Покорение вершин (СИ) - "Ludvig Normaien" - Страница 23

— Долой Рогатую!

И этот клич был подхвачен и распространился, как круги от падения камня на водной глади, как верховой пожар в лесу, этот крик вспыхнул и разнёсса по округе, отпугивая собирающихся?

— Долой Рогатую! Долой Рогатую! ДОЛОЙ РОГАТУЮ!!!

Обрубок тела Сарвууха укладывали на телегу. Грузившие его ворчали:

— Добить пса! Не жилец же!

— Не трогай, если сдохнет, то не от нашей руки.

Здесь же грузили и остальных наших, кто не мог передвигаться. Недалеко мазали порезы жиром, маслом и резали под присмотром Хьяльти (или без оного) раздробленные конечности, а если было что-то совсем плохое, вроде оставшейся от камнелазов кислоты или каких-либо ожогов, то использовали то же, либо применяли самое распространенное средство — опорожняли мочевой пузырь на раны собратьев. Для легкораненых (порезы, рассечения, содранная шкура, переломанные и срубленные пальцы, уши, отсеченные концы хвостов, выбитые глаза, сломанные и выбитые резцы) лечения не было.

— Собираемся быстрее! Крокс, почему твои не копают? Нам нужен большой курган! Пленным дайте уже в лапы что-нибудь! Что, когтями тоже неплохо⁈ Хорошо! Никакого оружия! Черенками пусть копают, древками!

— В тюки вяжите! Главное — оружие и доспехи. Ну не мне вас учить!

— Кого выбрали, наедайтесь быстрее, у нас впереди долгий путь!

Крысы жадно ели и пили, тут же делили добычу, менялись награбленным, применяли снятые с мертвецов обновки, цедили кровь и резали мясо для «кровавой» похлёбки. Отдельно уносили золотые и серебряные монеты, кольца, серьги, а также немногочисленные артефакты и драгоценные камни, что поснимали с тел, но большую часть которых нашли в лагере нападавших.

Часть спешно рубила головы, снимали скальпы и кожу — для будущих украшений.

— А ты почему не ешь?

— Думаю о том, что нас ждёт впереди… — Наёмники уже вовсе скрылись с глаз, камнелазов и дух простыл, сбежавшего орка тоже было не видать, небо было чистое, никто не бунтовал. — Да и охоты нет, — ответил я угрюмо. Тигрёнок пока так и не нашёлся.

По моему приказу был сформирован «летучий» отряд, который я собирался повести как можно быстрее к логову, посмотреть на то, что задумал Хрезкач. Эта хитрая тварь могла вполне впустить в него врагов, с него станется. И сейчас бойцы спешно-спешно занимались делами первой необходимости. Все остальные, с ранеными, пленными и добычей, должны были идти позади. Может как раз и Струх придёт в себя, так как без «колдунства» сталкиваться со старым Хрезкачом Горбатым совсем-совсем не хотелось. Как там остальные крысята? Посмеет ли навредить им? Мартин Тассе с семьё же ещё остался, а Горбатый его недолюбливает.

Среди пленных были те, кто сразу попросился в наше войско. Я видел, как одного такого допрашивал Скронк:

— Ты ведь сражался против нас. — не слишком-то и обвиняюще говорил он.

— Я сражался, чтобы выжить, мне некуда было деться.

Зачем он с ними разговаривал, было непонятно, так как процедура уже давно была отлажена — такие, взятые в плен на поле боя, шли в рабы, и уж если там они проявляли себя с лучшей стороны, то становились нашими клановыми воинами.

Тут же среди пленных попались и те, кто оказался и из предавших нас поселений — их я запретил убивать сразу: пригодятся для каких-нибудь экспериментов Струха (которого сейчас усиленно откармливали, а пока несли в носилках). Всё же это направление, как и изготовление стрелкового оружия, и добыча искажающего камня в военном отношении была довольно перспективна.

Мой отряд вышел в путь к вечеру, двигаясь налегке, оставляя позади себя раздетые тела врагов и нарастающий курган, где в погребальной камере, чьи стены были собраны из копий и алебард, были рядами уложены все те, кто добыл мне очередную победу, а поверх камеры была насыпь из огромного числа камней и земли, чтобы падальщики не смогли разворотить. Части тел выкопанных камнелазов лежали пока поодаль, чтобы в дальнейшем стать частью кургана, отпугивая неразумных монстров и чудовищ.

Тигрёнка нашли недалеко от места первого столкновения с силами противника, на склоне небольшой сезонной речушки, на дне которой едва бежала водичка.

Он не послушался общей команды на отступление, сбежал от своих братьев, и, видимо, вместе с пращниками/застрельщиками беспокоил врага. А потом у него, в отличие от жилистых, выносливых бойцов, не хватило сил сбежать, когда войско противника бросилось в преследование.

Вначале, судя по следам, он поймал стрелу в ногу, а потом его походя ткнули ножом в спину, вытряхнули из обшитой железными пластинками курточки, и он так и остался лежать на короткой щёточке высохшей травы в луже собственной крови, маленький и холодный.

Мелкие собрались рядом, тягали его окоченевшее тело в разные стороны, пытаясь привести его в чувство, поглядывали на меня, а я молчал, зная, что даже Хрезкач, не то что Струх, не сможет вернуть ему жизнь.

— Лучшие уходят первыми… — традиционно протянул кто-то рядом.

А я молчал.

Я не обращал ни на кого внимания, ни на тех, кто мне помогал, коих было не так много, но и не мало, ни на тех, кто недоуменно наблюдал за нами.

Молчал и тогда, когда в небольшом курганчике мы выкопали глубокую яму, обойдя упокоенные останки того древнего воина, для кого он был насыпан, и прокопали ещё глубже, до сплошного камня. Мы положили его свернувшуюся фигурку на охапку сухой травы, собранной по былинке крысятами, и на кипу одежды, которую сняли с себя. Чут накрыл его тело меховой волчьей накидкой, положили рядом с ним копьё, нож, бурдюк воды, мяса. Мелкие сунули ему под бок какие-то игральные косточки…

Я взял булаву и бил по огромному камню, слушая непонимание, стон, недовольство и откровенную ярость демонического оружия, на которые мне было наплевать. Бил, откалывая куски, пока его бесформенные грани не начали напоминать очертания высокой фигуры. На какое-то время меня сменяли другие, тупя артефактное оружие, они высекали линии, скругливали резкие каменные выступы, пытаясь шлифовать грубый камень.

Этот камень мы с трудом, напрягая все силы, поставили на вершине кургана, отмечая для себя место захоронения Тигренка.

По прошествии полутора суток мы были уже на месте.

Нас не встречали у логова вражеские войска или ряды мутантов Хрезкача. Когда мы поднялись на холм и взглянули на место нашего постоянного убежища, то не нашли ничего необычного. Оставшиеся рабы работали, караульные стояли на своих местах. Патрулей не было видать — но так это мы сами почти всех забрали с собой.

Лишь только звук колокола, который мы как-то зимой взяли в качестве добычи, изредка выбивал резкий и дребезжащий звон.

Когда наш отряд с оружием наготове входил в ворота, все только удивлённо глянули на нас. А логово шумело на сотни голосов: писк, крики, звон орудий труда и амуниции, скрип лопат и шорох лап — всё сливалось в сплошной неутихающий гул. Часть жителей бросилась к воинам отряда, чтобы узнать новости, но бойцы лишь молча бросились во все стороны, занимая самые важные точки на поверхности логова и блокируя входы в норы.

Вытянули носы самые малые крысы, уже не с полупрозрачной кожей, а те, чья шёрстка была нежнее самого лучшего бархата, впервые выбравшиеся из своей норы и греющие свои шкурки под тёплыми лучами солнца.

На одной из башенок, недалеко от беспокойного колокола, раскачивающегося будто по своей собственной воле (Да от ветра скорее всего, просто этот ветер внизу не слишком был заметен, да, а наверху уже чувствовался! Сам не лазил, но как ещё иначе?), сидел крыс, что высоким и тонким голосом с хрипотцой произносил некие строки:

…Вы не несете ответственность ни за чьи ошибки, если они все слабее и глупее!

Мы должны стремиться быть выше других, ибо мы все стоим выше других рас. Унижай, принижай!

Да не помогай нуждающимся, ибо нуждающийся слаб — подчини его!

Предавайся чревоугодию, ешь и пей вволю, ибо еды не бывает много!