Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Суэнвик Майкл - Страница 38

Джордан никогда не слышала о подобном ритуале. Какой-то особенный, к которому в высших эшелонах Пламени стремились десятки лет. Не слишком-то обнадеживает. Фигурка — явно главный элемент всей операции. Джордан оценила расстояние от своего укрытия до постамента. Сможет ли она пробежать через весь зал и разбить глиняную статуэтку прежде, чем ее схватят? Близость к силовой линии превратила ее заклинание сокрытия в плащ темнее соболиной шубы.

Песнопения начались, как только женщина устроилась на столе. Слоги безымянного языка эхом отдавались в каменном зале, обращались к силовой линии, атаковали усиленные чувства Джордан, впивались в ее барабанные перепонки, словно спицы. Сейчас самое время — пока они ткут основу своего заклинания, пока ожидаемый эффект не достигнут. Но подслушивать это песнопение — все равно что вглядываться в густой туман: она различала лишь отблески сокрытого замысла магов.

«Нет, не может быть. Это невероятно. Не может же Пламя быть столь безрассудным?»

Она приготовилась к броску через зал. Присела, напрягая все тело, словно пружину. Представила себе всю последовательность движений, последние шаги в своей жизни. «Выпрыгнуть из укрытия, оттолкнуть Терциана в сторону, перепрыгнуть через стол, схватить фигурку и грохнуть ее об пол...» Это она сумеет, хотя у нее было бы больше уверенности лет пятнадцать назад. Она успокоилась, выровняла дыхание, начала считать. «Раз. Два...»

Сзади раздались шаги и резкое дыхание. Мужчина, который следил за ней от Харет-эль-Яхуда — должно быть, американец, — бочком спускался по ступенькам. Джордан напряглась. Но по выражению его лица было ясно, что он не их подельник. А запах пота подсказывал ей, что он не понимает наблюдаемого. Его это пугало.

Джордан тоже испугалась, ведь она понимала происходящее. Хотя ей и не верилось.

Песнопения достигли апогея. Волшебный призыв и ответ выманили что-то непостижимо древнее из недр земли. Лампы заморгали от несуществующего ветра. Вселенная дрогнула. Нечто проникло в зал.

Терциан поднял глиняную фигурку левой рукой. Пустую фигурку, вспомнила Джордан. Она никогда не придавала этому значения — до сих пор. Другой рукой он держал нож. Воздел руки над распятой на столе женщиной. Джордан улавливала суть: церемония сродни волшебному переливанию крови. Но американец этого не понимал.

— Вот дерьмо, — выпалил он.

***

Отчасти Гейб гадал, что написать в отчете начальнику штаба, когда дело дойдет до оккультистов и человеческого жертвоприношения. Как минимум его ждет полугодовая психиатрическая экспертиза. С другой стороны, он знал, что беспокойство излишне, ведь шансы выбраться из помещения падали ниже нуля.

Его услышали. И все как один обернулись и уставились на него. Даже бедняжка на столе — белки расширенных от ужаса глаз сверкали.

— Убейте его, — проговорил старик, который казался древнее самой земли.

***

Джордан не стала упускать шанс. Бросилась из укрытия, локтем ударила волшебника Пламени в шею и перемахнула через зал. Она словно нырнула в густой кисель. Призванная сущность имела огромный метафизический вес, действовала против заклинания сокрытия, как магический встречный ветер. Джордан рванула через стол.

— Уф, — сказала прикованная женщина, вскинула ноги и пнула ее.

***

Как только Гейб развернулся, чтобы бежать, тень метнулась через зал. И эта тень была физической сущностью: она бросилась к глиняной кукле в руках старика.

***

Каблуком ботинка Джордан ударила по вытянутой руке Терциана. Глина треснула.

Старик в бешенстве открыл рот и сбился с заклинания, что мгновенно высвободило накопленный магический потенциал. Джордан словно куснула провод под напряжением. Ее заклинание сокрытия разрушилось. Но служители Пламени, связанные кровью, будто пережили сильнейший метафизический взрыв. Они рухнули на пол, как марионетки, которым обрезали нити. Зал вибрировал, как перетянутый барабан, трещал по швам от огромного запаса магического потенциала, опасного и невоплощенного.

«Я схожу с ума». В один миг тут была комната, полная оккультистов, готовых его убить, а в другой — они стонали, перекатываясь по полу, и словно из ниоткуда в воздухе появилась женщина из лавки. Предполагаемая жертва была без сознания.

***

Три события случились одновременно. Джордан повернулась, чтобы схватить нарушителя и бежать. Но этот идиот-американец заковылял по лестнице вниз, очевидно собираясь освободить закованную женщину. А нечеловеческая сущность начала вращаться и метаться в поисках носителя, которого больше не чувствовала. И попыталась вживиться в ближайшее здоровое тело.

Американец выгнул спину и закричал.

***

Джордан поймала его прежде, чем он размозжил себе голову о каменный пол. Ей очень хотелось оставить его там. Нельзя брать на себя лишний груз: к завтрашнему утру каждый служитель Пламени в радиусе двухсот миль начнет искать ее. Но она знала, что они будут пытать глупого американца, водить зачарованными ножами по его душе, пока от него ничего не останется, кроме истекающего слюной дрожащего куска мяса, — и все из-за ее неосторожной ошибки.

Джордан потащила его по лестнице. Ему немного легчало по мере удаления от силовой линии. Она вытянула этого вопящего безумца на залитые солнцем улицы Каира.

3.

Жижков, Прага

Гейб забился в судорогах. Прикосновение голема превратило искру в голове в полномасштабный электрический шторм. Привкус металла наполнил рот, запах озона — ноздри. Из-за судорог он не мог говорить. Голем и безбилетник будто бы оказались противоположными магнитными полюсами, отчаянно стремящимися слиться друг с другом, а Гейб был их единственным препятствием. Что-то невидимое все глубже впивалось в его мозг, продвигаясь к голему.

Крик Гейба разнесся по всему кладбищу. Полицейские орали друг на друга, свистели. К Джордан и Гейбу приближался свет фонарей.

Джордан взяла его за свободную руку и потянула. Но с тем же успехом новорожденный котенок мог толкать валун.

Слова наполнили голову Гейба. Слова непонятного ему языка, однако он знал, что язык этот древнее всего живого. Чужая речь выливалась из его рта. Смысл фраз, их осознание, необходимость скрываться — все это не имело значения. Важно было только произносить древние истины. Он стал их сосудом. Его губы, язык, зубы, глотка, легкие работали сами по себе. Слова нельзя было шептать — их надо было вопить. Они оставляли после себя привкус пепла.

Джордан отшатнулась и залепила ему пощечину так сильно, что голова мотнулась в сторону. Должно быть, больно, но все, что он мог ощутить, — это острые, как бритва, слоги, разрезающие его голосовые связки. Он произносил заклятие и чувствовал кровь.

— Заткнись, — прошипела она, — и помоги мне тебя освободить.

Он пытался сказать:

— Я пытаюсь, — но выходило лишь «гларг-х-г-х-г-х-гханг».

Скрип шагов по гравию, приближавшихся из тумана. Джордан отпустила Гейба и выкарабкалась из могилы. Сжалась за надгробием и подняла лопату, как бейсбольную биту. Размахнулась, как Бейб Рут[37].

Из клубов тумана появился Алистер. Стальной наконечник его зонта тихонько звякнул о гравий, когда он остановился, чтобы оценить ситуацию. Приподнял шляпу, приветствуя Джордан.

— Мисс Римз. Как всегда, рад встрече.

Алистер нагнулся над краем могилы. Крики и свист приближались, как и лучи фонарей, освещавшие туман. Алистер взглянул на Гейба, потом на нечеловеческую руку, которая крепко сжимала его запястье. Прищелкнул языком.

— О, мой милый, должен сказать, вы ужасающе предсказуемы.

Гейб ответил: «Бвлегх пликсч джтклфвиск!»

Алистер поднял бровь.

— Разумеется. — Достал из нагрудного кармана флягу.

Когда он открыл ее, Джордан сказала:

— О, да брось. Сейчас не время...

Но вместо того чтобы сделать глоток, Алистер брызнул содержимым на глиняную руку, сжимавшую запястье Гейба. Пальцы разжались, Гейб качнулся назад. Существо в его голове еще дрожало, как костная пила, готовая распилить его череп, но хотя бы мысли вновь стали его.