Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Суэнвик Майкл - Страница 89

— Я могу сообщить ему, что Таня сегодня придет на конспиративную квартиру. — Алистер отхлебнул чай. — Если он уговорит своих соотечественников, скажем, переместить перебежчика в другое место, и квартира будет пуста к приходу Тани... — Алистер пожал плечами. — Какой из этого международный скандал? Сотрудница КГБ вышибает дверь в пустом доме? Может, и опозорится, да, но хотя бы не погибнет.

Надя пристально изучала его. Он выглядел искренним. Он был из Консорциума Льда. Они ведь друг другу не враги.

— А этого Причарда удастся убедить? — Она все еще надеялась, что получится использовать магию для Таниной защиты. Магия надежнее американца.

Алистер улыбнулся.

— Предоставь это мне. Я вытаскивал его из неприятностей, которые сыпались на него эти несколько недель, и уверен, что он прислушается к агенту МИ-6 и голосу разума. Уверяю, этот план лучше любого талисмана, который мы бы создали за то малое время, что у нас осталось.

Надя поставила чашку на столик и посмотрела в сторону окна. Занавески были задернуты неплотно: солнечный свет пробивался в щель и чертил на полу яркую линию. Полоска энергии, хоть и иного рода, более привычная, чем силовые линии, ставшие источниками ее бед.

— Если она погибнет, — проговорила Надя, — ты за это ответишь.

Она повернулась к Алистеру, чтобы он понял, насколько она серьезна.

— Понимаю, — ответил он.

Надя встала, внимательно изучая Алистера, решая, можно ли ему доверять. А затем вышла из квартиры, прочь из логова Запада, вновь на свою сторону битвы.

***

Таня смотрела на свою печатную машинку, пальцы замерли над клавишами. Ей требовалось написать отчет: ничем не примечательная задача, Таня делала это каждый день. Но мыслей было так много, что ей не удавалось сосредоточиться. Перед ее глазами все еще стоял Саша. Он склонялся над ее столом, над радио, ее радио, единственной вещью, оставшейся от дедушки; теперь оно стояло в его кабинете, будто там ему и место. Саша смотрел на Таню многозначительно, сталкиваясь с ней в коридоре. Сообщал ей, что она должна напасть на конспиративную квартиру американцев и вернуть перебежчика в Россию. А потом Надя, непривычно встревоженная, приказывала Тане этого не делать.

Но она должна. Надя должна это понять, но Надины мозги, похоже, совсем отбиты в боксерских поединках. Это безнадежная ситуация, которая только ухудшится, если Таня не станет действовать. Ничего не делать — значит предать Россию, а только с Россией Таня еще чувствовала родство. Конечно, был Лед, но когда дело касается перебежчика...

Таня закрыла глаза. Была еще одна причина, по которой ей следовало идти на штурм, причина, о которой она не могла сообщить Наде. Если перебежчик, Носитель, покинет Прагу, его дальнейшая судьба окажется на ее совести. Либо его перехватят международные агенты Пламени, либо американский Лед заберет его и заморозит для сохранности. Не лучшие перспективы, и она отчасти надеялась, что, возможно — возможно — ей удастся найти другое решение. Даже если она погибнет сегодня. Даже если перебежчик погибнет сегодня. Порой смерть — лучший выход.

Таня отодвинулась от стола. Взглянула на часы на стене. Стрелки бежали навстречу обеду, вечеру, ночи. Посольство гудело вокруг нее, голоса секретарш сливались в неразборчивую болтовню, и Таня больше не могла это терпеть. В эти несколько часов ей нужны тишина и солнечный свет и легкое дуновение ветра. А не этот мертвенный свет лампочек.

Она схватила пальто, шарф и выскользнула за дверь. Избежала ли она Сашиного взгляда? Вряд ли сейчас ей это важно. Он уже заполучил ее радио, уже знал, что отправляет ее на смерть.

День был удивительно ясным, деревья, еще голые, резко выделялись на фоне ярко-голубого неба. Таня обмотала горло шарфом, засунула руки в карманы и сделала несколько шагов прочь от посольства. Морозец щипал щеки, глаза слезились. Могло показаться, что весна близко, но зима еще возьмет свое.

— Татьяна? Татьяна Морозова?

Голос звенел, как колокольчик, и Тане понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить его. Она привыкла слышать его не здесь, а на вечеринках, на фоне тихой музыки. Огляделась и обнаружила, что Зерена Пулноц приближается к ней, одной рукой придерживая изящное, наглухо застегнутое шерстяное пальто.

— Здравствуйте, Зерена. — Таня посмотрела на пустую лестницу, пытаясь найти повод для бегства.

— Чудный денек, не правда ли? — Зерена подплыла ближе. — Так и чувствую запах весны.

Таня ничего такого не чувствовала, лишь лютый мороз, пробирающий до костей, столь крепкий, что пересиливал тепло солнца. Но ее не удивило, что Зерена была в своей стихии.

— Вообще-то, — сказала Зерена, — если ты не занята — а, прости, похоже, так и оно есть, раз ты рано уходишь из посольства, — может, мы могли бы пройтись? Подышать весенним воздухом.

Она махнула в сторону безжизненных деревьев.

Таня пристально посмотрела на блистательную улыбку Зерены, разумеется ничего не сообщавшую.

— Да, — выдала Таня наконец. — Пройдемся.

— Чудесно! — Зерена сунула руку Тане под локоть, словно они были школьницами, и вместе они сошли с лестницы и ступили на тропинку, которая вела вдоль деревьев. — Нет ничего лучше прогулки, чтобы прояснить ум в трудной ситуации, как думаешь, Таня?

Таня напряглась. Что Зерена знала?

Зерена рассмеялась.

— О, я не виню тебя за то, что американцы получили Максима Соколова. Не волнуйся. Когда такое происходит, в посольстве становится тяжко, верно?

Таня убрала руку от Зерены. Танина грудь сжалась.

— Да, — ответила она. — Есть такое.

— В какие трудные времена мы живем, — продолжала беззаботно щебетать Зерена, глядя на деревья, словно обсуждала сущие пустяки, а не серьезные провалы в разведывательной работе КГБ. — Поэтому я считаю, что мои вечеринки крайне важны. Они отвлекают от тягот вашей службы. Я вижу, как нелегко приходится моему мужу. Бедняга. Вечно болеет.

— Я здорова, благодарю, — пробормотала Таня. Зерена никогда не проявляла к ней искренней доброты, а уж тем более дружеского участия. Она всегда была далекой и недоступной. Но это не имело значения для Таниной повседневной работы. И все же вот они, стучат не в такт каблуками по каменной дорожке назло холодному ветру.

— Правда? Что-то ты бледна. — Зерена остановилась и повернулась к Тане, и та споткнулась, не сообразив, что делать дальше. Зерена изучала ее таким взглядом, будто пыталась залезть под кожу.

— Нормально все, — огрызнулась Таня и пошла вперед. Побыстрее бы отделаться от этой странной прогулки, и тогда она сможет найти уединенное местечко, чтобы подумать и принять свою судьбу.

— Возможно, ты профессиональная лгунья, — промурлыкала Зерена, поспевая за ней, — но мы обе знаем, что ты говоришь неправду.

Таня ничего не ответила. Ее сердце громко стучало. Она взглянула вдаль, на извивавшуюся среди деревьев тропинку.

Зерена наклонилась ближе, ее дыхание согрело Танино ухо.

— Я знаю, что тебе приказал Сашенька.

Таня замерла. Ее горло сжалось. Глупое движение, ошибка новичка, этим она все выдала, и все же ее застали врасплох, она была сама не своя...

Зерена расхохоталась. Будто перезвон сосулек. Танино лицо вспыхнуло. Одно дело, когда жена посла знает про перебежчика, но она к тому же в курсе, что через восемь часов Таня нарушит все международные соглашения...

Зерена вновь взяла Таню под руку и потащила вперед.

— Ты похожа на оленя, в которого целится охотник, — сказала она. — Не пугайся ты так! Я здесь не для того, чтобы усугубить твое положение. Совсем наоборот.

И затем Зерена сунула руку в карман пальто и вынула из него аккуратно сложенный хлопковый носовой платок. Взяла Танину руку, положила платочек ей в ладонь и сомкнула над ним ее пальцы.

— Подарок, — проговорила она. — Новой подруге. Можешь открыть здесь, прямо на аллее, но ты увидишь, что это лучше хранить в тайне.

Таня посмотрела на Зерену, пытаясь найти подсказку на ее непроницаемом лице. Предмет был легким, почти ничего не весил.