Алые Евангелия (ЛП) - Баркер Клайв - Страница 21

— И так, как чувствуете себя? — спросила мисс Беллмер.

— Живой, — ответил Гарри. Затем он близко склонился к мисс Беллмер и прошептал: — Но не благодаря вам. Признайтесь, вы была удивлены увидеть меня, когда вошли. Я помню ваш голос. Помню, что случилось после вашего визита ко мне. И что-то подсказывает мне, что если бы это отвратительное чудовище во сне поймало меня, мы бы сейчас не вели эту беседу. Что я действительно хотел бы знать, кому вы продали свою душу, и за сколько?

Мисс Беллмер улыбнулась, прочистила горло и сказала: — Я не имею ни малейшего понятия о чем вы говорите, детектив.

— Очень убедительно, — сказал Д'Амур, отворачиваясь от Беллмер и осторожно возвращаясь на диван.

— Фредди, дорогуша, может тебе стоит нанести еще румян? Ты побледнела словно простыня, — сказал Дэйл.

— Отвали, Дэйл, — сказала Беллмер немного осипшим голосом. — Что касается вас, Д'Амур, я бы посоветовала вам поостеречься, будь я на вашем месте. У меня есть влиятельные друзья на высоких постах. Чертовски высоких. У меня отличная крыша.

— Оставь, — произнес Гарри. — Мелкие людишки вроде нас их не заботят. Мы для них — пушечное мясо.

— Вы не знаете их.

— Как скажете, сударыня. Обещаю вам, придет тот же день, когда до вас дойдет, как и до меня.

Ответ Гарри посеял достаточно сомнений в голове мисс Беллмер, чтобы заставить ее замолчать.

Беллмер крепко сжала губы, как бы стараясь изо всех сил не предоставить Д'Амуру ещё больше веревки, на которой ее можно было бы повесить.

— Я никогда не видел тебя такой притихшей, Фредди, — сказал Дэйл с радостью подбрасывая дрова в костер. — В чем дело, куколка? Член проглотил?

Беллмер погрозила двум мужчинам длинным наманикюренным пальцем. — У меня заготовлено кое-что особенное для определенной породы людей. И вы теперь в списке. Такие шавки, вроде вас, отправляются прямиком в землю. Я заставлю вас самих вырыть себе по могиле. Потом поддам вам и прикрою крышкой. Опрятно. Дешево. Анонимно.

— Боже всемогущий, — сказал Дейл. — Ты чего?

— Однажды ты уже пыталась убить меня, — сказал Д'Амур. — Если попробуешь еще раз, мне это может и не понравиться.

— Посмотрим, как тебе понравится жрать грязь, ублюдок. Послушай моего совета. Уёбывай домой.

— Фредди? — спросил Соломон. — Что на тебя нашло?

Соломон вышел из кухни с нераспечатанной бутылкой водки и четырьмя рюмками и застал окончание ее речи. Фредди повернулась и увидела разочарование на лице своего старого друга.

— Сол, — сказала Беллмер, пытаясь взять себя в руки. — Я пришла предупредить тебя. Этот человек опасен. Я думаю…

— Я думаю, что тебе следует уйти, — перебил ее Сол.

Фредди Беллмер неторопливо переварила слова Соломона. Когда стало понятно, что он не собирается брать свои слова обратно, она перебросила свои длинные прямые волосы через плечо и посмотрела на часы, которые на ее широком толстом запястье выглядели крошечными.

— Ох ты мой, — сказала она, пытаясь сохранить остатки самообладания. — Я опаздываю к следующему пациенту.

И, не попрощавшись, она вышла в дверь. Воцарилась тишина, а потом заговорил Дэйл.

— Я всегда знал, что она сука.

На следующий день Гарри улетел из Нового Орлеана полуденным рейсом. Он пытался предложить Соломону и Дэйлу немного денег за их доброту, но, конечно, они не взяли и цента, и Гарри знал, что давить на них будет просто неудобно, поэтому он поблагодарил их и оставил свою визитку перед тем, как вернуться в дождливый, серый Нью-Йорк.

Когда он вернулся домой, он был рад обнаружить все на своих местах. В его квартире царил хаос, а кухня была завалена пивными банками и коробками из под китайской еды, которые превратились в небольшие экосистемы плесени. Он решил оставить все как есть до следующего дня. Больше всего он хотел еще немного поспать, на этот раз, как он надеялся, без потенциально фатальных снов. Он снял пиджак и обувь, направляясь пошатываясь к кровати, и упал на нее. Он едва натянул покрывало, когда сон сморил его, и он податливо погрузился в его глубины.

Проспав почти двадцать шесть часов, Гарри медленно позволил своему ноющему телу привыкнуть к состоянию бодрствования, а после пользительной интерлюдии на внутренние дебаты поднялся с постели и с еще сонными глазами направился в ванную.

Пока вода обтекала него, Гарри представлял себе, что она смывает с него не только естественные масла, осевшие на его теле, но и события последних нескольких дней. И пока вода изо всех сил смывала воспоминания Гарри, его мысли обратились к ранам. Он посмотрел вниз и увидел, что его бедра выглядят почти полностью зажившими, хотя и понимал, что у него будет пара новых блестящих шрамов для демонстрации. — Обычное дело, — подумал он.

Спустя полчаса, приняв душ и одев чистую одежду, под которой удобно приладил полностью заряженный револьвер, он вышел на улицу и направился к дому Нормы. Ему было что рассказать. Ливень продолжал свой путь, а город засверкал в лучах позднего летнего солнца.

Его настроение было хорошим, даже оптимистичным, что было редкостью. Гуд, может быть, и соврал в кое-чем, но, по крайней мере, деньги в его сейфе были настоящими, и, благодаря им, Гарри, наконец, смог выплатить арендную плату, которую он задолжал как минимум за три месяца, возможно и за четыре, может быть даже позволит себе купить пару крепких туфель. Но после этого все вернется на круги своя.

Работая частным детективом, в чью карьеру периодически вторгались силы неподвластные ему, проблема заключалась не в том, что противоестественные силы оставляли его покрытым пылью и кровью, а в том, что они, как правило, оплачивали его труд не очень хорошо. Тем не менее, было неоспоримое удовольствие знать что-то о тайной жизни его любимого города, неизвестное другим людям, тайны, которые оставались неизвестными до самой смерти дорогих красоток, холодно смотревших на него в ответ на его восхищенные взгляды, или высокооктановых руководителей с их стрижками за тысячу долларов.

Нью-Йорк был не единственным городом в мире, в чьей крови была магия. Все великие города Европы и Дальнего Востока хранили свои секреты — более древние, чем мог похвастаться Нью-Йорк — но нигде в мире не было такой концентрации сверхъестественной активности, как на Манхэттене. Такие, как Гарри, натренированные заглядывать за восхитительные отвлекающие сцены, предлагаемые городом, практически везде могли видеть свидетельства того, что остров был полем битвы, где лучшие ангелы в человеческом обличье постоянно сражались с силами раздора и отчаяния. И никто не застрахован.

Не родись Гарри под счастливой звездой, он вполне мог бы оказаться среди бродячих городских провидцев, проводящих дни попрошайничая деньги на покупку какого-нибудь жидкого забвения, а ночи — в попытках найти место, где не слышны пения соперников, идущих по своим темным делишкам. В поле слышимости Гарри они всегда пели только одну песню — "Мальчик Денни"[21] — гимн смерти и слезливой сентиментальности, ее Гарри слышал так часто, что выучил слова наизусть.

По дороге к Норме он остановился в заведении "У Рюфферта" и купил там тот же завтрак, который он покупал каждый день, когда был в городе, на протяжении более двадцати пяти лет. Джим Рюфферт всегда успевал налить Гарри кофе, сдобренный сахаром и толикой сливок, к тому времени, как он добирался до прилавка.

— Гарри, дружище, — сказал Джим, — мы не видели тебя, по крайней мере, неделю. Моя жена говорит, что ты умер, а я: — Только не Гарри. Быть того не может. Гарри не умер. Он всегда будет с нами. Я же прав?

— Иногда так и кажется, Джим.

Гарри оставил немного денег в банке для чаевых — больше, чем он мог себе позволить, как обычно, — и вышел за дверь. Выходя из магазина, он столкнулся с человеком, который, казалось, очень спешил, хотя и не знал куда. Человек проворчал: — Не здесь — и незаметно сунул клочок бумаги в ладонь Гарри. После чего мужчина обогнул Гарри и продолжил идти вниз по улице.