Не разбивай мое сердце, босс! (СИ) - Голд Лена - Страница 9

— Что?! — одновременно вопрошают.

— Когда я выскочила из тачки, увидела машину Стаса, и мне кажется, он испепелил и порвал меня на куски мысленно, потому что он все, блин, видел.

Начинаю стонать от не самых приятных мыслей, которые меня одолевали ночью, когда я забежала домой. А на том конце начинается праздник.

— Вы чего?

— Так ему и надо.

— Умница, девочка.

— Я бы еще фак ему показала, козлина. Ты прости, Ир, но он заслужил. И пусть думает, точнее, знает, что ты не так и расстроена. Что это ты его использовала, а не он тебя.

Немного ошеломлена такими восторженными речевками.

— Ой, девочки, мне чет мама звонит, я сейчас вернусь.

Наташа отключается, и мы с Таней остаемся вдвоем в разговоре.

— Я с Наткой согласна. Мне кажется, что ты его слишком идеализировала. И теперь страдаешь из-за этого, потому что не можешь разглядеть теперь то, что было в нем на самом деле. Я не говорю, что он прямо совсем плох, но и с пьедестала лучше убрать этот памятник.

— Тань, ну, прошла всего пара дней. Чего вы от меня хотите? Будто я каждый день влюбляюсь.

— Понимаю. Я с Женей уже сколько времени как разошлась, а порой что-то где-то тянет там и свербит, зараза.

— О, Наташа стучит, — добавляю ее снова в разговор и не успеваю ничего произнести, как говорит она:

— Девочки, у меня брат младший в больницу попал, — со слезами рассказывает.

— Боже… — в легких заканчивается воздух.

— Что произошло?

— Девочки я собираться буду, поеду. Мама там с ним.

— Вы в первой городской?

— Да. Там.

— Ща будем. Не реви. Все в порядке будет.

Выключив суп, привожу себя на скорую руку в порядок, и пока доезжаю по адресу, складывается впечатление, что вечность проходит.

Девочки уже находятся там, потому что им ближе, это их район.

— Ну что тут? — легкие буквально горят огнем, когда я остановливаюсь рядом с ними. Про картинки в своем мозгу я вообще молчу.

— Ногу сломал, когда играл на детской площадке.

— Боже, — шепнув, размышляю, что бы сказать и как поддержать. Но за секунду от волнения из головы будто все стирается.

— Сейчас гипс накладывают.

Выдыхаю, потому что это не самое страшное из того, что могло быть. Хотя и неутешительно.

Мы садимся на белые железные стулья и недолго молчим.

Хочется о чем-то говорить, чтобы время шло. Иначе мы с ума сойдем тут в ожидании.

— А мне мама Стаса звонила, — выдаю, чтобы заполнить тишину.

На меня смотрит две пары глаз с упреком и интересом.

— Нифига себе. А следующая кто придет? Бабушка или дед?

— Я такого же мнения, если честно.

— Так, а что хотела?

— Не знаю. Поговорить. Встречу назначает.

— А ты?

— А я сказала, что приду.

— Ну и правильно. Мне бы тоже было интересно, зачем это ты ей так понадобилась.

— Ой, Тань, бабки предложить, чтобы ее сыночка жил счастливо. А никто не подозревает, что кобелизм неизлечим, — фыркает Наташа.

— Да не, она такая: «Я никому не позволю за сына решать», что-то такое сказала.

— Как интересно. Во сколько, говоришь, встреча?

— В семь написала ей. Она, кстати, ответила, пока я свами болтала, что согласна. В ресторанчике в моем районе.

— У тебя целых четыре часа.

— Ага, так что сейчас отсюда за продуктами и домой. А то холодильник почти пустой. А среди недели потом времени не будет.

Через полчаса тетя Света выкатывает семилетнего сорванца Егора на коляске. Мы немного болтаем с ним, чтобы узнать детали. У нас получается взбодрить брата Наташи. Затем просто разъезжаемся. Каждый к себе.

Сегодня без особых сборов. Мне ни к чему лезть из кожи вон перед той, которую я увижу сейчас первый и последний раз.

Еду в тот самый ресторан, куда пригласила меня мать Стаса. Мысленно влепляю себе несколько пощечин. Когда вижу эту женщину, мне на мгновение даже становится стыдно. Буквально дар речи теряю.

Настолько эффектной, броской женщины, как она, я не видела, наверное, никогда. Она излучает уверенность и стойкость, а я подмечаю, что они с ее мужем тоже наверняка смотрятся как с картинки. Но что за этой картинкой скрывается — только бог знает.

— Присаживайся, Ирочка, — кивает на кресло напротив Надежда Станиславовна.

Я послушно сажусь и, положив сумочку рядом, как заколдованная, не могу отвести взгляда от женщины. Боже, какая же она красивая и приятная. Такого доброго лица я давно не видела. Если после звонка матери Стаса я где-то была уверена, что она тоже прикажет держаться от ее сына как можно дальше, то те мысли сейчас куда-то испаряются.

— Добрый вечер, — наконец выдаю я. Не знаю, куда деть дрожащие от волнения руки.

— Не нужно так переживать. Я с добрыми намерениями, Ирочка, — успокаивает меня Надежда Станиславовна, подзывая к нам официанта. — Принесите мне кофе, будьте добры. А ты что будешь?

— Мне тоже кофе. Спасибо.

Женщина волнуется не меньше меня, хоть и пытается держать себя в руках и не подавать виду.

— Я, честно говоря, понятия не имею, зачем пришла сюда. Вы так настаивали... Просто... Я не думаю, что нам есть что обсудить.

— Ты ошибаешься, милая. Нам есть что обсудить. И, поверь, разговор будет длинным. Я ради счастья своего сына готова семью сломать, которая и без того держится на нити. Ты только внимательно меня слушай и не перебивай.

Я в растерянности. Хлопаю ресницами и жду, когда Надежда Станиславовна начнет свою речь. Но она молчит... Ждет до того момента, пока официант не приносит заказ.

— Вы меня пугаете, — честно признаюсь я.

— Не пугайся, — грустно усмехается женщина. — Дело в том, Ира, что еще тридцать два года назад я вышла замуж за отца Стаса поневоле. Хотела я этого или нет — меня даже не спросили. А поставили перед фактом, что через пару недель наша свадьба. Я даже опомниться не успела. Маленькой была. Ну как маленькой... Едва окончила университет. Просто, знаешь, я была слишком наивной и молодой. Никогда о парнях не думала, не имела с ними связей. А тут бац — и на тебе, Надя, шокирующую новость.

— Вы не любите своего мужа? — спрашиваю и прикусываю язык, потому что какой-то глупый вопрос получается. Но Надежда Станиславовна лишь усмехается уголками губ.

— Ирин, когда живешь с мужчиной больше тридцати лет... Просто привязываешься к нему. Скажу тебе честно: я не любила его, когда выходила замуж. Не любила, когда рожала Стаса. Но потом... Он однажды попал в больницу. И тогда я поняла, насколько он мне дорог. Однако я все равно на него зла... Да, умом понимаю, что моя жизнь могла бы сложиться куда хуже. На сегодняшний день у меня есть все: дом, деньги, собственный стилист, визажист, машина и даже несколько салонов красоты. Но я готова плюнуть на все, лишь бы мой сын, единственный ребенок, был счастлив.

— Так он счастлив. Разве нет? — сглатываю ком в горле и устремляю грустный взгляд на Надежду Станиславовну.

— Это не так, — ошарашивает она меня ответом. — Сейчас его пытаются женить точно так же, как когда-то женили меня с отцом Стаса. Мой папа был очень обеспеченным человеком. Решили, что наш брак станет выгодным — слияние бизнеса будет всем на руку. Так и случилось. Но сделать то же со Стасом... Нет, я на это не подписываюсь. Ира, он не любит ту девушку. Поверь моим словам, пожалуйста.

— Надежда Станиславовна, — я делаю глоток кофе и ставлю чашку на стол. — Стас давно большой мальчик. Ему чуть ли не тридцать. Если бы он был против этого брака... То давно отказался бы. Если бы действительно не любил ту девушку. Но его поступки говорят совсем другое. Поэтому... Я не могу... Не могу верить ему. И вашим словам тоже. Простите меня, пожалуйста, не хочу вас обижать. Но я прямолинейная и не люблю что-либо таить. И врать, лишь бы никого не задеть, аналогично.

— Именно поэтому ты мне и нравишься, — снова улыбается женщина. Она накрывает мою руку, лежащую на столе, своей и слегка сжимает ее. — Я слышала разговор Стаса с Эдиком. Если бы не его речь... Я бы тоже поверила, что он действительно любит Марину. Это не так, Ирина.