История русалки. Пока идет дождь (СИ) - Амброва Мирая - Страница 9

Я обратно прилегла на тюфяк, и тут пришло новое воспоминание.

Дверь скрипнула, луч свет упал треугольником на пол моей спальни. Я задышала чаще, но не подала виду, что проснулась. Сквозь приоткрытые глаза я видела, как темная широкоплечая фигура вошла в комнату.

— Ты спишь? — тихо прошептал мужчина.

Я не ответила. Стараясь дышать как можно ровнее, я ждала, что же будет дальше.

Мужчина сел на край кровати. Он провел кончиками пальцев по моей шее, плечу. Затем они скользнули ниже, стягивая тонкое шелковое покрывало. Пальцы пробежались по шелковистой ткани сорочки на талии и ягодицах, пока не коснулись бедра. Мужчина замер, но я слышала его тяжелое дыхание.

Сон сняло как рукой, и я села на кухне с чашкой воды. Кто этот мужчина? Мой муж? Любовник? Он убил меня или это был кто-то другой? Возможно, Сорра и была права. Вопросов было слишком много. И это уже второе воспоминание за такой короткий срок. Может, мне действительно идет на пользу выход на землю.

От размышлений меня оторвал заурчавший желудок. Тыквенный пирог был так ужасен, что вызвал тошноту, после этого я и думать о еде не могла. Но теперь голод навязчиво требовал внимания.

— Может, в кладовой остались яблоки? — я направилась туда.

Яблок в кладовой не оказалось — Никс утащил все. Взгляд пробежался по полкам, но ничего интересного не нашлось. Ковырнула ногтем плесень на сыре и брезгливо поморщилась. Ждать, пока еда будет приготовлена, тоже не хотелось. Помявшись с ноги на ногу, решила уже уходить, но передумала и взяла сыр. Раз уж совсем нечем перекусить, то и это сойдет.

Я прихватила вонючую головку и уже направилась к двери, как мой взгляд упал на охлаждающий ящик. Такие ящики изготавливали специально для хранения замороженного мяса и рыбы. Стоили они не очень дорого. Внутри была оббивка из плотного материала, который не пропускал воздух, а значит не давал проникнуть теплому воздуху, а продуктам растаять. В специальный отсек вставлялся ледяной кристалл, который можно было перезарядить в магической лавочке. Он позволял поддерживать низкую температуру.

Приоткрыв крышку, я заглянула в холодное обледенелое нутро ящика. Клубы холодного воздуха взметнулись, окружив меня словно туманом. Я запустила руку и достала первое, что попалось. Оказалось, это была ощипанная тушка гуся.

— Прекрасно, сегодня будет гусь. Без яблок, правда, — сказала сама себе под нос.

И тут мой взгляд упал на плавник, что торчал из общей покрытой инеем кучи. Потянула, и из ледяного плена на свет вынырнул довольно крупный сазан. Я поднесла рыбу к носу и понюхала.

Свежий.

Не знаю, что произошло дальше, но я вдруг почувствовала, что не в силах держать себя в руках. Зрение сузилось до пятна, и я ничего не видела кроме сверкающего изморозью чешуйчатого бока. Желудок стянуло в узел, я испытала непреодолимое желание съесть рыбу.

— Держи себя в руках! — зашипела на саму себя. Я пыталась избавиться от этого наваждения, но оказалась слишком слаба перед голодом русалки.

Как в бредовом сне я впилась в замороженную рыбу. Зубы свело от холода, я опустилась на пол. Урча, я обсасывала ледяную тушку, вгрызалась в нее, словно это было самое сладкое лакомство на свете. Остановить этот жуткий порыв я была не в силах. Только прикрывала глаза от наслаждения и мурчала, словно кошка.

— Что ты делаешь? — раздался испуганный голос.

Я открыла глаза. Никс стоял в проходе с округлившимися глазами. Я отняла рыбу от замерзших губ и отерла рот рукавом. Да, надо же было ему припереться! Мальчишка застал меня сидящей на полу. Спиной я привалилась к стене. Рядом лежал замороженный гусь, безголовая шея которого упала мне на плечо, словно он решил вздремнуть, прильнув к подруге.

— Почему ты не спишь? — спросила я онемевшими губами.

— Проснулся от голода, решил еще поискать что-нибудь, — Никс не отрывал взгляда от покусанной рыбы в моей руке. — Ты не ответила.

И как в этого мальчишку столько влезает? У него там что, зачарованная бездна, которую невозможно ничем наполнить?

— А я, — я опустила глаза на сазана, словно искала у него поддержки. Но приоткрытый рыбий рот был предательски молчалив. — Я решила проверить, свежая эта рыба или нет, — ляпнула первое, что пришло в голову.

— А что, иного способа нет?

— Этот самый надежный, — я снова поднесла рыбью тушку ко рту и, смотря прямо в глаза Никсу, облизнула чешую. — Ммм, очень свежий! Только вчера в воде плавал.

Под изумленным взглядом юноши я открыла охлаждающий ящик и закинула туда истерзанную рыбу. Подожди меня, мой сазанчик, я еще вернусь к тебе. Пожарю или запеку, но не буду глодать как дикая бездомная кошка.

— Флора, ты какая-то странная, — выдал Никс. — Иногда ты меня даже пугаешь.

— Лучше перекуси сыром, — я сунула смердящий плесневелый сыр в руки парнишки, и он без раздумий ее принял. — Мне пора начинать готовить, — добавила я. — До рассвета уже недалеко.

Парень кивнул и ушел наверх, обнимая сырную головку. А я потащила гуся на кухню.

— Что же мне с тобой делать? — спросила я безголовую птицу. Но он не мог меня ни услышать, ни ответить. И вообще, пора заканчивать спрашивать у еды советов. Хоть ответов я и не жду, конечно же, но со стороны могу показаться совсем безумной.

— Натри травами и замочи в вине, — раздался тихий шепот.

Я обернулась. Никого.

Показалось? Похоже, все эти перерождения и воскрешения плохо действуют на разум. Я склонилась над мертвой птицей и услышала вновь:

— Травы возьми, говорю, и вино!

И снова никого нет. Внимательно осмотрела кухню, выглянула окно, но так ничего и не увидела. На кухне была только я. И гусь.

Я опустила взгляд на тушу.

— Вот же недотепа! — раздалось недовольное шипение со стороны птицы, и мои глаза полезли на лоб.

Я аккуратно приподняла его шею. Гусь. Без головы. Замороженный. Болтает. Да не просто болтает, а раздает советы по собственному приготовлению. Неужели кто-то на него чары наложил? А нам теперь придется его упокоить!

И тут я вспомнила, что живу в доме инквизитора, а это как раз его работа. Я двинулась было в сторону лестницы, но вовремя вспомнила, что он спит. Будить жуткого инквизитора — самой стать безголовой гусыней. Да и видеть мне его без маски и плаща нельзя, а он наверняка спросонок так и выскочит. Лучше уж приготовить эту птицу, раз уж он сам не против такого исхода.

— Нет, да ты из болота что-ли вылезла, раз такая глупая? Куда пошла, травы здесь хранятся!

— Из озера, — машинально ответила я и прикусила язык.

— Банки с травами возьми с верхней полки, дурь ты озерная, — шипел гусь. — И вино в погребе. Бери белое из дальней бочки.

Я выполнила все указания и наклонилась ближе к птице:

— Что теперь?

— Теперь проверь, все ли разморозилось. И если да, то добавь в вино специи, по пол ложечки каждой, и натри шкуру.

— Тебе?

— Чего? — опешил гусь.

— Шкуру вам тереть?

На всякий случай решила обращаться «на вы». Мало ли, а то отвечает как-то раздраженно. Хотя будешь тут добреньким, когда с тобой так обошлись.

— Мне? Зачем мне? — раздалось удивленно. — Гусю три!

— А вы что, не гусь? — настал мой черед удивляться.

В кухне повисло молчание. Гусь, не гусь… что тут творится?

— Ты что, — вдруг нарушил тишину обиженный голос. — Меня за гуся приняла?

— А это не так? — я приподняла ощипанное крыло.

— Ах ты ж нежить глупая! — голос сорвался на крик.

И тут я наконец-то заметила. На окне в цветочном горшке, который стоял прямо над столом с гусем, сидело какое-то существо. Размер — не больше ладони. Кожа у него была черного цвета, белоснежные волосы пучком торчали вверх. Темные глаза грозно сверкали из-под густых белых бровей, которые он хмуро свел к переносице.

— Ты кто? — я протянула палец к существу, но оно спряталось за лист.

— Я здесь живу. И подольше, чем все людишки, — существо выглянуло. — Я — куаш. Охраняю дом с незапамятных времен.