняя его мазями и маслами. Вскоре она лежала на атласном ложе, с прической и драгоценностями на обнаженном теле. Именно так змей велел встречать его. Что и вскоре последовало. Не успела Вера и подумать, как тот появился из зеленоватого облака, окутавшего одну из стен. Она уже знала, что это портал, то есть проход всюду, куда бы тот не захотел появиться. Таким образом он пробирался и в запрещенные для него земли Голоса, и там увидел Веру. Она понравилась ему и, понаблюдав, он решился на аферу — украсть и принудить к сожительству. Но не мог переступить приказ Голоса про девственность. Тогда он решил соблазнить её и разбудить желание. Что и получилось, в конце концов. Теперь же ему хотелось насолить тому Голосу и показать, что его силы тщетны и он, змей, может их ослабить. Таким образом, он показывает себя самым сильным в этом мире, который они делили меж собой. Его, Голоса, ставленники не удержались от соблазна, и теперь граница между их территориями не существовала, она пала и змей оказался самым сильным властителем и победителем. Поэтому-то он и принял Веру у себя во дворце, как только ему донесли, что видели её на невольническом рынке. Потирая ладони, он зло хмыкал: