Глермзойская пустошь (СИ) - "Ludvig Normaien" - Страница 25

Так что набрать почти полный коготь было делом пустяковым. Все готовы были идти за удачливым вождём, добывать когтями и мечом то, чего они не могли или не умели достигнуть мирным трудом (ага, в пустошах-то). Но чтобы стать хорошим воином, нужно не только желание. Нужно здоровье, в руках хорошее оружие, а в запасе иметь немного еды, чтобы не сдохнуть в случае чего от голода. В большинстве своем ничего этого не имели, а у меня в запасе всего этого не хватало, либо было в обрез. Всех новых зачисляли в клан, и этих рядовых кланкрысов приставлял к работе, кто бы это ни был (старики и калеки сдохнут, крепкие останутся). Требовалось уйма всего - а потому они копали, таскали камни (проклиная тот миг, когда решились присоединиться к молодому растущему клану), ладили под руководством старых хитрых тварей по округе многочисленные ловушки, шили как умели из шкур себе одежду, мастерили оружие.

Надо было срочно собирать урожай с небольших плодородных делянок, как-то его сушить, консервировать в корявых кадках - запасать для этого в пустошах соль (соскребывать с камней и со дна пересохших луж), солить мясо, обрабатывать шкуры, собирать сухой навоз, потому как зимой мало кто выживает, если прошляпил время для заготовок полезностей - лишь только если сожрать соседей появлялся шанс продержаться зиму. Основная еда у местных это как оказалось не мясо, его в пустошах было не так уж много - да и то в основном такое, что само тебя схарчит. Нет, в основном крысолюды жрали корешки - да редкие плоды полезных растений.

Под нашим полным контролем оказались лишь лавандовые поля у предгорий (оказалось, что в сухом виде она нужна чтобы мелкие паразиты зимой не загрызли в сырых норах) и делянки саликорнии (или бирюгон) на которых созревали розоватые орешки плодов, которые собирали, но есть их могли в основном лишь крысы и гоблы, при этом питаться только этой травой было чертовски тяжело - старый хрыч Хрезкач говорил, что если есть только её, то у крыс высыхали внутренности, а люди с поносом выносили собственные кишки. А вот в малых количествах она бодрила и обладала интересным вкусом.

Потому большинство активно добывали пищу - и на редких плодородных участках, граничащих с соседями вспыхивали короткие ожесточённые схватки за скудные ресурсы между кланами разумных. Несколько мелких даже не кланов, а семей вошли полностью в наш состав, а другие активно гадили, устраивая налёты на добытчиков, и воруя припасы.

Дошло до того, что какие-то прощелыги чуть не увели одну самку по ротозейству охраны. А самки рождались лишь изредка, их не хватает, а те что у нас есть - готовы были уже принести первый помёт. Тупых охранников опустили в иерархии на уровень клановых рабов, чтоб неповадно было лизать плесневелые наркотические наросты. Потому часть крыс, которых и так не хватало, пущена на охрану, круглосуточные патрули, рытьё новых ловушек.

За сообщения о чужих ловушках на наших охотников-собирателей я поручил раздавать награды разным поселениям, что оставались к нам нейтральными, что привело к ещё большему их количеству, так как местные хотели заработать.

Наши разведчики рыскали в поисках врагов, все вокруг косячили, портили вещи, я порой на общих собраниях убивал особо провинившихся, чтобы не дай боги ген или дух их тупизны не перешёл на остальных - то есть все были заняты делом.

Струх вился за мной хвостом, опасаясь оставаться в поселении с Хрезкачом, начавшему подозревать в нём соперника. А бывшие Костегрызы давно знали что те, кому он завидовал, долго не жили. Потому Струх пытался выслужиться в моих глазах, проявлял резвость и держал в курсе всех историй и местных реалий, мелких тонкостей, которые порой были весьма важны.

Ещё кем был весьма доволен - хобгоблины работали на совесть, пока честно пахали, эксплуатируя своих бывших хозяев и просто урабатываясь на заготовке гоблинского воска, костного масла, копчения гоблинских туш.

Весьма важной сферой кроме заготовки еды, ресурсов и охраны всего этого стала архитектура и ремонт.

Крысолюды пустошей жили в основном небольшими кланами, и потому на местных просторах копали себе на открытых местах пять - семь ходов, имеющих в поперечнике около метра и ведущих к гнезду, расположенному на глубине около трех метров, и имели кладовую на глубине около четырёх метра, и отдельный единственный ход камере с самками, где они выхаживали мелких.

Я же, насмотревшись на логово Костегрызов, заставлял ходы делать в нашей холмистой местности, в поперечнике минимум до двух метров, соединяя под холмами на глубине в метрах четырёх минимум. У каждого из семи (три основных и четыре запасных, далеких и замаскированных - в планах) выходов были норы кланкрысов, в которых они ночевали и должны были своими телами в случае опасности остановить угрозу. Моя нора располагалась на равном расстоянии между обиталищем самок и нашими кладовыми. При этом на таком расстоянии, чтобы самки своими звуками не мешали отдыхать. Метры грунта над головой не вызывали никаких неудобств. Я бы даже сказал, что они вызывали чувство надёжности, спокойствия.

В стороне должны были расположиться Хрезкач с учениками, а им для экспериментов нужны были просторные помещения, да ещё желательно имеющие вентиляционные отверстия, чтобы ядовитые испарения их непонятных действий не растёкся по ходам и не потравил нас всех. Поэтому сооружали на пути ещё несколько дверей, по возможности герметичных.

В самих ходах зачастую и ловушек не надо было - порой сыпучие слои обрушивались на головы, давя невезучих и ничего толком было не поделать - тут либо бревна нужны, которых не достать в округе, либо камень - который физически тяжело натаскать и суметь укрепить им стены. А для этого нужны были навыки, которые у крыс и рабов были определённые проблемы…

На поверхности тоже без построек не обошлось - загоны для скота, груды камней, запасы сухого топлива, которое пока из-за отсутствия места некуда было стаскивать. Груды земли втаптывали, поднимая общий уровень нашего поселения выше.

Все бегали всё лето взмыленные, и я, в том числе. Пусть это было и не совсем уместно мне как вождю, но я был самым сильным - я запрягал в грязную работу всех, и себя - мне важно было осуществить свои планы, а на ворчание некоторых придурков мне было наплевать. Среди них был старый “техноколдун”, который мне втолковывал всё о каких-то обычаях.

Мы с ним и другими уже приближенными крысами вечерами устраивали собрания, обсуждая новости за день и что надо сделать. Старик мялся, но признавал, что не может всё знать, во всём разбираться и нужны были знающие люди, гномы, да хоть эльфы (если бы их в этих местах было возможно увидеть) лишь бы они могли разбираться в делах.

– Рыбу надо уметь поймать, зверя – убить. Не умеешь – с голоду пропадешь. - умно поддакивали ему сочувственно, но на самом деле с радостью остальные.

Я мотался и в предгорья к захваченному посту с инспекцией и вовремя раздаваемыми затрещинами, чтобы там никто не расслаблялся. Надо было следить за ремонтом, укреплением поста, превращаемого в маленькую крепость. Тут камня хватало и стены вкривь и вкось, но наращивали толщину и высоту. Чем выше становились стены, то тем менее массивные затягивались кверху булыжники, но и так было неплохо. Еды здесь хватало. Лишь надо было посматривать по сторонам, так как предгорья и сами горы оставались ещё совсем не исследованы нами. Следовало отправлять крыс выявлять следы стоянок и поселений тех, кто был в составе налётчиков Нельзуга, но остро не хватало рук.

В один из таких инспекторских походов, осенью, уже по возвращению обратно, я остался один, потому как в одиночку передвигаться выходило гораздо быстрее. Где-то сзади тянулся небольшой отряд с учеником колдуна. Накануне в горах выпал первый снег, а потом ещё все затянуло туманом.

Я шёл по привычной уже дороге и не заметил как свернул в сторону в однотипной местности, пропустив свой небольшой поворот.

Туман понемногу начал оседать. Сквозь него пробивались лучи восходящего солнца. Снег становился глубже. За одинокими деревьями и кустами горбатились сугробы, на них темнели вмятины звериных следов. Неожиданно впереди я увидел полосу снега, измятого лапами крысолюда. Ну вот, сейчас встречу своего разведчика, подумал я. Полоса следов тянулась к вершине долины. Я всмотрелся в следы, поворошил снег – совсем-совсем недавно тут проходил этот скавен. Вернее не проходил, а тащился. Правда как-то странно он шёл.