Заноза для Огненного демона. Новогодний переполох в Рэйлине (СИ) - Климова М. А. - Страница 3

Не сон, и от этого в животе засосало тоской и безнадёжностью, или так голод и отходняк напоминал о себе. Сейчас бы наваристого борща с ложкой сметаны, или, накрайняк, допотопного доширака, приправленного майонезом. Желудок протяжно завыл, слишком громко и резко оглашая ущербную тишину домишки.

Сползла с жёсткой лежанки, посильнее укуталась в грязное одеяло, подкинула дровишек в засыпающий очаг, жалобно шмыгнула носом, удостоверяясь, что гулянка в панталонах не прошла даром. Собралась с духом и вылезла на мороз, потрескивающий в ветках елей, протёрла найденный котелок, набрала в него с горочкой чистейшего снега и поставила на печку, с трудом сглатывая вязкую сухость во рту.

В закромах избёнки из еды ничего не нашлось, только пучки сухой травы висели на потолочной балке, но какой дурак будет заваривать неизвестный сушняк, вот и я обошлась кипяточком. Ни тулупов, ни задрипанного пуховичка, а выбираться из леса надо. Кое как продрала в одеяле дырки для рук, подпоясала самодельное пальтишко верёвкой из пакли, подпихнула подмышку половник.

Тянуть дальше было нельзя, из леса требовалось выбираться, пока организм не сдался под соплями и не обзавёлся температурой. Залила топку оставшейся водой и смело выбралась на крыльцо, закрывая за собой скрипучую дверь. При дневном освещение изба не казалась такой страшной, а после проведённой в ней ночи, даже вызывала какое-то тёплое чувство внутри. Если бы ни она, вряд ли бы родителям суждено было увидеть их нерадивую дочку.

А ведь и правда, нерадивая. Как родители радовались полученному мной диплому, особенно мама, а папа договорился с другом о местечке в коммерческом банке, и как отец кричал, выговаривая жене, что дочь вся пошла в неё – такая же дура. В данный момент, спрыгивая в снежный настил и проваливаясь по колени, я готова была пообещать что угодно, даже смену любимой работы на скучный стол аналитического отдела, лишь бы вылезти живой из передряги.

Кралась вдоль деревьев, размахивая локтями, боялась ступить на открытую местность. Мало ли, вывезшие сюда маньяки, до сих пор ищут меня. Шла долго, петляла вокруг ёлок, успела порыдать раза три. То ли вынесли меня далеко от дороги, то ли я попёрлась не в ту сторону. Казалось, вечерело, мороз крепчал, а я билась в истерике. Ночевать в лесу, без еды и воды, без стен, крыши и печки – верная смерть.

- Мама, папа, простите. И ты, Глашка, за то, что не открыла тебе глаза на полудурочного Стаса. И Лютик, прости, за то, что подкалывала тебя с имечком и накормила один раз Джона шоколадкой, после чего ты просидела всю ночь у Светки в клинике, а бедный пёс пролежал под капельницей. И ты, Мирка, за то, что в прошлом году я сожрала в одну харю твои любимые мандарины. А тебя, Каролинка, я часто называла занудой, так что тоже прости. Хотя нет. Ты зануда и есть. Прости.

Я передвигала ногами, бубнила всякий бред, пыталась смириться с коротким бытием, взывала к высшим силам, доказывала им, что двадцать четыре - слишком мало, и что пользы от меня живой будет больше. Я, может, стану великим экономистом в банковской системе, разработаю удачный план экономии бюджета государства.

То ли высшие силы услышали и рассмотрели во мне перспективы, то ли я всё-таки пересекла этот грёбанный лес, но впереди замаячил просвет и, кажется, сразу стало теплее. Странная штука – надежда. И второе дыхание открылось, и с конечностей онемевшая усталость сошла, и половник перестал мешаться. Господи! Никогда я так быстро не бежала, с учётом проваливающихся в снег ног по колени. А стоило выскочить из чащи, оставить деревья позади, непонятная, странная реальность ударила по голове.

Солнце, птички, бабочки, цветы, зелёная трава. Может я лежу в больнице, в коме? И мерещится мне всякое в нездоровом мозгу? Оглянулась назад – сугробы, мороз, снежная завеса, вернула взгляд вперёд – летний зной и всё вокруг зеленеет. Не бывает такого. Какой-то бред. И пот крупными каплями стекал под одеялом, и слабость каруселью закрутилась.

Сразу всплыли слова мужичка лысого, кутающегося в молочную дымку и вещающего полную чушь. О каком-то Рэйлине, избранных, Ариусе, о Первой Звезде, о серпнях и груденях, про Тьму, Чёрный Дуб, Владыку паскудную и спасение магического мира. И во всю эту мешанину, похоже, попали мы все.

- Да ну. Это ж бред. Просто затяжной сон.

Помотала головой, зажмурилась, потёрла глаза, доразмазав потёкшую тушь, потопала, попрыгала, покрутилась волчком. Вид совсем не изменился. За спиной зима, перед глазами лето, и на Земле такого не может быть.

Вернулась в лес, набрала горсть снега, остудила лицо и пожевала его немного. Содрала одеяло, запрятала под ёлку – мало ли, понадобится позже. Солнце палило нещадно, в воздухе кружилась мошкара, а я смотрела в сторону красочного луга и решала, куда теперь идти.

Вдалеке петляла жёлтая нитка дороги, слева за ней темнел массив горной гряды, а справа переливался сочной зеленью летний лес. Топтаться и дальше на границе холода с теплом смысла не было, а обдумать слова толстячка и найти способ выбраться – требовалось. Да и есть безумно хотелось, аж до коликов в животе и головокружение в голове.

Глянула на зиму за спиной и вошла в зелень, держа курс на виднеющуюся дорогу, которая куда-то, но должна привести, а пока шла, помогая половником раздвигать высокую траву, вспоминала всё, что поведал нам старичок.

Выбравшись на утрамбованную почву, больше похожую на широкую тропинку, по наитию свернула в сторону леса и бодрым шагом, насколько бодро с голодухи и усталости можно выполнять двигательную функцию, потопала по пыльному покрытию.

- В пещере «зёв Тьмы» плохие парни удерживают хорошего, которого мы должны спасти. Как бородач это себе представляет? Я исполняю танец с половником, задирая повыше ноги, Каролка раскрашивает плохишей гримом и поучает, Светка зубы проверяет и команду «сидеть» толкает, а в это время Глашка давит врагов грудью, а Лютик на них Джона натравливает, чтоб тот зализал всех до смерти? Хорош план. О чём мужик думал, выдёргивая нас из привычного мира? А самое главное, где девчонок искать и пещеру эту?

Я шла по пустынной дороге, рассуждала вслух и привычно размахивала блестящим оружием, пытаясь найти хоть какое-нибудь решение, и не услышала шаги за спиной, пока над плечом не раздался басовитый смешок, испугав меня до усрачки.

Вот не зря знакомые забирают у меня из рук колющие и режущие, а если не получается, то отходят подальше. Не знаю, что ожидал незнакомец, подкрадываясь и гаркая в ухо, но моя реакция была вполне предсказуема. Перехватила двумя руками половник, подтянула захват к плечу, для лучшего маха, и с разворота огрела стальным черпаком, стараясь нанести урон посильнее.

Что я говорила про испугал до усрачки? При гарканье на ухо был всего лишь лёгкий конфуз, настоящий страх прибил, когда я открыла глаза и глянула на объект нападения. Передо мной стояла гора больше двух метров роста, необъятной ширины в плечах, с кулачищами размером с мою голову, если не больше. Всё это безобразие, накрытое с головы до пят чёрным плащом, взирало на меня, достающую ему до пупка, горящими глазами, источая опасность и зло.

Инис

Рубеж сто двадцатилетия я встретил в пещере Стонов, где расположился алтарь нашего храма. Жуткое место, даже для меня. Обугленные стены, светящиеся руны на них, загорающиеся от крови демона, потрескавшийся алтарь, заросший непонятной слизью свод. Не понимаю, зачем сюда надо ходить, прежде чем выбрать себе супругу, и для чего требуется пройти предначертанный путь. Конечно, я принял, что правитель должен отдать дань предкам, что пришло время подобрать пару и позаботиться о наследнике, но осадок всё равно горчил, не давая забыть, что я ещё молод и мог бы лет тридцать свободно погулять.

Правила, законы – кому они нужны. Оказалось, что всему демоническому клану. И всё равно им на то, что правлю страной уже сорок лет, что внёс свои порядки в функционирование государства, что рабство перевёл в состояние наложниц, требующих хорошего содержания, что могу разделаться с любым, замыслившим недоброе.