Котёнок в поисках дома. Часть 3 и 4 (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 21

— А что Вам даст моё имя? Маша, Саша, Наташа… Какая в этом есть разница для того, над чьими решениями мы не властны?

— Ты говоришь про Бога?

— Про какого бога?

— А их много?

— Я не знаю. Имена богам придумывают люди. Боги существуют, пока люди в них верят. Саркис Арменович! Вы пригласили меня, чтобы поговорить со мной о религии?

— Нет. Я хочу разобраться во всём. Я понять хочу. Я хочу знать, кто ты?

— Зачем?

— Это надо мне. Лично мне. Я впервые с этим столкнулся. Я видел всё своими глазами. Но не могу поверить даже своим глазам. Я узнал, что ты не Маша Левина. Маша уже умерла. Я искал о тебе хоть какую-то информацию. Но тебя нет.

— Трудно найти в тёмной комнате чёрную кошку, особенно, если её там нет!

— Конфуций?

— Приписывается ему. Но кто знает, кто первый это сказал?

Я пытаюсь взглядом, хоть как то склонить этого матёрого волка на свою сторону. Но он слишком силён. Мои ментальные атаки, пока не приносят никакого эффекта. Подчинять его я не пытаюсь. Уже почувствовал, что это практически бесполезно. Но найти хотя бы щёлочку в его защите, и внушить ему мысль не копаться больше в моей биографии… Хоти бы это у меня должно получиться. Но пока почему-то не получается.

— Ну, так что? Я сегодня услышу какой-нибудь ответ?

— А какой ответ Вас бы устроил?

— Честный.

— Хорошо. Я постараюсь. Но сразу предупреждаю, что всей правды Вы не узнаете никогда. Потому что и я сама не знаю всей правды.

Пауза… Какая это нужная вещь в разговоре — пауза. Сделав паузу, можно обдумать ответ, можно заставить собеседника задуматься, а можно и просто сделать паузу, чтобы придать значимости своим последующим словам.

— Я умерла. Меня не было на этом свете несколько долгих мучительных минут. Там, где я была, они мне показались вечностью. Там, за гранью, я смогла прожить долгую жизнь. Другую жизнь. Там всё было иначе, чем здесь. Но потом меня снова почему-то вернули. И поначалу я даже не знала, кто я такая. Никакой памяти, кроме той, что я узнала там…

Саркисов слушал меня внимательно. А я продолжал нести пургу, пытаясь запудрить ему мозги. Мне это вряд ли удастся. Но мне этого и не надо. Мне надо, чтобы он хотя бы на мгновение мне поверил. А для этого, я сам должен был поверить в ту чушь, которую продолжаю вещать.

— А потом я случайно встретила Анатолия Борисовича — отца Маши. Он узнал меня. Ну, то есть опознал во мне подругу своей дочери. И моя память стала волнами возвращаться.

Второй секретарь меня не перебивал. Я уже видел, что в его взгляде стало меньше полковника милиции, а больше просто заинтересованного моим рассказом человека. Немного усилил ментальный посыл в его сторону, а сам продолжаю.

— Оказалось, что девочка в чьём теле я теперь существую, подверглась насилию. И её почти убили. Сбросили с крыши девятиэтажного дома. Она чудом спаслась, упав на дерево. Но потеряла память обо всём произошедшем.

В глазах моего собеседника сверкнул зеленоватый отблеск…

— Натан Борисович находился в глубокой депрессии после гибели жены и дочери. Мне удалось его немного встряхнуть. Он поселил меня в своей квартире. А потом мы с ним и с его друзьями, решили поехать на море. Отдохнуть. И вот мы здесь…

Зелёные огоньки в глазах Саркисова, уже погасли. Но погас и цепкий милицейский взгляд. Я всё-таки пробил его защиту…

— Саркис Арменович. Я не сделала ничего плохого. Поэтому Вам не надо больше искать следы моего прошлого. Вы же знаете, кто я?

— Да… — его голос немного задрожал, но тут же снова обрёл уверенность, — Ты — ангел!

— Наверное. Я сама этого до конца не знаю. Я хотела бы снова вернуться туда, где мне было хорошо. Но меня здесь на земле что-то держит. Вероятно, я ещё не сделала того, для чего меня сюда послали. Вы же поможете мне?

— Конечно…

— Называйте меня по-прежнему — Машей.

— Да, Маша.

— А где у Вас запросы, которые касались меня?

— Вот здесь, — он открыл сейф и достал из него тонкую папку.

Открыв папку, я обнаружил всего несколько бумажек. Копии запросов и ответы на них.

— Я заберу эти бумаги? Они же больше Вам не нужны?

— Забирай…

— Саркис Арменович! Ответьте мне на пару вопросов: Кто я?

— Ты — Маша. Хорошая девочка. Ты помогаешь людям. У тебя замечательные песни.

— Вы не будете больше интересоваться моей личностью.

— Зачем? Ты не делаешь ничего плохого.

— Это хорошо. Я сейчас поеду обратно в санаторий. А Вы больше не будете меня искать.

— Не буду.

— До свидания, товарищ Саркисов!

— До свидания, Маша-джан! Тебя проводить?

— Нет. Спасибо! Я сама дойду.

Фу-ух! Выдыхаю выходя из кабинета, спускаюсь по пафосной лестнице. Подхожу к машине. Сажусь за руль, завожу… Руки трясутся… Я закуриваю… Сижу курю… Никуда не еду…

Неужели получилось? Полковник милиции — это вам не гопник какой-то. Он таких как я, на раз раскалывал. Интересно, с чего он вздумал копать на меня информацию? Вспомнился его взгляд, когда я выбирался из разбитой машины. Да. Точно. Он заметил, как я убирал стилеты в сумку с деньгами. А потом? А потом его люди доставали наши вещи из машины. Наверняка просмотрели. Что там могло быть? Наган с патронами был у меня в сумке. Деньги тоже были со мной. Бли-ин… Документы на имя Инги Котти и Александры Котовой. Они были в моём рюкзаке. Что там было ещё? Чёрт… Там же были и все документы и бумажки, которые я выгреб у двух несостоявшихся грабителей у московской «Берёзки». Решил потом их изучить.

Болван. Так затупить. Сунул и забыл. Чёрт…

Интересно… Мне удалось ему внушить, чтобы он оставил меня в покое? Или снова срываться с места и менять дислокацию? Хотя, как тут от него скроешься? Даже машина и та от него нам досталась. Бросить машину и уйти пешком? Не вариант. На Черноморском побережье от него не скрыться.

Бросить Натана и Вадима и уехать одной? Если в Саркисове вновь проснётся мент, то ребят затаскают по кабинетам. Да и братьям Волковым тоже придётся не сладко.

Стоп! А почему я рассматриваю только самый плохой вариант? А не понадеяться ли мне снова на авось? Вернусь сейчас в санаторий. Пообедаю. А там видно будет, что делать дальше… Что я теряю? Да, ничего, в общем-то. Так и сделаю. Время покажет…

На обеде я вёл себя как обычно. Сергей хвастался, что уже немного научился плавать, а Виктор его хвалил.

Вадим с Натаном тоже были довольные. Все немного обгорели. Дорвались бледнокожие северные люди до жаркого южного солнышка. Посоветовал им намазаться вечером кефиром или сметаной, а в последующем быть поосторожнее с процессом поглощения ультрафиолета.

После обеда все немного отдохнули. А после снова отправились на пляж.

Я надел на себя красный купальник и сидел на деревянном лежаке. Голову мне прикрывала красная бейсболка. Мой внешний вид опять привлекал внимание. Но мне было всё равно.

В воду я решил пока не лезть. Пусть пройдёт пару дней, а там посмотрим.

Солнце во второй половине дня светит не так ярко, как в полдень. Обгореть я не боялся, хотя и пытался почаще переворачивать свою тушку, чтобы она равномерно поджаривалась со всех сторон.

Хотя со стороны было заметно, что по сравнению с уже давно отдыхающими, я ещё «свежее мясо» на этом пляже.

Мои мужчины в основном плескались в море. Ещё не накупались. Виктор пытался учить брата плавать, а Вадим ему советовал как это делать. Натан уплыл вдаль. Кажется, это именно ему кричал спасатель с вышки, чтобы он не заплывал за буйки.

Красный купальник и рыжие короткие волосы. Красная бейсболка и солнечные очки в красной оправе. Я выглядел стильно, солидно и дорого. Вокруг талии у меня был завязан красный платок в стиле парео. Без юбки в моём положении пока нельзя. Тампонов нет, а прокладка видна из-под купальника.

Чем же заняться пару дней, пока пляж мне противопоказан? А не исполнить ли мне одного из тех, кого я наметил на уничтожение? Кто у нас тут ближе всех? Чикатило? Нет. Пожалуй, Сливко будет поближе. К тому же сейчас начало июня и он ещё не успел уйти в поход или ещё куда уехать. Ещё не все экзамены сдали восьмиклассники, а их него в клубе полно.