Исцели меня прикосновением (СИ) - Грейси Анна - Страница 32

— А дальше? — задаёт вопрос, а сама продолжает своё изучение. Робко, боязно и так трепетно. И это первые шаги.

— А дальше пришло осознание, что все произошло не спроста. Что очередные пьянки могут сгубить чью-то жизнь. И знаешь, так и произошло. Я разорвал с ребятами всякие связи, перестал пить, бросил курить, стал заниматься спортом, при этом ненавидя своё тело из-за уродливых отметин. А через пол года узнал, что Серёга на очередной тусе уснул с горящей сигаретой. В пьяном угаре ребята не смогли выбраться. Все четверо погибли. Я тоже мог быть на их месте. Так, что Кристин, ты права, огонь действительно может быть как губительным, так и исцеляющим. Шрамы, тому доказательство.

— Ты сейчас их тоже ненавидишь?

— Нет. Благодаря им я теперь другой. Они изменили мою жизнь в лучшую сторону.

Она достигает пальцами моего плеча и я резко накрываю ее ладонь своею.

— Не отталкивай. — прошу, когда она дёргается в попытке освободить ладонь. — Тише. Я не причиню тебе вреда. Никогда не сделаю больно. Кристина, разрушь эти барьеры. Я просто хочу помочь. Ответь, тебе сейчас неприятно?

Она не смотрит на меня, дышит часто и прерывисто, но затихает, больше не сопротивляется. Уже хорошо.

— Ну так? Я не хочу тебя заставлять, — решаюсь слегка погладить ладонь большим пальцем, всё так же удерживая в крепких тисках, нежно и невесомо, ощущая как у самого сердце частить, и она это точно чувствует. — Но мне важен твой ответ.

— Не знаю. Я… Ты… Саш.

— Неприятно? Подумай хорошенько. Не торопись. Прислушайся к себе. Хочешь я уберу руку? — замирает, между нами повисает пауза, а через какое-то время она сглатывает, но твердо отвечает:

— Нет.

— Хорошо. Очень хорошо. Что ты чувствуешь?

— Мне страшно… Мне очень страшно, Саш.

— Это ничего. Это нормально. Ты ведь не чувствуешь отвращения? — отрицательно мотает головой. — Тогда посмотри на меня. Не прячь глаза, не строй между нами стену. Я помогу забыть.

На последних словах голос срывается, выходит слишком тихо и хрипло. И виной всему слёзы, что застыли в её глазах.

— Позво-о-оль, — шепчу, чуть приближаясь. По щеке её стекает одинокая слеза. — Отпусти все это. Избавься от давящего груза мешающего нормально дышать. Жить. Чувствовать. Я знаю, тебе тяжело, очень тяжело. Но Кристин, не отказывайся от моей помощи. Я хочу быть твоим светом. Позволь.

Выпускаю из рук зажигалку и снова тянусь, накрывая ладонью щёку. Кристина всхлипывает, но не пытается отстраниться, напротив, жмется к ней всё сильней и сильней, оставляя влагу на щеках.

— И это тоже нормально. Слёзы очищают душу. Тебе надо избавиться от тех воспоминаний и ощущений. И восполнить новыми. — согреваю её своим дыханием, стирая соленые капли губами. А затем беру лицо обеими руками и шепчу словно заклинание: — Я выведу тебя из темноты. Только доверься мне, Кристин. Расскажи о своих шрамах…

Кристина

— Я выведу тебя из темноты. Только доверься мне, Кристин. Расскажи о своих шрамах.

Шептал он, смотря на меня своим туманным взглядом. Манящим, чувственным, нежным, обещающим спокойствие и защиту. Он видел меня насквозь. Знал, что во мне есть черная пропасть, иначе, как расценивать его слова, а самое главное действия. Саша поведал мне о своей боли, раскрыл часть своей души и мне, впервые, хотелось того же. Избавиться от груза, что каменной глыбой давил, предотвращая любые попытки выбраться, напрочь рассекая надежду. Чтобы меня выслушали, отогрели и показали иную сторону жизни. Где нет места губительным воспоминании, где солнце светит ярче и согревает теплом, а самое главное есть тот, кто искренне желает помочь.

Я это чувствовала. Тянулась к Саше каждой своей частицей, как цветок тянется к небесному светилу.

Наверное, в жизни случаются вот такие переломные моменты. Когда даже родному человеку, которого знаешь с детства, страшно рассказать о случившемся, а практически незнакомому, готов излить душу.

Сквозь пелену слёз я уловила мольбу в Сашиных глазах, а ещё что-то бо́льшее, за что хочется цепляться, попытаться выкарабкаться из ада, а потом развернуться и долго смеяться, до коликов в животе и выступающих слёз счастья. Потому что я смогла это сделать, мне удалось.

В его глазах была вера. Искрящаяся вера в собственные силы, в то, что я намного смелее, что вместе у нас получится.

Саша смотрел слишком серьёзно и выжидающе, осторожно поглаживая по щеке, словно боясь сделать что-то лишнее, разрушить тонкую хрупкую связь. А потом вдруг улыбнулся и слегка свесив голову произнес:

— Прости… — покачал головой улыбаясь ещё шире, и пряча от меня глаза, словно сдавшись, то ли это была такая тактика подтолкнуть меня к более решительным действиям. — Значит ещё не время. Я не хочу давить. Этот вечер был слишком тяжёлым. Кристин, тебе стоит отдохнуть.

И я поддалась. Переступила через себя.

— У них есть имена… — в панике прошептала я, останавливая его порыв встать, когда перестала чувствовать тепло прикосновений. Меня словно начало затягивать обратно, в самые жуткие глубины сознания, где страх своими когтищами разрывал кожу и вытряхивал внутренности.

— У шрамов, — облизала я пересохшие губы. Первые слова выталкивались с трудом, царапая горло, но чем больше я говорила, тем становилось легче. — Предательство. Унижение. Боль. Безнаказанность.

…— Знаешь, Кристина, в чем дело, — выдыхает едкий дым мне в лицо. — Ты меня зацепила. Такие дела. — цокает и неожиданно хватает за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — И я не намерен отпускать тебя, девочка. Ночь будет длинной. Сегодня ты будешь моя…

— Что всё это значит? Я не понимаю. — спрашиваю задыхаясь, слыша издевательские смешки дружков Радиона.

— Интересно, она уже мокренькая?

— Её возбуждает чувство безысходности и страха?

Не обращаю внимания на странные вопросы за спиной, лишь жалобно молю, пока Радион рассматривает моё лицо горящим голодным взглядом. Словно я наивкуснейший кусок мяса.

— Мне нужно домой. Родители ждут. Они будут беспокоиться.

— Смотри-ка какая правильная. Воспитанная. — посмеиваясь, произносит грубоватым голосом Майк.

— Пай-девочка. — поддакивает Серж. — Рад, да ты походу сцапал невинный цветочек. Ставлю сотню баксов, что у неё ещё не было никого. Будешь первым, — усмехается, вызывая звон в ушах. — Вот это прикол.

— Рад, удачи тебе что-ли, — начинают оба дико ржать. — И поосторожнее там. Не сломай. — на что Радион лишь хмыкает.

— О чём это они? Отпустите меня пожалуйста!

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что пригрела рядом с собой змею? — неожиданно Радион задаёт вопрос, игнорируя мой, переводит взгляд на перстень и улыбается так насмешливо, словно перед ним глупышка. — Изворотливую и очень хитрую. Знаешь, за дорогие шмотки Виолетта на многое способна. Даже на большее, чем я мог рассчитывать. Очень расчетливая гадюка. Она ведь всё подстроила, девочка, и поговорила с твоими родителями. Не переживай, по официальной версии ты ночуешь сегодня у неё…

— Четыре года назад меня подруга предала, но, наверное об этом Костя упомянул. Заманила в заранее подготовленную ловушку, наивную и доверчивую девчонку Кристину.

Воспоминания накрывают с головой, тяжелым комом застревая в горле, побуждая молчать, но я сопротивляюсь, ведь обратного пути уже точно нет. Через слёзы, которые льются из глаз бурным потоком, боль, что сжимает сердце и ковыряет давно затянувшиеся раны, продолжаю говорить дрожащим голосом, потому что сил совсем не осталось бороться в одиночку. Мне хочется быть свободной.

— Я понравилась её парню.

— Радиону? — глухо интересуется Саша, и на лице его пролегает тень.

— Да, ему. Он решил, что нам нужно познакомиться поближе.

…— Ты в безопасности, им не о чем беспокоиться.

Дергаюсь и пытаюсь подняться, но Радион резко хватает меня за запястье, рывком сажая на место, и нависая надо мной своей тушей начинает говорить словно одержимый, не сводя с меня своих безумных глаз.