Наша вина - Ron Mercedes - Страница 3

Слезы продолжали тихо капать по моим щекам. . зная, что то, что у нас будет, - это тихое прощание. Прощание… Мать моя, попрощайся с Ником! Как можно было сделать что-то подобное? Как попрощаться с человеком, которого вы любите и нуждаетесь больше всего в своей жизни?

Я начала идти в направлении уличной двери, но прежде чем я прошла мимо него, Ник подвинулся, встал передо мной, и, к моему удивлению, его губы коснулись моего рта, его руки обхватили меня за плечи, прижали к себе, и я осталась стоять неподвижный, получающий поцелуй, которого он не ожидал бы годами.

—Почему, черт возьми? — посетовал он секунду спустя, крепко сжимая меня в объятиях.

Я обхватила его лицо руками, и он не дал мне времени проанализировать, что происходит, потому что моя спина врезалась в стену гостиной, и он с силой удерживал меня там, его рот втягивал в меня воздух, который, казалось, был отнят у нас.

Я притянула его к себе в отчаянии, его язык проник мне в рот, а его руки спустились по моему телу. Но потом что-то изменилось, его отношение, его поцелуй стали более настойчивыми, более жесткими. Он оторвался от моих губ и прижал меня к стене, почти не давая мне пошевелиться.

—Тебя не должно здесь быть, — сердито прорычал он, и, открыв глаза, я заметила, как по его щекам текут слезы. Я никогда не видела, чтобы он так плакал, никогда.

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха, я заметила, что мне нужно расстаться, что мы не все делаем правильно, что это неправильно, очень неправильно. Я хотела погладить его по щеке, я хотела смыть эти слезы, я хотела крепко обнять его и тысячу раз просить у него прощения. Я не знаю, что показывал мой взгляд в тот момент но, когда он впился в глаза Ника, они, казалось, загорелись чем-то, что можно было бы охарактеризовать как ярость, ярость и боль, глубокую боль, которую я очень хорошо знала.

—Я хотел тебя — заявил он, зарываясь лицом в ложбинку на моей шее. Я заметила, что он дрожит, и мои руки обхватили его, как будто никогда не хотели отпускать—.Я хотел тебя, черт возьми! —снова хрипло повторил он, отстраняясь от меня.

Николас отступил на шаг, посмотрел на меня так, как будто увидел впервые, вперил глаза в землю, а затем поднял их к моему лицу.

—Убирайся из этой квартиры и даже не думай возвращаться.

Я посмотрела ему прямо в глаза и поняла, что все потеряно.

Слезы изо всех сил пытались вырваться наружу, но в них больше не было и следа любви, только боль, горе и ненависть, и я ничего не мог с этим поделать. Она верила, что сможет вернуть его, верила, что любовь, которую она испытывала к нему, заставит его вернуться, но как же она ошибалась. От любви до ненависти всего один шаг. . и это именно то, чему я была свидетелем.

Это был последний раз, когда я его видела.

—Мисс, — сказал голос рядом со мной, возвращая меня к реальности.

Я оторвала взгляд от письма и увидела стюардессу, наблюдающую за мной с некоторым нетерпением.

—Да? — ответила я вставая, когда книга и Тоблерон, которые я держала на коленях, упали на пол.

—Почти все уже сели на борт не могли бы вы дать мне свой билет?

Я огляделась по сторонам. Черт возьми, она была единственной, кто остался в комнате. Я заметила двух стюардесс, наблюдающих за мной из дверного проема, выходящего на рукав, ведущий меня к самолету, и встала с кресла. Черт возьми!

—Извините, — извинилась я, хватая свой рюкзак и роясь внутри, чтобы достать паспорт и билет. Девушка взяла его и пошла к двери. Я последовала за ней, быстро осмотрев комнату, чтобы убедиться, что она ничего мне не оставила, и стала ждать.

— Ваше место в конце справа… Желаю вам хорошего полета.

Я кивнулла, втягивая его в рукав, и почувствовала дискомфорт в области живота. Шесть часов полета до Нью-Йорка - вот что меня ожидало. Путешествие стало для меня вечным. Я даже не хотела представлять, какая температура, должно быть, была в Нью-Йорке, так как была середина июля, и я была благодарна, что мое пребывание там будет довольно коротким, поскольку это было вызвано простой причиной.

Выйдя из самолета, я поехала прямо на вокзал. Меня ждала короткая поездка на поезде из аэропорта до вокзала Ямайки, где я сяду на другой поезд, который доставит меня в Ист-Хэмптонс. Я все еще не могла поверить, что собираюсь посетить такое снобистское место и что оно никогда не привлекало моего внимания, но Дженна - увы, Дженна! - очень хотела устроить свадьбу; да, сэр, я месяцами ее устраивала и хотела жениться в Хэмптоне, вот так, какая богатая американка. Ее мать с незапамятных времен владела особняком в этом эксклюзивном районе, где они почти всегда проводили лето, и Дженна любила это место, потому что именно здесь были сосредоточены все ее детские воспоминания.

Немного полазив по Интернету, я узнала о том, сколько стоит дом в этом районе: у меня отвисла челюсть. Дженна сказала мне, что хочет, чтобы я была с ней за неделю до свадьбы.

Был вторник, и только в воскресенье моя лучшая подруга навсегда перестала быть одинокой. Многие говорили, что жениться в девятнадцать лет было безумием, но кто мы такие, чтобы судить о любви пары? Если они хотели, были готовы и уверены в любви, которую испытывали, тогда к черту условности.

Итак, вот я и сошла с поезда на вокзале Ямайки, чтобы пережить два с половиной часа пути, в течение которых мне предстояло осознать, что я не только должна увидеть, как выходит замуж моя лучшая подруга, но и что я собираюсь снова увидеться с Николасом Лейстером через десять месяцев, не зная о нем абсолютно ничего, кроме того немногого, что я обнаружила в Интернете.

Ник был шафером, а я - одной из подружек невесты… вы можете себе представить, какой у нее хороший принт. Может быть, пришло время залечить раны, может быть, время привело к прощению. Я этого не знала, но одно было ясно: мы оба столкнемся лицом к лицу, и, скорее всего, разразится третья мировая война.

НОА

Я прибыла на вокзал около семи часов вечера. Солнце еще не скрылось за горизонтом, в середине июля это произойдет только после девяти, и мне было приятно сойти с поезда, размять ноги и почувствовать этот теплый запах моря и прохладный ветерок, дующий с побережья. Я давно не была на пляже и скучала по нему. Мой факультет находился почти в двух часах езды от океана, и я изо всех сил старалась не ехать к маме. Мои отношения с ней перестали быть такими, какие они были, и хотя прошло много месяцев, мы абсолютно ничего не исправили. Время от времени мы очень много разговаривали, и когда разговор переходил в область, в которую я не хотела вдаваться, я просто вешала трубку.

Дженна ждала меня в машине перед вокзалом. Увидев меня, она выскочила из своего белого кабриолета и бросилась мне навстречу. Я сделала то же самое, и мы оказались посреди дороги. Мы обнялись, как все девушки, и начали прыгать, как одержимые.

—Ты здесь!

— Я здесь!

— Я собираюсь выйти замуж!

—Ты собираешься выйти замуж!

Мы обе громко смеялись, пока настойчивые гудки остановленного нами движения не заставили нас разойтись. Мы сели в кабриолет, и я посмотрела на свою подругу, в то время как она начала болтать о том, как она перегружена и обо всем, что нам нужно сделать перед важным днем. На самом деле у нас была всего пара дней, чтобы побыть вдвоем, так как гости не заставили себя долго ждать.

Самые близкие друзья останавливались в своем доме, а остальные либо имели собственный дом в Хэмптоне — когда я говорю «дом», я имею в виду «особняк» — либо останавливались в доме какого-нибудь друга, который жил в этом районе.

Дженна тоже выбрала эти даты именно поэтому. Чтобы не заставлять всех ехать туда, она решила выбрать время отпуска, поскольку половина ее друзей и знакомых уже должны были быть если не в Хэмптоне, то, по крайней мере, поблизости.

—Я составила безумный маршрут, Ноа, только на следующие несколько дней. Мы собираемся полежать на пляже, сходить в спа, поесть и выпить маргариты. Это мой свадебный душ в стиле «релакс», которого я так жажду.