"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Ижевчанин Юрий - Страница 34

— Что же ты молчал в деревне? Это же бесценное сокровище! Я бы весь ваш дом по брёвнышку раскатал, но нашёл эту тетрадку!

Глядя на решительное лицо Жёлтого Ворона, удалец понял, что тот так и поступил бы, и в душе порадовался, что ничего не сказал, а вслух, чтобы обезопасить родимый дом и своих родных, заметил:

— У нас же имущество забрали в счет недоимок, кинули нам по паре одёжек да позволили взять необходимый для работы инвентарь, а всё из домов начисто вымели. Так что теперь эта тетрадка у кого-то из господ или стражников.

После такой откровенной беседы Урс решился задать пару серьёзных вопросов.

— Ворон, у тебя такая же коса, как у моего прадеда, но пряжка на ней почему-то медная, а не латунная?

— Всё правильно. Твой прадед, светлая ему память и вечное благословение Пророка, был посвящённым второй степени, а я лишь первой. И тебе, Бык, придётся отращивать волосы. Когда у нас появится посланник Скрытого Имама, он тебя немедленно посвятит. Да и мне наверняка степень поднимет. Но у нас не принято показывать знаки Посвящённых кому попало. Я заплетаю косу лишь наедине с верными людьми.

— А мой прадед всегда её носил.

— У вас в деревне просто некому было прочитать эти знаки.

— И ещё, Ворон. Я посмотрел, бедные дворяне часто живут хуже зажиточных крестьян. Может быть, и они к нам присоединятся? Воины они неплохие, и если согласятся стать крестьянами, зачем же их и их семьи с аристократами ровнять?

— Я должен получить благословение от Высших посвящённых на такие дела. Но ты меня сегодня всё больше и больше радуешь, Урс! — Ворон неожиданно употребил подлинное имя крестьянина. — Из тебя вырастет хороший главарь удальцов. Ты умеешь не только драться, но и думать. Мне такое даже в голову не приходило, а сейчас я вижу, что разумное в этом есть. Если бедный дворянин согласен стать крестьянином, он нам очень пригодится. Ведь даже сейчас некоторые из дворян тайно наши. Например, тот самый Укинтир, у которого я "нечаянно" шербета хлебнул.

Урс поразился. Оказывается, всё это был даже не тактический манёвр атамана, который не захотел вести своих уставших удальцов на подготовившееся к обороне имение (о том, что глоток шербета был не случайным, бунтарь и сам стал догадываться). Значит, сеть заброшена намного гуще и глубже, чем крестьянин мог подумать. Но тут его пронзила ещё одна мысль.

— Ворон, но почему же этот Укинтир вёл себя так, что крестьяне его возненавидели?

— И это правильно. Пока искр недостаточно, чтобы возгорелось большое пламя, наш дворянин обязан показывать крестьянам, как несправедлив имперский порядок и законы нашего королевства. А вот если огонь должен скоро разгореться, он, наоборот, должен вести себя так, чтобы крестьяне его полюбили и пошли за ним в огонь и в воду. А после нашей победы он отдаст своё имение и получит достойный его надел. Да, Урс, заодно. Как будущий Посвящённый, ты можешь наедине называть меня по имени.

У Ликарина голова шла кругом. Вроде бы Ворон его во всём убедил и даже практически согласился с его предложением. Но в душе всё-таки было чувство, что здесь что-то неладно.

Словом,

После начала восстания жизнь вроде бы изменилась достаточно мало. Только энтузиазм городского ополчения возрос. Тор был доволен тем, как оно учится, а сам радовался, что наконец-то в основном занимается своей любимой работой. Беспокоило его, что прибывших из Ломо подмастерьев и слуг всё время вызывали дознаватели принца и тянули жилы по полдня, после чего отпускали, взяв клятву молчать. По намёкам, которые вырывались у вызванных, видно было, что они и сами не понимают, чего же добиваются от них: детально расспрашивали о старой мастерской, о слугах и рабах Мастера, оставшихся в Ломо, и о других мелочах из старой жизни. При удобном случае Тор спросил принца, в чём дело? (Теперь с принцем можно было пересечься только случайно и на несколько минут). Принц кратко ответил:

— Это забота о тебе.

Мастера такой ответ удовлетворил, но некоторое беспокойство осталось. А жену его он, наоборот, насторожил, и она сама вызвалась пойти к дознавателям. Вернувшись, Эсса (по женской хитрости она сумела обойти клятву о неразглашении, но как — никогда не объясняла) сказала, что выясняют всё, связанное с ужасными поклёпами, возводившимися в деревне на Тора. Она посоветовала мужу тоже явиться к дознавателям, тот послушался с большой неохотой, а вернувшись, три дня ворчал, что полдня потерял на совсем пустые разговоры и никчёмные вопросы.

Уже через неделю после начала мятежа принц, выбросив из провинции всех чиновников канцлера и всех ненадёжных дворян, двинулся в поход. Он выступил из Карлинора по северной дороге. Все думали, что войско пошло на Линью и Зоор. В городе глава рокоша оставил начальником малюсенького гарнизона из двадцати тяжёлых кавалеристов, пятидесяти лучников и пятидесяти мечников принца Крангора, а воинов, пришедших с ним, забрал себе. Естественно, принц не мог забрать у другого принца оруженосцев и личную охрану, так что ещё десяток конников были вокруг Крангора. Недовольному принцу он на глазах у всех пообещал: как только соберётся вторая армия, тот поведёт её в бой, а сейчас важно не потерять Карлинор, так что задание у него крайне почётное.

Скоро начали приходить вести, что воззвания принца сработали: повсюду вспыхивали бунты, начали подтягиваться из соседних провинций дворяне с отрядами. На двенадцатый день похода принц неожиданно появился в Карлиноре, забрал всех вновь пришедших дворян и вновь ушёл. Уже стало известно, что принц свернул на запад и присоединяет к себе войска и крепости вдоль западной границы.

Ещё через пару дней наконец-то было показано горожанам: идёт настоящая война. Вечером под праздник в соседней бухте в четырёх верстах к востоку от города высадилась армия в дюжину сотен пехотинцев из Зоора под предводительством генерала Ань Батурингса. Поскольку служба патрулей была поставлена из рук вон плохо, никто вторжения не заметил, и той же ночью город мог бы быть взят, но генерал предпочёл обустроить лагерь. Даже утром никто ничего не знал, и когда на восходе солнца генерал с пятёркой человек из своей личной охраны подскакал к воротам, никто его не остановил, пока тот не оказался вплотную к страже. Но генерал неправильно расценил поведение горожан и обратился к ним.

— Честные граждане Карлинора! Я вижу, что в сердцах ваших вы мятеж не поддерживаете. Впустите королевское войско добровольно, устройте ему пир и вы будете избавлены от ужасов взятия и разграбления города. Я гарантирую всем вам прощение за мятеж. Ваши подлые вожди имеют право удалиться с миром либо тоже сдаться. Я назначен канцлером временным правителем города, и я отнесусь к вам как к детям родным.

Но, пока генерал ораторствовал, подбежали ополченцы и ворота закрыли. Принц Крангор подскакал к воротам, поднялся на надвратную башню и в свою очередь обратился к генералу.

— Честный и доблестный воин Батурингс! Неужели тебе не стыдно защищать проворовавшееся и подлое семейство канцлера? Неужели тебе не стыдно защищать власть чиновников? Я предлагаю тебе и твоим людям перейти на сторону войск справедливости. Мы вместе восстановим права короля и добрые старые обычаи.

Попререкавшись друг с другом, стороны разошлись без единого выстрела (слишком мало человек было у генерала, а горожане ещё не воспринимали его как злейшего врага). На следующий день к городу подошла армия генерала и стала на глазах у горожан готовить осадные орудия. Батурингс знал ничтожность гарнизона, а вот информаторы принца в Зооре на сей раз не сработали.