"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Ижевчанин Юрий - Страница 90

Второе краткое письмо было Совету Старейшин.

"Достопочтенные старейшины славного, великого и знаменитого древнего города Линья! Я, Владетель Колинстринны Имперский Рыцарь Великий Мастер Тор Кристрорс, вступил в свои права и надеюсь на дружбу, торговлю и сотрудничество между нами".

Третье письмо он послал с гонцом Косъатира, который сообщил в Карлинор о прибытии Мастера Тора.

"Достопочтенные старейшины славного и процветающего города Карлинор! Я с сожалением слагаю с себя обязанности члена Совета Старейшин и руководителя ополчения города Карлинора, поскольку подданство, гражданство и знатность я буду платить отныне в своих владениях. Я благодарен городу за поддержку в трудную минуту и всегда буду вашим лучшим другом. Моя мастерская в вашем городе отныне будет платить налоги в полном объёме, поскольку, выйдя из городского гражданства, я утратил привилегии, которыми вам угодно было меня наделить в своем городе.

Владетель Колинстринны Имперский Рыцарь Великий Мастер Тор Кристрорс".

Словом:

Вернёмся на месяц пораньше и перенесёмся в город Линью. Этот славный своей историей, культурой, купцами и мастерами город, Венеция старкских земель, долгое время был независимой республикой и почти сохранил свой статус в старкской империи. Утратив лет двадцать назад имперский статус (практически по собственной недальновидности; но, конечно, горожане обвиняли во всём короля Старквайи), город не растерял богатства. Половина внешней торговли королевства Старквайи шла через него, да и во внутренней он занимал долю большую, чем даже столичный Зоор. В Старквайе было три очень богатых города: Линья, Зоор и раза в два победнее их — Карлинор. Во время рокоша Карлинор стал богатеть, так как значительная часть торговли переориентировалась на него, а принц Клингор проделал остроумный ход, сильно снизив пошлины на торговлю королевства Тромы, которая после этого тоже почти полностью переориентировалась на Карлинор.

Всё это было ударами по богатствам Линьи (правда, и Зоора также). В городе накапливалось недовольство. И за месяц перед сдачей города в большом секрете собрался Малый тайный сенат.

Сенат города по традиции состоял из трёхсот отцов-сенаторов. Они выбирали из своей среды шестьдесят самых мудрых и почтенных, а те жребием тайно отбирали тридцать, составлявших Малый тайный сенат. Когда число членов Малого тайного сената падало до пятнадцати, назначались новые выборы. Даже если бы король был в Линье, сенат предпочёл бы по какой-то формальной причине отложить формирование этого важнейшего охранительного учреждения республики, чем дозволить вмешательство монарха.

Члены Тайного сената обсуждали положение города. После того, как Клингор обосновался рядом с Линьёй, торговля резко упала. Смена военачальника ничего не изменила. И сенатор Абростуг, сын Иркултода, из древнего коренного линьинского рода Иктаф (имевший, впрочем, и старкское имя Ар Иситовар), вдруг сказал:

— А ведь принц Крангор несколько лет прожил в городе, учась у почтенного Суктраккита. И потом он все время навещал наш город.

Члены Малого Сената переглянулись. Принца привлекали в город не только воспоминания отрочества, не только его Учитель, но и дочь почтенного Абростуга Ариньисса Иситовар. Отец не поощрял их встречи, поскольку принц не смог бы жениться на девушке: браками в семье короля распоряжался король (вернее, фактически канцлер), который не потерпел бы неравнородного брака. А делать дочь гетерой отец не хотел: Высокородной она уже не смогла бы стать.

— Сколько я знаю, он не женат, а помолвку, продиктованную канцлером, конечно же, немедленно расторг после начала рокоша, — сказал Ис Артинор.

Тут остальные члены Тайного Сената возбуждённо загомонили. Формальности в процедурах этого тайного сборища было очень мало, двадцать один остававшихся в живых членов Малого Сената не нуждались в таком регулировании. В итоге было принято принципиальное решение: сдать город принцу Крангору, предложить его кандидатуру народу для избрания консулом. Затем при помощи принца-консула восстановить имперский статус и независимость, Линьи.

Вернувшись домой, Абростуг сказал жене Брунхильде (Буриссе по-старкски):

— Дорогая, даже на встречах Тайного Сената уже говорят по-старкски! Наш город теряет свою культуру. Как хорошо, что хоть в нашем доме наш древний язык сохраняется.

— Да. Пока тебя не было, заходил Суктраккит, снова вернувшийся от принца Крангора, и передал, что Крангор просит в следующий раз отпустить с ним нашу Адель. Он хочет, чтобы дочь помогла ему усовершенствоваться в линьинском языке.

На древнем линьинском имя Ариньиссы — Адель.

— Ишь какой! Захотел словарь с длинными волосами… Отпустить, что ли, к нему Ирлин, может, она его умает до полусмерти? — вскипел отец. — Ну ладно, Учитель воинских искусств полководца — личность почитаемая, да и сам таков, что связываться с ним не захочешь. Но отпустить в военный лагерь дочь, как какую-то гетеру!

— А если он на ней жениться хочет, что же здесь плохого? — вкрадчиво заметила жена.

— Ну и дурак же я! Теперь я понимаю, почему на заседании так ехидно смотрели в мою сторону! Я же сам сказал, расхваливая принца, что он не женат и, поскольку находится в состоянии рокоша, свободен от всяких династических обязательств! И что он любит нашу культуру!

— Мой дорогой и мудрый муж! Ты порою слишком строг, а я потихоньку поощряла нашу дочь смотреть в сторону принца. Ведь даже если бы не было рокоша и он женился бы на какой-то династической дуре, то, после выхода замуж Адели, какой великолепный кавалер был бы для неё и какая выгодная ситуация для нашей семьи!

— Ты мудрая, моя жёнушка! — сказал размякший сенатор.

Немного подумав, сенатор добавил.

— Конечно же, принц благородный сеньор, и никогда не допустил бы ничего лишнего по отношению к дочери, но у него же есть прихлебатели, которые могут, желая угодить принцу, нечаянно опозорить нашу дочь.

— Муженёк, ты абсолютно прав. Но стоит немножко уточнить. Не опозорить, а поставить принца в такое положение, когда он, как человек чести, очень сильно симпатизирующий нашей добродетельной Адели, должен будет немедленно жениться на ней. Однако лучше, если он примет такое решение по собственной воле, а не под давлением обстоятельств, — со вздохом добавила жена.

— Ты права, жёнушка. Так что я отправлю ему вежливейший отказ с намёком. Как ты смотришь на такое:

"Благородный принц Крангор! Когда твоё высочество соизволит быть в Линье, мы всегда будем рады видеть тебя у себя дома. Я, моя жена и наша дочь Ариньисса примем тебя как гостя нашего города и как нашего желанного гостя. А если у тебя будет свой двор здесь, мы с удовольствием будем отпускать Ариньиссу быть при твоём дворе, до тех пор, пока это не будет затрагивать её и твоей, принц, чести".

— Прекрасно, мой мудрейший муж! Годы заседаний в Сенате отточили твой язык и твой ум! — и жена ласково поцеловала мужа, а тот свою мудрую и ненаглядную хозяйку дома.

Сенатор даже не заметил, что выболтал практически всё содержание сверхсекретного обсуждения на Малом Совете. Не будь его жена действительно мудрой, это бы разнеслось по всему городу, назначенный канцлером консул всполошился бы, и некоторым сенаторам можно было бы даже потерять голову, а уж свободу и значительную часть имущества — наверняка.

Принц Крангор, получив через своего Учителя Суктраккита устное послание сенатора, призадумался. Он понял, что кое-кто в Линье не прочь видеть его в городе, и что сенатор среди таких. Задача взять Линью уже не представлялась столь невыполнимой. И ещё он осознал, что его личная задача, связанная с девушкой Ариньиссой, которую никак не мог забыть, вполне достижима. Осталось только решить обе эти задачи наилучшим образом. Пока что о женитьбе принц и не думал, у знатного и благородного человека есть масса других способов добиться благосклонности девушки. А вот о городе он думал всё больше и больше: ему всегда нравилась Линья, в отличие от скучного Зоора.