Котёнок в поисках дома. Часть 3 и 4 (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 52

Последний припев я повторил два раза, хотя помню, что Пугачёва пела его раза четыре или даже шесть… Надо бы как-нибудь потом, когда она всё-таки удосужится здесь, в этом времени спеть эту песню. Посчитать количество повторов этих: «Миллион, миллион алых роз…»

Наконец-то я закончил петь. Все мне захлопали. Да… Было видно, что песня всем очень понравилось. Тут же разлили вино и подняли тост.

Но первый тост они тут же подняли за настоящего мужчину, за истинного грузина, за бедного, но гордого художника Нико Пиросмани.

Ну а потом был следующий тост — уже за меня.

После был тост за дружбу народов.

А на улице уже стемнело, и я очень обрадовался, когда Нино меня забрала из-за стола и отвела спать. Устал я, как будто не песни пел и мясо ел, а разгружал вагоны с тяжёлыми мешками… Постелили мне на женской стороне дома, и я уснул без сновидений и фантастических путешествий на далёкие планеты…

Спал я, как сурок, как говорится: без задних ног. И даже, наверное, и без передних. Сказывалось выпитое и съеденное за обильным и богатым столом, накрытым гостеприимным хозяином для «дорогого» гостя. Да… Погуляли мы вчера на славу… А сколько вина я выпил, до того, как догадался договориться с Нино, чтобы мне больше не наливали ничего крепче сока… Но, странно… Проснулся я с абсолютно свежей головой, как будто и не пил ничего вчера… Вот, что значит натуральный продукт и никакой химии.

Да… Но проснулся я что-то уж слишком рано. Разбудили меня, конечно же, местные петухи. Орали видимо со всей дури от счастья и радости, что не их вчера подавали к столу. А стоило бы именно их подать, зажарив на вертеле воткнутом в петушиную задницу… Чтобы не орали тут под окнами с утра пораньше…

Вот блин… Павлин-мавлин…

Я быстренько умылся и даже воспользовался удобствами во дворе, прежде чем Нино позвала меня на завтрак. Завтрак был более скромный, чем вечернее застолье, но тоже сытным и обильным. Да я тут в колобка превращусь, если задержусь хотя бы на неделю… Пора уже уезжать… Как говорится: «Спасибо этому дому! Пойдём к другому…»

— Сауле! Твой мотоцикл уже починили. А что с ним делали, тебе Автандил сам расскажет. — Нодар указал на худого седовласого мужчину средних лет.

— Здравствуйте, батоно Автандил! А что с ним случилось? Почему он заглох и не ехал?

— Да, ничего там страшного не было. Свечи поменял и подрегулировал слегка. Почистил немного. Туда, сюда… Мотор импортный. Капризный… Нашей пыли совсем не любит. Да и бензин у тебя был не очень хороший. Я посмотрел и в канистре, и в баке. Плохой совсем бензин… Разбавленный, не знаю чем. Кто тебе заправлял, тот вообще не человек даже, а баран безрогий. Но я всё слил из бака и промыл… Я там налил тебе потом хорошего бензина с хорошим маслом. Теперь всё будет работать нормально. Как хорошие и точные часы…

— Спасибо Вам огромное, батоно Автандил! Как я могу Вас отблагодарить?

— Девочка, слушай! — вмешался в разговор Нодар Беридзе. — Ничего не надо… Ты такой подарок всем нам сделала вчера. Показала, что даже у холодного Балтийского моря, в далёкой-далёкой Литве знают и помнят нашего земляка Нико Пиросмани и поют о нём песни. Ничего не надо! Тебе спасибо!

— Спасибо и Вам, батоно Нодар! Вы показали мне, что такое настоящее грузинское гостеприимство. А ваши песни мне очень понравилось. У нас так мужчины петь не умеют.

Автандил и Нодар сразу заулыбались. Грузины любят завуалированную лесть в свой адрес. А мне не жалко. Я могу ещё похвалить… Но не сейчас…

Сейчас мне уже пора ехать дальше…

— Но я вынуждена покинуть Ваш гостеприимный дом, батоно Нодар. Потому что впереди меня ждёт долгая трудная дорога через горы.

— А ты только до Тбилиси поедешь?

— Нет. Сначала в Тбилиси. Я очень хочу посетить столицу Грузии… Говорят там очень красиво.

— Да. Обязательно тебе надо посмотреть. Там очень красиво.

А потом я поеду через горы по Военно-Грузинской дороге в Орджоникидзе…

— Молодец! Смелая девушка! Только одна просьба у меня к тебе есть ещё, Сауле…

— Какая?

— Пусть Дато запишет слова твоей песни.

— Хорошо, батоно Нодар! Сейчас этим и займёмся…

Продиктовав Дато слова понравившейся им песни, я стал собираться в дорогу. Приторочил кофры и привязал всё остальное. Мотоцикл был отмыт Автандилом, и блестел на южном солнце, как новый. Матовым блеском отсвечивал и мой кожаный костюм. На зелёной полянке я со своим байком реально выглядел инопланетным пришельцем. На прощание я чисто по-русски в пояс поклонился гостеприимному дому и его хозяевам, после чего с чистой совестью, оседлал своего коня и отправился в путь. Впереди меня ждало ещё больше шестисот километров пути до Армавира.

Мой мотоцикл бежал бодро. Километры один за другим наматывались на мои колёса. Я заметил одну интересную деталь. Многие машины были украшены фотографиями с различными изображением нашего генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили).

Выходит, что здесь, в Грузии его по прежнему уважают, несмотря на то, что официально Никита Сергеевич Хрущёв сильно раскритиковал товарища Сталина на двадцатом съезде партии. Несмотря на то, что именно под руководством Сталина наша страна победила в длительной и кровопролитной Великой отечественной войне… Несмотря на то, что сам Никита лебезил и заискивал перед всеми признанным вождём, и всячески старался, чтобы добиться его расположения. А потом выдумал какой-то культ личности… И стал обвинять своего вчерашнего кумира во всех грехах, многие из которых были на счету как раз самого Хрущёва.

Стоило Сталину умереть, как Никита, собрал маленькую свору соучастников, и захватил власть… Чтобы потом уже ему лизали зад всякие подхалимы… Про культ личности он уже не вспоминал. Это касалось только Сталина… А к нему, к Никите слова «культ личности» уже не относились. Хотя этот туповатый лысый толстячок был высокомерен и чванлив куда побольше, чем «друг всех физкультурников». И правильно, что его потом сняли… Хотя и следующие правители были не намного лучше его…

Даже пауки в банке — это слишком слабое сравнение с кучкой жаждущих власти партийных функционеров советского периода. Жаль, что в ходе борьбы за власть между ними, больше всего страдали простые обычные советские граждане…

Ну да бог им всем судья, а не я.

Я решил, что в Тбилиси заезжать я не буду. Потому что снова потеряю как минимум день, если не больше…

Не доезжая до столицы Грузии я просто свернул в сторону Орджоникидзе, руководствуясь дорожными указателями. Впереди у меня была Военно-Грузинская дорога.

И вот тогда я понял, что такое — *опа… А вернее — полная *опа.

Я сразу вспомнил, что рассказывала мне бывшая хозяйка мотоцикла про мозоль, размером с футбольный мяч…

Кочки и ямки, даже порою небольшие, которые едучи на машине можно просто и не заметить, сейчас со всей силе били меня именно в самое нежное и мягкое место… Да… Это было больно… Но постепенно, приноравливаясь я привык. И уже не так бурно реагировал. Как на первых нескольких километрах своего пути…

Сказать, что я задолбался — это, значит, ничего не сказать. Подъезжая к будущему Владикавказу, а ныне городу Орджоникидзе, столице Северо-Осетинской АССР в составе РСФСР, я решил заправиться до полного бака. Когда я слез с железного коня, то мои ноги подрагивали от усталости. Такое ощущение, что всю дорогу от Тбилиси я прошёл исключительно пешком. Хотя я и ехал на мотоцикле, и старался ехать довольно быстро. Но быстро у меня никак не получалось, так как приходилось объезжать ямки, да канавки… Теперь я наконец-то понял смысл одной из песен Земфиры, а особенно эта фраза: «Я помню все твои трещинки…» И не просто помню, а ощущаю каждым квадратным миллиметром своей многострадальной задницы…

Машин было совсем немного по меркам моего будущего. Но местные водители, похоже, про правила дорожного движения не только не читали, но даже кажется и не слышали. А если и слышали от кого-то в устном пересказе, то явно не запомнили ничего… По крайней мере. О существовании такой книжки с правилами они имеют самое смутное представление. Летают, как хотят, не обращая никакого внимания на других участников движения. Правильно говорят, что самые лучшие анекдоты берутся из жизни… Ведь я слышал раньше анекдот, когда за превышение скорости гаишник остановил такого вот джигита, а тот спросил у мента: