Бубен Костяного принца (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 35

- Как выглядел? – магистр в несколько жадных глотков осушил кружку с настоем, теперь глаза его блестели пьяно и влажно, - Каждый день он был разным. На утро каждого следующего дня я едва мог его узнать. Сначала думал, это из-за того, что мы с ним слишком много пили настоя, но потом… Потом я понял, что глаза меня не обманывают…

- Он на самом деле менял свою внешность?

- Он выглядит так, как ты от него ожидаешь. Когда я видел его в первый день, он выглядел как бродячий пройдоха. Во второй день, - как утративший веру монах, а в третий, в третий день он выглядел как посланник бога. А знаешь, как он меня назвал в самом конце, когда уже собирался уходить?

- Как? – едва слышно прошептал служка.

- Он сказал мне, ты будешь зваться - могиор, что на древнем наречии означает – возвысившийся.

- Могиор! – благоговейно повторил служка.

В этот миг тряпичный бок шатра, с противоположной от входа стороны, с громким раздирающим хрустом прорвался. Лезвие меча, вонзившееся снаружи, с легкостью пропороло ткань до самой земли. В открывшуюся брешь один за другим вступили десять воинов и одна дева. Магистр поплывшим от выпитых настоев взором едва разглядел, как безрассудно кинулся его хилый безоружный служка на вторженцев, и как латный кулак, небрежным ударом отбросил его беспамятным наземь.

А один из воинов, магистру сначала показалось, что в руках у него лютня, но когда присмотрелся, понял, что никакая это не лютня, а заряженный арбалет, весело хотя и негромко напевал:

- Он все больше пьянел, я за ним по пятам

- Только в самом конце разговора

Магистр схватился за бубен, но один суровый крепко сбитый воин легко выдернул его из старческих рук, заодно забрал и било, и все закинул небрежно в холщовый мешок, будто какую-нибудь малозначимую вещь. Воин с арбалетом продолжал петь приятным голосом:

- Я обидел его, я сказал: капитан

- Никогда ты не станешь майором.

Другой воин, невысокий худой и жилистый, мечом порубил все глиняные кувшины с настоем. Настои хлынули обильным ручьем мгновенно впитываясь в сухую землю.

- Макарка, зачем посуду-то рубить? – спросил тот воин, что отобрал бубен.

- В них настои были, нечего мертвяков поить.

Десять воинов и одна дева ушли тем же путем, что и вошли. Пара мгновений всего. И вот уже нет их в шатре, будто и не было…

Вывалившись всей гурьбой из шатра, еще не успев перевести дух и толком осознать, какое дело они только что умудрились провернуть, друзья столкнулись нос к носу с тем самым «дедушкой Ричем». Мертвецом, в чьем склепе ночевали на острове. За эти пару дней он сильно изменился.

Его кожа потемнела и огрубела, стала напоминать змеиную чешую. Нижняя челюсть вытянулась как у зверя, оголив явно нечеловеческие нижние клыки. Ноги укоротились, а руки наоборот – отросли, особенно пальцы, а ногти на руках так и вовсе не просто удлинились, а стали толще, почти превратились в когти. Не иначе при раздаче служкой настоев, «дедушка» в очереди всегда оказывался первым. Не забыл, как на острове его из чашечки поили.

По уже наработанной привычке они замерли истуканами, дожидаясь, когда мертвец, потеряв их из вида, забудет и побредет дальше. Однако мертвец не уходил. Он старательно всматривался в неподвижные фигуры, будто тужась прорваться сквозь наведенный морок. И в какой-то миг он их разглядел. Поднятый вытянул перед собой когтистые руки и кинулся на стоявшего поблизости Акима.

Рука Коротка метнулась раньше, чем сам он успел что-то сообразить, валятор впечатался мертвяку в ухо, заставив пошатнуться и слегка развернуться в сторону. А затем Вершок коротким толчком закинул его в пропоротую прореху шатра.

- Как шар в лузу, - схохмил даже не успевший испугаться Аким, - А теперь тикаем, братцы.

Вот только исполнить то, что обычно подразумевают под словом «тикать» у них не было никакой возможности. Уходить отсюда они могли лишь точно так же, как и пришли. Короткий стремительный рывок, а потом все замирают как суслики и ждут, пока привлеченное движением внимание Поднятых не перетечет на что-то еще.

Благо «дедушка Рич», способный разглядеть их даже под заклятием, пока пребывал в заботе, занятый другим насущным делом. Из шатра доносились вопли раздираемого магистра. Видно по всему, к внезапному визиту своего новообращенного тот оказался не подготовлен, и теперь вынужденно клал свое бренное тело на алтарь новой веры.

И все же далеко им уйти не дали. Прикрываясь разбитыми прилавками, шагов на пятьдесят они отошли, но убраться с базарной площади еще не успели, когда из шатра показался залитый чужой кровью «дедушка Рич». Осмотревшись по сторонам, он на этот раз сразу увидел отряд живых и, указав на них длинным пальцем, издал требовательный протяжный возглас, похожий на клекот. Слоняющиеся по площади Поднятые восприняли его крик как указание к действию, и что самое скверное, он как-то передал им свое видение, они тоже увидели замерших в неподвижности людей.

- Щиты поднять! Строй - клин! В прорыв бегом! – закричал Вася. Стало ясно, что заклятие их больше не укрывает и остается только прорываться.

- Клятый Вий, - ругался Аким, сбивая щитом попавшего под руку Поднятого.

Составив боевой клин и уже не таясь, они убегали с площади, раскидывая всех, кто попадал под щитовой таран. Сейчас им могла помочь только внезапность, пока не все еще мертвецы вняли зову нового вожака и не замкнули кольца окружения. Они не пытались их ни рубить ни колоть. Времени на это просто не было. Только толкающий или сшибающий с ног удар щитом, впрочем, как правило и этого было достаточно, чтоб мертвяк потерял равновесие и упал, становясь дополнительным препятствием под ногами преследователей.

Тактика оказалась успешной. От иных удачных щитовых ударов, головы мертвяков раскалывались как переспевшие арбузы, с хрустом проламывались ребра, тянущиеся к живым руки с легкостью перерубались острыми кромками щитов. Мертвяки хоть и были почти неубиваемыми, рану держали плохо.

Им удалось убраться с площади, вот только не в то место, куда они изначально собирались отходить. Унося ноги, друзья оказались в неисследованной части города, где не знали ни улиц, ни перекрестков, ни тихих дворов, ни тупичков. Чтобы оторваться от погони пришлось рисковать и забегать в первую попавшуюся темную подворотню. На их удачу, она не заканчивалась глухим тупиком, за низкой оградкой виден был проход на соседнюю улочку.

В подворотне им под горячую руку попался один единственный непонятно зачем там слоняющийся Поднятый. Этот неудачник и принял на себя всю ярость разгоряченной прорывом боевой десятки. В него насовали копий и порубили мечами так быстро, что уже через пару мгновений от мертвеца осталась бесформенная груда из костей и мясных кусков.

- Эк вы, братцы, в гневе-то неуемны, - Аким тяжело дышал, но смолчать не смог, - Столько дырок и повреждений хватило бы на пятерых.

- Пошли давай, - Вася невольно хохотнул и хлопнул Акима по спине. Он и сам уже сообразил, что сил на этого мертвяка они выплеснули чрезмерно.

Друзья попетляли еще по незнакомым улочкам и дворам, пока не убедились, что базарные мертвяки их упустили и отстали. Чтобы отдышаться они завалились в пустую разоренную лавку. Ставни на окнах были выбиты, но дверь изнутри на засов закрывалась. Решили, что для временного убежища и это сойдет. Расселись прямо на полу, привалившись спинами к стенам. В лавке сразу стало тесно. Какое-то время сидели молча, успокаивая дыхание и унимая разошедшийся пульс. Первым молчать, само собой, надоело Акиму:

- Какие все-таки мы лихие ребята, - начал он.

- Акима, ты о чем?

- Как бубен умыкнуть, мы это ловко придумали, - охотно продолжил Аким.

- Так не только придумали. И умыкнули.

- Вот и я о том, - Аким кивнул, - А что нам с ним делать теперя? О том мы подумать как-то забыли.

- А кой смысл думать про шкуру неубитого медведя? – резонно возразил Макар, - Вот теперь и подумаем.