Тренер: молодежка (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/54
- Следующая
Я решил не выдумывать велосипед и переоделся прямо на лавке. Пока дают надо брать, что называется. Думал сначала шорты попросить, предположив, что аппарат Иллизарова в штанину не влезет при всем желании, но не понадобилось. Оказалось достаточно штанину аккуратненько подвернуть и железяка на ура проходит.
Одевшись, скомкал больничную пижаму и оставил лежать на скамье. Хотелось верить, что она больше никогда не понадобится.
— Ну у тебя и видок, Ванек, на Терминатора смахиваешь, — прокомментировал Федор.
Выглядел я действительно странновато, жутковато даже с железной бандурой на ноге. Но всяко лучше, чем идти в город в пижаме.
— Ну что готов, пойдём? Не надо тебе никого предупредить, справку там взять, подпись подмахнуть? — полузащитник плечами пожал. — Рассчитаться может просят?
— Меня уже выписали, — я кивнул на документ, лежавший на лавке.
— А это? — указал полузащитник на аппарат Иллизарова. — Не надо эту бандуру с ноги снимать?
— Не, Федь, это со мной останется. Ты ж сам видел — перелом жуткий был…
— Понял, останется и останется. Ладно… я конечно думал тебе Константин Иваныч звонил и вы пообщались, у нас же сегодня празднование в столовке намечается. — Чер*нков щелкнул увещательным пальцем по сонной артерии. — За Кубок в смысле чествование. Всех позвали. Меня твоя медсестра считай на выходе из квартиры застала Только не говори, что не знал! — добавил Фёдор, видя как я удивился его словам.
— Видимо позвали всех, да не всех. Первый раз слышу о чествовании, а Константин Иваныч если и звонил, то мне ничего не передавали.
— Ну Иваныч наверное думал, что ты к тому моменту не оклемаешься, — предположил Чер*нков. — Ладно чего гадать на кофейной гуще, этот кубок твоя заслуга прежде всего, так что пойдём. Тебе может помочь как? Поддержать?
— Сам справлюсь, не надо.
Передвигался я еще тяжело, хоть и приноровился на костылях как сайгак скакать. Фёдор все же помог мне подняться с лавки, взял выписку, себе в сумку сунул не глядя. Ну и двинулись к выходу.
Чер*нков казался отличным мужиком — открытым и чутким, безо всяких налетов звездной болезни, на которую у полузащитника имелись все основания — популярность футболиста в народе просто зашкаливала. В остальном он производил впечатление мужичка из тех, кому не плевать на ближнего. Прежний обладатель тела наверняка имел с Фёдором дружеские связи, но нынешний я этого попросту не припоминал. Но задружиться с ним был отнюдь не прочь.
Пока ковылял на костылях к двери, Федор дошёл до выхода из больницы, выглянул в окно, макушку почесал.
— Слушай, Ванек, чего спросить хотел, а тебе оно точно надо сейчас с журналистами твою травму мусолить? Может переждет?
— С журналистами? — переспросил я, не совсем понимая суть вопроса.
— Угу, — подтвердил полузащитник, выглядывая в окно. — Они ж не слезут, а у нас времени не то, что много. Опаздывать совсем не хочется, да и Иваныч не любит опоздания, сам знаешь.
— Честно говоря не понимаю о чем ты…
Я запнулся, потому что подошёл к окну и увидел там целую толпу журналистов, не пойми откуда взявшуюся. Я то никого и никуда не звал.
— Не ты их пригласил? — удивленно уточнил Федя.
— Нет конечно!
— Блин, кто-то в больничке похоже о твоей выписке слил. Вот заразы и совесть же людей не мучает. За рубль готовы с потрохами продаться.
— Может они не меня ждут? Мало ли — отделение дополнительно в ЦИПО открыли? — предположил я.
Фёдор посмотрел в ответ таким взглядом, что вопрос снялся сам по себе. С другой стороны, ничего удивительного в том, что журналисты столпились у входа, тема травмы Иванова и как следствие возможного завершения карьеры в разрезе из рук вон плохой игры «Спартака», занимала первые полосы всех газет и журналов. Нет Иванова — нет народной команды, гласили заголовки. Но наглости журналистов в 1989 году было далеко от наглости их местных коллег, особенно из числа папарацци. Те бы уже до палаты добрались. А эти даже внутрь не заходят.
— Походу они за эксклюзивными кадрами охотились, Вань, — предположил Федя.
Я представил первые полосы завтрашних газет с собственной фотографией на костылях и с аппаратом Иллизарова.
— Так, придумал — делаем, как делали в Минске! — предложил полузащитник, поднимая указательный палец.
— Напомни хоть, как делали? — попросил я, понятное дело не помня, как обстояли дела в Минске — память прежнего тела все больше срабатывала на лица, а вот где и что происходило, с этим приходилось чуточку сложнее.
— Подсылаем подсадную утку к журналистам, только вместо Лени сегодня уткой буду я, отвлеку их и переключу внимание, а ты… — Федор сунул руку в карман и достал ключ с надписью «ВАЗ» на тонкой металлической цепочке. — Держи, моя копейка за поворотом стоит, как заведёшь — ко входу подъедешь, и я на ходу на сиденье прыгну! Как тебе план?
— Ты пошутил про подъедешь? У меня ж на ноге железяка, только на механике ездить и сцепление выжимать!
— Блин, точно, ладно, — полузащитник задумался на миг. — Тогда на заднее сиденье ложись, а я следом прибегу!
Сговорились. Я ключи от копейки взял, а Чер*нков гулко выдохнув открыл входную дверь и вышел к журналистам.
— Товарищи, я знаю, что вы Ивана Иванова ждёте, но пока у меня заявление, прошу вашего внимания…
И с этими словами отвёл толпу журналистов от входа в больницу, якобы какое-то заявление делать. Проход открылся, журналисты вслед за Фёдором мигрировали, а я, пользуясь шансом и вооружившись костылями, втопил в противоположную сторону, где за углом стояла копейка полузащитника.
План почти удался.
Именно, что почти — один из журналистов обернулся и увидел меня сваливающего на всех порах.
— Вон он!
Все остальные журналисты разом обернулись. Мгновение и вся толпа бросилась вслед за мной, скрывшимся за углом.
— Ваня беги! — успел только выкрикнуть Федор вдогонку.
Понимая, что журналисты меня попросту сожрут, я кое-как доскакал до красной копейки, одиноко припаркованной у тротуара.
Сунул ключ в личинку дверного замка, открыл и, как и договаривался с Фёдором, нырнул на заднее сиденье автомобиля, тотчас захлопнув за собой дверь. В зеркале заднего обзора увидел как выбежали из-за угла больницы журналисты и принялись оглядываться — потеряли. Иванов будто сквозь землю провалился — нигде нет. Но потом сориентировался юноша лет 17, в котором можно было узнать молодого начинающего репортера-внештатника еженедельника «Собеседник» Игоря Р*бинера.
— Он в машине Фёдора Чер*нкова!
Но прежде чем журналисты успели двинуться к копейки, из-за угла выскочил сам полузащитник, протиснувшийся среди журналистов и со словами «простите, извините, мы опаздываем» бросившийся к автомобилю. Через несколько секунд водительская дверца распахнулась, на переднее пассажирское сиденье спикировала спортивная сумка, а на водительское сиденье плюхнулся сам Федор.
— Ваня, ключи давай!
Я тут же сунул ему ключи. Пока тот ловчился вставить ключ в личинку замка зажигания, табун журналистов уже подбежал к копейке.
— Правда ли, что вы завершили игровую карьеру?
— Сможет ли без вас Спартак выиграть чемпионат?
— Вам ищут замену, как думаете, кто может стать новым 11 номером команды…
Посыпались вопросы с разных сторон. Но Федор тоже не терял времени даром — завёл ВАЗ и дал по газам, обдавая журналистом вонючим дымом из выхлопной трубы. Тяжелая однако доля — журналистская. Копейка вывернула на дорогу и только тогда, когда журналисты остались позади, полузащитник сбавил скорость.
— Ну оторвались, кажется, — подмигнул Чер*нков в зеркало заднего обзора. — Иваныч кстати запретил общаться с прессой после проигрыша Зениту. Так что тут без обид со стороны пишущей братии. К Барину все вопросы.
С этими словами опустил боковое окно, достал сигарету и закурил, ничуть не смущаясь. В то время курить было нормально и курили многие игроки, даже нынешний тренер сборной Карпин, а динамовец Добровольский выкуривал по две пачки сигарет в день.
- Предыдущая
- 7/54
- Следующая