Конторщица 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 8

— Десять!

— Пять! — донеслись выкрики с зала.

— А я считаю, что и двенадцать еле-еле наберется, — ответил в зал Иваныч. — Мы же женщин из малярной бригады и штукатуров тоже считаем.

— Правильно! — подала голос какая-то женщина с задних рядов.

— И вот, товарищи, отсюда вопрос — а как же остальные? — Юрьев опять перетянул внимание на себя, — Если посмотришь — вот она, бригада! А если глянуть глубже — то каждый в ней отвечает только за себя!

Герих и Щука переглянулись и Герих, поджав губы ещё сильнее, что-то записала в блокнот, при этом она недовольно бросила на Юрьева недвусмысленный взгляд.

Щука покраснела, Альбертик же сидел с непроницаемым лицом.

— А если кто-то заболел⁈ — опять выкрикнула та же женщина.

— А если брак погнал⁈

— Дык за это мастер отвечает!

— Пусть голова у начальника цеха болит! — хохотнул какой-то парень. На него зашикали.

— Вот видите? — развёл руками Юрьев.

— Бригада придёт на помощь, только если бригадир велит! — опять выкрикнула с места та женщина, и все засмеялись. Я не стала поворачивать голову.

Альбертик опять встретился со мной взглядом. Я смотрела прямо, не мигая. Он первый отвёл взгляд и принялся что-то быстро писать в блокноте. Затем выдрал оттуда листок и сложил его в несколько раз.

В это время страсти в зале продолжали накаляться.

— Поэтому я и предлагаю! — повысил голос Юрьев, и я перевела взгляд на него, — давайте поставим дело так: если есть бригада — то вся ответственность на ней. И за прогулы, и за брак, и за недостачу! А не справляется с задачей — значит нет и бригады! С неё и спрашивать! И если наказывать — то всю бригаду сразу!

В зале зашумели, заспорили.

Я поворачивала голову то туда, то сюда на спорящих рабочих, и вдруг Наумов, который сидел впереди меня, обернулся и сунул мне в руки листочек. Записка.

Я удивлённо воззрилась на него.

— Это вам, Лидия Степановна, — одними губами прошептал он и отвернулся.

Я опустила взгляд на листочек — это был тот, что писал Альбертик. Я подняла глаза на него. Альбертик сидел и смотрел на меня. Увидев, что я смотрю, кивнул, указав глазами на листочек.

Я вздохнула и развернула бумажку. Там была всего одна строчка:

«Я не видел ваше заявление об увольнении».

Я написала ответ:

«Я передумала». И передала записку обратно.

Тут как раз с места подпрыгнула Герих:

— Товарищи! Да что ж это такое! — заверещала она, я на секунду отвлеклась на неё и не увидела выражение лица Альбертика, который уже прочитал мой ответ и опять сидел с каменным лицом.

— Разве же наше депо «Монорельс» не выполняет плана⁈ Хоть когда-нибудь такое было⁈ И это — полностью заслуга бригад! Поэтому я предлагаю…

Что предлагает Герих я не расслышала, так как шум поднялся такой, что ох.

Когда народ подустал спорить, Альбертик внезапно постучал логарифмической линейкой по графину с водой. Зал притих.

— Товарищи! — сказал Альбертик. — Вы поднимаете сейчас крайне важные вопросы. Мы все руководствуемся недавним постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Это наша «путеводная звезда». Курс Партии — на повышение эффективности нашей работы. По расчетам наших экономистов, нам необходимо повысить производительность труда не менее чем на 37 процентов. За счет чего же?

Он вперил взгляд в зал и обвел глазами присутствующих. Все молчали.

— У нас есть два варианта. Принять новый хозрасчётный метод или повысить нормы выработки для бригад. Для того, чтобы правильно найти выход, нужно попробовать и так, и так. Поэтому я предлагаю обе эти формы организации труда внедрить в производство нашего депо. А ответственным за нововведения будет Лидия Степановна Горшкова. Она — известный рационализатор, постоянно поражает нас новыми идеями. Вот пусть и поработает на увеличение производительности. С неё и спрос.

Он позволил себе бросить насмешливый взгляд на меня. Буквально полсекунды — но я поняла, что отныне жизнь моя тут будет адским адом.

Собрание закончилось, и я поспешила выйти одной из первых. Не хотелось с Альбертиком сейчас объясняться.

Настроение было злое. Вот что-то сильно мне во всём этом не нравилось. Что-то меня напрягало. И интуиция подсказывала, что дело пахнет керосином. Только не могла понять, в чём именно. Я уже пожалела, что решила остаться, чтобы наказать Альбертика. Тоже мне — Граф Монте-Кристо нашлась. Блин, надо было увольняться и жить себе спокойной жизнью. Но нет, меня же заело, и я решила повоевать с Альбертиком. А теперь вопрос — зачем оно мне? Ну, предположим, одержу я над ним победу. И что мне это даст? Моральное удовлетворение? Ой, сомневаюсь. Так что?

Я шла по коридору и ругала себя, пока не услышала, как сзади окликнули:

— Лидия Степановна!

Я обернулась — ко мне спешил Гашев, мастер-наставник по вождению автомобиля.

— Иван Михайлович! — улыбнулась я, — рада вас видеть!

— Лидия Степановна! — вернул улыбку Гашев, — После обеда я занесу вам права.

От этих слов я чуть не завизжала от восторга.

Мы ещё немного поболтали и разошлись по своим делам. Я опять вернулась к мыслям об Альбертике и грядущем наказании ему.

Так зачем мне всё это?

Я вдруг встала как вкопанная. Я поняла, зачем. Тут ведь даже не в Альбертике дело. Я сама хочу возглавить депо «Монорельс»!

Вот оно что!

Сама! Возглавить!

А раз так — значит возглавлю.

Я хихикнула. Настроение резко улучшилось.

— Я смотрю, вам весело, Лидия Степановна? — раздался за спиной голов Альбертика (вспомни чёрта, так он тут как тут!).

— Это запрещено? — с наивным видом поинтересовалась я.

— Что? — не понял Альбертик.

— Радоваться, улыбаться, быть в хорошем настроении… — подсказала ему я.

— Хорошо смеётся тот, кто смеется последний, — процитировал народную мудрость Альбертик.

Я промолчала.

— Вы задание как выполнять собираетесь? — задал главный вопрос Альбертик.

— Элементарно, — пожала плечами я, — В выбранных бригадах прослежу, чтобы рабочие честно распределили между собой на отчётный период работу, потом посчитаю коэффициент трудового участия каждого на основе личного дневного задания и, соответственно, какой у кого получится заработок.

— Понятно… — невнятно пробормотал Альбертик, — идите, работайте… пока работайте.

И я пошла работать.

А после работы я, не заходя даже домой поужинать и переодеться, отправилась на квартиру Валеева. Давно я уже там не была. Гараж с машиной был прямо во дворе и меня аж распирало желание сесть за руль.

Спасибо Гашеву, он быстро принёс права, поздравил, правда намекнул, что следует обмыть, но я сделала вид что не поняла. И он ретировался.

И вот, наконец, я открыла гараж и села за руль.

Моя ж ты прелесть… мммм….

В Малинки я зарулила на небесно-голубом автомобиле Валеева. Да, там ещё с документами нужно было до конца разбираться, но права были со мной, а ГАИ на просёлочной дороге редко бывают. Народ ездит не пристёгнутый.

Затормозив у двора, я вышла из машины. Пели птички, шумел лёгкий ветерок в кронах берёзок-осинок, пахло нагретыми за день травами и насыщенным духом от чернозёма. В общем, милая пасторальная красота русской природы.

На звуки автомобиля вышла Римма Марковна:

— Лида приехала! На машине! — обрадованно всплеснула руками она, — а я-то думаю, кто это к нам приехал!

— Как вы тут без меня эти дни, Римма Марковна? Где Света?

— Всё хорошо, я вот варенье из слив варю, — затараторила Римма Марковна, старательно отводя взгляд.

— Так, Римма Марковна, признавайтесь, что натворили? — подозрительно спросила я, — со Светой всё в порядке? Где она?

— У Роговых, с Галей играют, — ответила Римма Марковна.