СПИРИТ II (СИ) - Гудвин Макс - Страница 48

— А как ты лазерные лучи отражаешь — выстраиваешь теорию поляризации световых волн?.. Давай я тебе со своей магией помогу. Попробуй для начала представить, что время материально и, к примеру, имеет вид шнура или старой видеоплёнки, на которых раньше кино записывали. Или представь, что время — это книга с пронумерованными страницами и тебе нужна именно та, на которой ты еще не уничтожил Генезис.

— Легко сказать, — выдохнул Чак.

При этих словах мне вспомнился еще один эпизод, случайно подсмотренный в его прошлом…

— Магии доступны многие вещи, и чтобы владеть ими, нужен совершенно иной взгляд на мир, — мягко начала объяснять Суппи. — Представь, что весь мир — твой конструктор, только не забывай про текстуру кубиков. Одни маленькие и удобные, другие тяжёлые и неподъёмные, на них можно и надорваться. Какие-то подходят друг к другу, какие-то нет, иногда нужны связки-сцепки. Поймёшь этот мир — поймёшь и магию.

Суппи улыбнулась и добавила:

— Но не рассуждай инструментами типа новых атомных решёток — это сложно. Просто желай, чтобы так было, и Спирит подберёт тебе лучшие инструменты. — Заметив, что Чак ничего не понимает, она наклонилась, зачерпнула в руки землю и тихо произнесла: — Спирит.

В руках девушки прямо из кусков чернозёма полез зелёный росток, выпрямляясь и стремясь к свету специальных ламп. Он вращался и извивался, пока не окреп, а спустя ещё несколько шагов к выходу на нём проступили шипы и расцвёл алый бутон.

— Эйни не показывай, а то расплачется. Она её хоронила, — выдохнул Чак, уже плетя какой-то магический узор.

Я попытался его разгадать, но смог понять только одно: он построил маленькую условную копию мира, словно учитель взял в руки глобус, а после раскрутил его, применяя магию подобия. Дальнейшие манипуляции он проводил с энергосферой. Где-то там, на маленькой невидимой копии планеты, был маленький невидимый Чак, готовящийся уничтожить мелкого Генезиса.

Я поймал себя на мысли, что невольно завидую Чаку — несильно, чуть-чуть, но это было все же неожиданно и непривычно. Спирит дал ему силу и понимание тех вещей, которыми я умышленно пожертвовал, выбрав основным предвидение, а не магию.

Маг затаил дыхание и, резко просунув руку в свой же цикл, выдернул её, уже зажатую в кулак, и медленно разжал. На ладони Чака Вульфена лежала хрупкая пробирка с неистово метающимся по крохотной тюрьме одноглазым слизнем зелёного цвета.

— Не урони, — тяжело выдохнул он, протягивая мне сосуд. — А то не поймаем.

Я принял у него из рук эту тварь, плод больного мозга ученых миров минус первого, если не минус второго порядков, и, улыбнувшись, поинтересовался:

— Тот ты ничего не заподозрил?

Чак нахмурился.

— Я правильно понимаю, что если бы заподозрил, то мы бы уже давно об этом знали?

— Да ладно, я шучу. Конечно же, да. Возможно, и наше настоящее изменилось бы… Ну что, назад, на «Обаму-первого»?

— Да, давай, — кивнул Чак, но, заметив моё замешательство, спросил: — Что-то не так?

— Да вот смотрю на вашу Землю и думаю, как так случилось что мы всё это потеряли.

— Вряд ли тебе интересен сам способ. Думаю, ты хотел сказать, что хотел бы всё это восстановить на Терре?

— Да, наверное.

Я потянулся сорвать зелёный, почти с указательный палец древесный лист неизвестного мне дерева, будто хотел запомнить Землю на ощупь и на запах.

— Эйни сказала бы, что нельзя рвать, потому что это снижает рейтинг.

— Не думаю, что на пятьсот тысяч, но спасибо, что сказал. Нам на Терре есть чему у вас поучиться. Пойдём уже на совет, а то они нас без нашего присутствия там казнят.

— Только тебя и ждал.

Чак открыл мне рамку черного зеркала, сквозь которое я рухнул в родной загаженный мир Терры — в мир, куда я принёс Генезис и древесный лист, положенный в нагрудный карман кителя.

Чак шагнул следом, и мы, используя скилл Странников, переместились на «Обаму». Ходить группами — старая привычка, хоть и военная, но всегда полезная…

Мы оказались в рубке, где нас ждал один Тейкиай. Присутствие Эйни и Мяча, ведущих разведку где-то возле двигательного отсека, ощущалось лишь через цепь.

— Всё нормально? — с ходу спросил я у телепата.

— Не совсем… — сухо ответил он и повернулся вполоборота, чтобы видеть одновременно и нас, и мониторы.

Эйни и Мяч продвигались к инженерным отсекам, то и дело встречая следы противостояния террарианцев в рамках локально развязанной войны Спирита и Тирипса. Везде были свежие кровь и останки, бои явно только-только закончились. Иногда встречались и раненые, не добитые кем-то из воюющих сторон. Тест на «свой-чужой» был прост: произнести слово «Спирит». Если тело начинал бить тремер, то перед тобой враг, если ничего не происходило, то вызывался медицинский дрон, который и оттаскивал раненного в опен-спейс столовой, где теперь находился военный госпиталь.

— Мяч, вы почти пришли. — сообщил по спирит-каналу Чак, глядя глазами кота и иногда сверяясь с картами в рубке.

— Плохо начали войну, — пробурчал Мяч. — Надо было еще и инженерные отсеки захватить, а то какая-то чушь получилась: у нас рубка, но никуда лететь мы не можем потому, что они, видите ли, повредили двигатели.

— Нормально начали, — возразила лисодевушка, вглядываясь через прицел лучевой винтовки в каждый труп, каждую неровность на стенах и вообще во всё, что вызывало хоть какое-то подозрение. — Захвати мы с самого начала двигатели, воевали бы и против адептов, и против машин, а так это они в осадном положении. Да и потом, зачем тебе куда-то лететь? Ты же Странник. Шагни — и всё. Чак, ты был на Земле, как там?

— Всё так же. Цветёт и пахнет. Мы особо не задерживались, добыли Генезис — и обратно, — проговорил Чак, всматриваясь в магический мир коридоров. — Шагать на такие расстояния утомительно: в глазах рябит.

— Так, вижу выжившего! — прервала его Эйни.

Выживший — судя по всему, раненый, — в полусидячем положении опирался о стену с иллюминаторами. Его черно-рыжая роба, которую носили инженеры, плавно перетекала в неестественно объёмную лужу крови, растёкшуся вокруг. На голове у человека был гермошлем с запотевшими следами дыхания, будто он только что работал в открытом космосе, где его и настигла проблема отведения углекислого газа.

— Еще один, — выдохнул Мяч подходя к раненому.

— Аккуратно, я его не вижу, он отрицательный! — шепнула в спирит-канал Эйни.

— Он ранен и один. Что может случиться? — удивился Мяч и, наклонившись, постучал в запотевший изнутри шлем.

— Ау? А где все ваши?

— А ты и есть Странник? — еле видимо шелохнулся раненый.

— Ты бы тоже мог быть на нашей стороне, но, видимо, уже не успеешь, — покачал головой Мяч, прижав к груди инженера лезвие катаны.

— Без меня вы не почините двигатели, — прошептал тот.

— Не боги горшки обжигают! — ответил Мяч и уже собрался надавить на оружие, как человек разжал кулак правой руки, в котором тут же что-то механически щелкнуло.

Пространство, затрещав, хлопнуло. Боковая стена с иллюминаторами сама собой разобралась и вырвалась в открытый космос. Мощное давление внутри корабля образовало воздушный поток, подхватило Эйни и Мяча и вынесла их прочь. Системы «Обамы-первого» тут же аварийно забаррикадировали шлюзовые двери, как случается всегда во время разгерметизации отсеков кораблей.

Инженер Тирипса остался болтаться в невесомости, видимо, заранее подстраховавшись тросом.

— Ловушка! — прошипела Эйни, удаляясь от корабля и тщетно пытаясь сдержать вращение.

— Спирит, телекинез! — выкрикнул Мяч и, поймав Эйни скиллом, притянул её к себе. Костюмы включили в гермошлемах обратный отсчет оставшегося воздуха.

— Смотри, твой безобидный одинокий инженер собирается пойти обратно на корабль! А мы попались как дети.