Сын мага: заговор во дворце (СИ) - Мартов Константин - Страница 17

— Почему же? Почти в каждой деревне есть бабка или дед, которые колдуют.

— Их колдовство детские игрушки по сравнению с нашим. Даже не беря в расчёт вас. А вы, князь, не сочтите за лесть, невероятно одарённый маг. Я вот в магическом смысле слабак, но запросто заткну за пояс пару десятков деревенских колдунов.

— Вы хотите сказать, что нас, как породистых скакунов, разводят какие — то селекционеры?

— Именно это я и хочу сказать.

— И кто же эти селекционеры?

— Слышал, папенька ваш в гости к Кириллу Павловичу собирается?

— Понятия не имею, откуда вам это известно, но — да. Отрицать не буду.

— Вы составьте ему компанию, — сказав это, Феофан вытер губы салфеткой и встал.

Он почти добрался до выхода из сада, повернулся и крикнул князю:

— Ваша маман, кстати говоря, спешно уехала на из Слободы.

Князь развёл руками, как бы вопрошая: ну и что? Феофан не ответил на безмолвный вопрос. Он покачал головой и ушёл.

— Ты что — нибудь понял? — спросил князь у Дилмурода.

— Надо ехать к вашему брату, — ответил он немного невпопад.

Князь встал, сложил руки за спиной, поднял голову и посмотрел на небо.

— Я пойду вздремну, а ты, братец, будь добр, съезди к отцу. Уведомь управляющую, что мы с тобой с ними поедем. Пускай нас дождутся. Как вернёшься, распорядись, чтобы собрали нас в дорогу.

Дилмурод невозмутимо кивнул головой и пошёл к коню. Князь поднялся к себе и повалился на кровать не раздеваясь.

Проснувшись, он потребовал ванну. Залез в горячую воду и чуть не захлебнулся, уснув там. Его разбудил слуга. Князь наскоро облился холодной водой, вытерся насухо, после оделся в свежую одежду и пошёл в столовую, велев позвать к столу Дилмурода. Тот спустился. Лицо его несло на себе следы усталости, но вслух никакого недовольства он не высказал. Павел рассказал несколько анекдотов, но успеха не имел. Дилмурод вежливо выслушал князя, после чего сказал, что выезд в монастырь назначен на завтра, с рассветом. Князь усмехнулся. Отец не признавал часов, и встречи назначал опираясь на движение солнца. Однако ж, никто в Александровской Слободе, да что там — во всей Империи и за её пределами, не мог бы сказать что отец хоть раз опоздал на встречу. Раз сказал что выезд на рассвете — значит на рассвете. Князь отпустил Дилмурода — тот лишь невероятным усилием воли не начинал клевать носом, а сам пошёл в кабинет, где наконец — то начал записывать подробности своего путешествия. Рано или поздно он попадёт на приём к Императору, и тот может попросить подробного отчёта, так что лучше иметь наготове рукопись. Придётся собственноручно написать два экземпляра. Один оставить в семейной библиотеке. В ней хранились личные записки множество поколений князей Плечеевых, описания их путешествий, размышления об устройстве мира и государства, а так же магических приёмов и природы магии. Последние представляли особенный интерес. Все семьи высшего ранга тщательно оберегали свои секреты. Вопреки политике императоров, требующих делиться знаниями, поскольку это позволяло наращивать совокупную мощь аристократии, никто не спешил делиться по — настоящему серьезными находками.

Благородные семьи до сих пор соперничали между собой, пускай теперь вражда не означает кровопролитных столкновений на поле боя и даже магические дуэли стали редкостью. В современную эпоху аристократы соперничали при дворе. Они интриговали, выслуживались перед Императором и его фаворитами, проталкивали на важные должности своих протеже и выбивали для них ордена с нужными свойствами. Ложь, обман и недомолвки были одними из важнейших орудий этой войны и Феофан Домидов был величайшим из ныне живущих мастеров Игры. Так что безоглядно верить ему относительно сознательной селекции среди благородных семей не стоит, однако съездить к дяде в гости всё же следует. И что там он говорил про отъезд матери? Это какой — то намёк, или просто отвлечение внимания? Князь почувствовал тяжесть в голове и решил отложить рассмотрение сих важных вопросов на завтра. Или на послезавтра.

Следующим утром князь смотрел на своё отражение в зеркале и недовольно хмурился. Поход на юг и последовавшее за ним долгое возвращение домой оставили свой след на его лице. Под глазами залегли мешки, уголки губ опустись внутрь. Он вздохнул, умылся. Позавтракал, без особого аппетита запихивая в себя еду, после чего отправился к отцу. У особняка Плечеевых уже выстроилась кавалькада экипажей и телег, нагруженных множеством предметов первой необходимости, таких как: концертный рояль, дубовый стол, за которым отец привык работать, и коллекция бюстов императоров прошлого. Павел велел кучеру пристроиться в хвост кавалькады и дожидаться отправления, а сам погрузился в чтение последнего выпуска «Императорского вестника». Надо наверстать упущенное за время путешествия время. Он долго пробыл на юге и, естественно, ему казалось что центр противостояния великих держав расположен именно там. Князь с ранних лет знал, что человеческий разум любит лениться и считать касающиеся его непосредственно проблемы самыми главными. Так же твёрдо Павел усвоил, что разум часто обманывает своего владельца. Потому надлежит узнать о других мировых проблемах, помимо происходящего на южных границах, и таким образом привести мысли в порядок. Помимо международных, его внимания требовали и проблемы внутриимперские. Таковые, как правило, концентрировались у подножия престола. Хотя в последние он успел влезть с головой сразу как прибыл в Александровскую Слободу.

Кавалькада тронулась и медленно покатила по улицам, направляясь к юго — восточному выезду из Слободы. Однажды ещё в детстве Павел случайно услышал разговор прислуги, из которого следовало, что вокруг Слободы оборудована едва ли не граница, не уступающая самым охраняемым рубежам Империи по защищенности. Караул на ней несли, со слов слуг, отборные части имперской гвардии. Однако ж, лично князь ни с какой охраной не сталкивался. Из чего следовало, что либо её нет и всё это досужие выдумки прислуги, либо же охрана периметра препятствовала всем, кроме постоянных обитателей Слободы. Последнее вполне вероятно.

Вскоре они пересекли невидимую границу между вылизанными до блеска и ухоженными улочками Слободы и обычными дорогами Империи. Карету начало ощутимо покачивать, и князя снова клонило в сон от чтения. Чтобы не уснуть, он начал рассматривать пейзажи. Это не принесло облегчения: однообразные всхолмленные равнины, перемежающиеся с казалось бы неподвижными речками и небольшими озерцами, навевали скуку. Князь вернулся к чтению. Барон Кайзердорф — Царский разразился очередной статьёй о заговоре против Империи, который он якобы доблестно раскрыл. Барон постоянно раскрывал выдуманные заговоры. Вот и в этот раз он расписывал в красках как разбогатевшие на торговле хлебом и углём купеческие гильдии, желая приобрести близкие к аристократическим права, тайно финансируют группы фанатиков — экстремистов, исповедующих причудливую идеологию. Сути же якобы присущих фанатикам взглядов князь так и не смог уяснить из путаных объяснений барона. С картинки, приложенной к статье на него глянула худая девица с аскетичным, чтобы не сказать — изможденным лицом и огромными, на пол-лица, глазами. Фотография вызвала в памяти князя Велемиру Воронову. Было в ней что-то, не дающее князю думать о ней безразлично, хотя и симпатией испытываемые им чувства назвать было нельзя. В конце концов, он видел-то её один раз, да и то посредством внушенной Домидовым иллюзии. К тому же, она тёмная, и не из последних, а значит умеет вторгаться в разум. Князь взмахнул рукой, словно отгоняя наваждение. Он высунулся в окно:

— Дилмурод, составь мне компанию, — бросил он скачущему рядом…кому? Пока они путешествовали на юге, вопрос о статусе Дилмурода не посещал князя ни разу. Он был попутчиком, с которым не раз приходилось совместно отбиваться от нападавших бандитов и спать, укрываясь одним плащом холодной пустынной ночью. Но после возвращения так дальше не могло продолжаться. В конце концов, он — наследник благородной семьи, а Дилмурод — бывший разбойник из диких краёв. Вряд ли он согласится на роль личного слуги, но ничего другого князь Плечеев безродному бродяге предложить не может. Разве что кошелёк с приличной суммой в качестве благодарности за оказанные услуги и пожелание счастливой дороги. Дилмурод без лишних слов соскочил с лошади, накинул уздечку на ручку дверцы и вскочил на ступеньку кареты. Он вопросительно взглянул на князя.