Кай - Анжело Алекс - Страница 27

– Значит, это все же Снежная Ведьма наслала ту метель?

При упоминании Девы Льда рука старухи застыла, клюка дернулась.

– Нет. Я имела в виду не ее. Эта девка предпочитает разбираться с людьми лично, чтобы они точно знали, от чьей руки погибнут, и понимали, по какой причине лишаются жизни.

– Причины?

– Да, причина для убийства, – вкрадчиво подтвердила старуха.

– И каковы же они могут быть? Что может стать причиной для убийства? – возмущенно спросила Герда.

– Самые разные. Не будем вдаваться в подробности. Все это неважно, – отмахнулась Матушка Бузина, а у Герды закружилась голова.

«Убийство людей – и неважно?»

– Ты желаешь спасти его? А что, если он не желает быть спасенным?

Перед глазами Герды пронеслись воспоминания из детства, в которых они с Каем разговаривали о Снежной Ведьме. В те моменты в его глазах горел интерес. Слишком живой, чтобы это можно было игнорировать. Но этот интерес, без сомнения, был связан с детством Кая. Он желал знать истину, эта тайна манила его, как и загадка, окружающая Деву. Как Кай бродил по горам в поисках необычных мест, так и Ведьма привлекала его лишь секретом, что ее окружал. Кай всегда, как одержимый, гнался за вдохновением…

– Он ошибается, – прежде чем мысль оформилась, уверенно заявила Герда.

– Надо же… Ты даже готова принимать решение за него?

– Кай способен умереть ради своих картин, но я ему не позволю.

– Хм… Похоже, ты правда о нем заботишься, – сказала Старуха, устремив на Герду пронзительный взгляд исподлобья. – Что ж, мы можем попробовать стереть ему память. Что, если он, скажем, утратит все воспоминания о ней? Даже упоминания, услышанные от людей. Он забудет о ней все.

– Но… какой в этом смысл? В городе все равно все знают о Ведьме. Кай услышит рано или поздно.

– Ты недооцениваешь связь, возникшую за годы. Юноша – человек. Пока он рос, эта связь укреплялась. Мыслями, разговорами и, наконец, встречами… Если он ее забудет, то все изменения, случившиеся в нем благодаря ее влиянию, исчезнут. Но твоя значимость вырастет, и он вновь будет смотреть лишь на тебя.

– Вы не так все по…

– Прояви уважение, не оскорбляй меня ложью, – оборвала ее Матерь Бузина.

В месте, которое она расчистила от травы, теперь появился росток. Он становился выше прямо на глазах, каждую секунду распускались зеленые листики.

– Хорошо, – испуганно отозвалась Герда. – Но какова будет плата за вашу помощь?

Она видела, как растянулись в улыбке губы старой женщины. Ягоды бузины в ее коже, казалось, еще больше налились соком.

– У Кая ведь длинные волосы?

Герда кивнула, уточнив:

– По плечи.

– Замечательно. Чем длиннее, тем лучше. Короткие никуда не годятся, – покачала Матерь Бузина головой. – Подойди ближе, – сказала старуха. А Герда меньше всего желала сокращать расстояние между ними – ее до сих пор пугала как сама Матерь Бузина, так и острые нечеловеческие зубы в ее рту.

Но она глубоко вдохнула, набираясь смелости и напоминая себе, что все до нее оставались живы, так что бояться нечего. Один шаг. Второй. Третий. И вот она уже совсем близко. Иссиня-черные глаза словно высасывали из нее силу, но несмотря ни на что, Герда склонилась, ожидая узнать ответ на свой вопрос и надеясь, что сможет заплатить соответствующую цену за помощь.

– От тебя потребуется лишь одна мелочь. – Зубы зловеще щелкнули у самого уха Герды. – После того, как Кай все позабудет, ты должна будешь принести мой гребень обратно.

– Гребень? – попятившись, переспросила Герда.

А старуха, ухмыляясь, выставила перед собой ладонь, и вдруг ветвь бузины будто бы случайно выпала из ее руки. Притянутая неведомой силой, ветвь, словно нож, воткнулась в землю и зацвела. Бутоны стремительно набухали, а сердцевина становилась толще.

Глаза Герды заслезились от аромата ягоды, который уже становился невыносим. Многочисленные бутоны стали распускаться, окрашивая кустик в белоснежный цвет лепестков.

– Воспоминания не отнимаются бесследно, – проговорила Матерь Бузина, склоняясь к своему детищу. – Иногда их, правда, решают спрятать в глубине сознания… но это ведь так ненадежно. В большинстве случаев они возвращаются, достаточно лишь дернуть за правильную нить. Но отнятое не возродить. Оно ушло, утекло, как вода. Оно принадлежит другому. – Ее морщинистая рука коснулась куста и, преодолев белоснежное облако, скользнула дальше, а многочисленные мелкие соцветия стали вянуть и опадать. – Но воспоминания – часть души. Все испытанное при жизни укрепляет ее и заставляет расти. Поэтому отнять воспоминания – это все равно что отщипнуть от души кусочек. А чем сильнее воспоминания повлияли на человека, тем болезненнее будут последствия.

Куст бузины высыхал прямо на глазах, даже его корни покинули землю, извиваясь и подтягиваясь к сияющей нефритовым светом ладони старухи. Магия творилась на глазах Герды.

Все закончилось, лишь когда в руке престарелой женщины остался гребень. Деревянный, с острыми длинными зубьями, на основании которого виднелась искусная резьба – многочисленные веточки изгибались, сплетались друг с другом, листья с мельчайшими прожилками тянулись вверх, все в одну сторону, а между ними терялись мелкие соцветия бузины.

– Вы хотите сказать, Кай пострадает? – Герда сглотнула, ее сердце билось хаотично – страх вновь овладел ею.

– Лишиться части души нелегко. Юноша определенно станет другим.

Голос старухи эхом прозвучал в ушах Герды. Она не желала причинять Каю вред, но созданный гребень все равно лег в ее ладонь.

– Если решишься, то расчеши этим гребнем волосы Каю. Когда цветы нальются силой и побелеют, это будет означать, что все закончено. После принесешь этот гребень мне. Даже если будет лежать снег, ты отыщешь дорогу, – наставляла старуха, зажимая пальцы Герды вокруг острых зубьев.

– Зачем вам нужно, чтобы я вернула гребень? – прошептала Герда. Она смотрела на изделие и пыталась поклясться самой себе, что никогда им не воспользуется.

– Вместе с воспоминаниями он впитает в себя немного силы Осколка в его теле. И именно эта сила будет платой мне. – Матерь Бузина шагнула ближе к своей роще. – Прими решение до того, как упадет первый снег. В холоде моя сила слабеет, а ее и Осколка, наоборот, крепнет. Поэтому с приходом снега гребень утратит волшебство.

Герда кивнула, чувствуя ком в горле. Она неотрывно смотрела на гребень в своих дрожащих руках.

– Но так же силу можно будет и вернуть, – уклончиво добавила старуха.

– Как? – Голос проскрипел, словно старая половица.

Матерь Бузина искоса глянула на протекающий рядом ручей.

– Силой собственной жизни… Не пугайся. Это не так страшно. Надо лишь напитать дерево собственной кровью. Первая капля – один год жизни, и магия гребня вернется на несколько дней, но вторая капля – уже два, а третья – четыре. Каждый раз, чтобы вернуть волшебство гребня, потребуется все бо́льшая плата. Это только временная мера. Но если не поддерживать его силу кровью, вскоре она вовсе исчезнет. Чем дольше будешь затягивать с решением, тем больше потеряешь. Поняла? – Когда Матерь Бузина посмотрела ей в глаза, Герда осознала, что это существо видит все сомнения, поселившиеся в ее сердце.

– Значит… – голос девушки звучал судорожно, – если я решу напитать гребень в четвертый раз, это будет стоить мне восемь лет жизни?

– Правильно, – раздалось в ответ, а в следующий миг на лощину налетел ураганный ветер, взметнувший волосы Герды и сорвавший листву с деревьев. – Поэтому я и советую не медлить, – прозвучали последние слова старухи.

Герда зажмурилась, приседая к земле, стремясь укрыться от непогоды, но ветер затих так же внезапно, как появился, а вокруг воцарилась тишина. Она открыла глаза, судорожно выдыхая. Ее обступал лишь темный лес, а Бузинная роща исчезла. От чудного места не осталось ничего, кроме магического гребня, который до сих пор держала Герда. Она бросила на гребень полный ненависти и презрения взгляд, но, услышав шорох неподалеку, вздрогнула и побежала – она желала во что бы то ни стало скорее покинуть Малервег.