Пропавшее достоинство (СИ) - "Blackmourne" - Страница 3

Интерлюдия 1

И вот, мне опять снится сон. Интересно, у меня одного есть привычка говорить с самим собой когда я сплю? Осознавая себя, видеть свое прошлое как будто со стороны. Как же я ненавижу эти сны. Как же я ненавижу вновь себя чувствовать жалким и беспомощным, как тогда.

Когда мне было лет шесть, мы еще жили в родовом поместье, далеко к югу от столицы. Сэра тогда еще не родилась, а мама с отцом были живы. Отец до смерти матери еще не пил и жил рука об руку с простолюдинами, все тогда им восхищались. Называли героем. Ха.

Но один день из того далекого детства прочно засел в моей памяти, я тогда подрался с мальчишкой чуть ли не вдвое меня старше, простолюдином. Ну и, разумеется, заявился домой с большим фингалом под глазом и хлюпая расквашенным носом попросил отца о защите. Но он лишь разозлился на меня, и возвышаясь во весь рост, грозно спросил:

— Знаешь, Ланн, почему ты ему проиграл?

— Потому что он вдвое старше и больше!

— Чушь. Проигрывает не тот, кто слаб. А тот, кто не верит в свою победу и не хочет победить. В этом основа Воли. Ты будущий барон, ее носитель. Ты мой сын. Ты еще помнишь, что я тебе про нее рассказывал?

Я тогда хлюпнул носом, вспоминая всё то, чему он меня учил с самого раннего детства.

— Воля состоит из двух составляющих. Эго и Цели.

— Верно. Эго олицетворяет твою веру в твой успех, в себя самого, в свои силы. Цель же придает этой вере форму и наделяет остротой нужной для своего достижения. Ты понял?

— А что из этого важнее? Эго или Цель?

— Они одинаково важны. Но еще важнее гармония между ними, — усмехнулся тогда в усы отец и, присев в кресло, широко развел руки, — Вот смотри, ты можешь быть сильнейшим в мире. Но ничего не желать, ни к чему не стремиться. И какой будет смысл в твоей силе? Она будет подобна туману, она не сможет защитить ни тебя, ни кого-либо еще. Эго без цели — ничто. Понял?

Я тогда старательно закивал, мне нравилось когда отец меня учил чему-то и не кричал. В детстве я был тем ещё прилежным ребенком, вспоминать стыдно.

— А Цель без Эго? Это тоже плохо?

— Не плохо. Хуже. Это бессмысленно. Если ты не веришь в себя и свою возможность достичь цели, она будет всего лишь образом. Мечтой. Ты не можешь поставить себе цель стать самым сильным в этом мире и заставить себя сразу же поверить в это. Нет. И Цель и Эго куются вместе, лишь преодолевая себя и свою слабости, ты закаляешь свой дух и свою веру в свои возможности. Укрепляешь свое Эго. И расширяешь горизонты тех Целей что тебе окажутся по силам.

— А как мне это сделать? — восхищенно разглядывая единственным не заплывшим глазом тогда я спросил отца и спустя минуту пожалел об этом.

Он зло ухмыльнулся и ответил:

— Да очень просто. Сейчас же встань и иди побей того кто побил тебя. Я запрещу слугам пускать тебя в дом, пока ты не сделаешь это. Всё, пошел!

После чего отец буквально выпнул меня из дома. Следующие пять дней я ежедневно пытался побить того пацана. Забавно, сейчас я даже не могу вспомнить его имя. Спать мне приходилось в конюшне, а ел я то, что заботливая мама «забывала» перед окном трижды в день. Я пытался тогда ей жаловаться, но она лишь сказала что я должен слушать отца. А потом он и вовсе запретил ей со мной говорить.

А на пятый день я сорвался, этот парень начал насмехаться надо мной, злость меня накрыла с головой и я подумал что хочу, очень ХОЧУ сделать ему больно. И помня слова отца, заставил поверить себя в то что мне это по силам. И когда мы сцепились, я смог сбить его с ног и заскочив сверху принялся бить. Я его бил снова и снова и снова, пока сильные руки отца следящего за мной не стащили меня с него. Хорошо что мне было шесть, а ему двенадцать. Будь мы равного возраста, я бы, наверное, его убил.

Да… Я презираю отца за то, во что он нас с сестрой втянул. Но тогда я им восхищался. Ну, по крайней мере, до тех пор пока он в двенадцать лет не бросил меня посреди леса. Связанным. Но у этих снов всегда был лишь один конец и Ланн не желал его видеть. Пришла пора просыпаться.

Ланн медленно открыл глаза и скривился от омерзения. Последние пару дней после того как он покинул город, он шел по лесу, стараясь не выходить к основным торговым трактам опасаясь погони. Сейчас он заснул, забившись подобно белке в дупло огромного, в несколько обхватов, кряжистого, рухнувшего сухого дуба. А проснулся он как раз в тот момент когда мимо его глаз проползал большой, с кулак размером, лесной паук. Задумчиво разглядывая членистоногое, Ланн не сразу понял, что на границе чувств ощущает давление чужой ауры Воли. В этом лесу помимо него был кто-то еще. Осознав это и мгновенно сконцентрировавшись, барон загнал свой дух воина поглубже, думая о недавнем сне, пережитых мелочных обидах, стертых в пути ногах и омерзительном насекомом напротив лица. Сейчас он был благодарен приснившемуся сну за то что идущие по следу не успели почувствовать его Волю при пробуждении.

Ланн осторожно выглянул из дупла. С востока тянулись едва ощутимые запахи жареной дичи, и желудок, в котором за последние два дня не было ничего кроме сухарей и сушёного мяса, тут же возмущенно потребовал наведаться в гости к обладателям столь чудесных деликатесов. Усмехнувшись и забив подобные мысли поглубже, Ланн наконец выбрался целиком из дупла и по-пластунски заполз за дерево, после чего наконец смог нормально осмотреться. Метрах в ста от него, в небольшом овражке пару метров глубиной, судя по всему, разбили лагерь несколько человек. Ланн видел только одного из них — того, что стоял на страже: закутавшись в плащ и подрагивая от утреннего холода, мужчина цепко оглядывал окрестности. Прикрыв глаза, Ланн сосредоточился и смог почувствовать его Волю. В бесцветном, с переливами всех цветов радуги, слепом мире она выделялась ярко зеленым, с прожилками черного цветом. Это была Воля охотника. И убийцы. Ауры спящих он едва ощущал, пребывая в мире снов они казались рыхлыми, почти эфемерными. В лагере кроме стража было еще двое человек. Сомнения окончательно покинули барона, он был почти убеждён, что эти люди были здесь по его голову.

Можно было просто уйти и надеяться, что они не нападут на его след. Но этому противоречило то что они слишком быстро его нашли. Скорее всего, в погоню за ним отряд пустился только утром, после того как парень покинул город, или даже днём. А значит, большую часть пути они проделали по тракту, после чего оставили лошадей и углубились в лес. А значит, либо один из них медиум, способный читать Ауры на больших расстояниях, либо маг, у которого есть вещь, принадлежащая ему. Оба этих варианта ставили крест на попытке сбежать. Решившись, Ланн постарался расслабить свое сознание. Сделать его гладким и податливым подобно морской глади, из которой медленно и неохотно поднималась его Воля. Сам же он в это время тихо ступая по прелым прошлогодним листьям начал медленно обходить лагерь. Безопаснее всего было бы сначала разобраться со спящими и лишь потом сразиться со стражником. Обойдя овраг по дуге и держась вне зоны зрения охотника, Ланн прижал руки к земле и пополз к краю оврага. На половине пути он почувствовал укол пробуждения еще одной Воли и чертыхнулся. Прикрыв глаза, он разглядел внизу перед собой как разгорается еще одна аура, мрачного грязно-черного спектра. Лана бросило в дрожь: проснувшийся убивать не просто умел. Он убивать любил всей душой, да еще и с особой оригинальностью.

До края оврага оставалось метров пять, и до барона донеслись мужские голоса, он прислушался к обрывку разговора.

— …старой Чащи недалеко. Куда его несёт? Я туда не пойду, мне обещанный титул не упёрся. Да и барон этот столичный, а вдруг он не так прост? Паренька-то, которого его убить послали, он скрутил.

— Струхнул? — говоривший хрипло рассмеялся. — Да не ссы ты. Тот парень сказал что он синий, почти голубой. Короче, юнец желторотый, сегодня его догоним и головёшку отчекрыжим. После чего домой, получать честно заработанное. Видел чего ближе к утру? Ведьма же сказала, что он здесь где-то, рядом.