Без права выбора (СИ) - Доронина Слава - Страница 25

— Не о чем? – он скривил лицо. – А общий ребенок – это по-твоему не тема для разговора? – встряхнул меня, рассматривая безумным взглядом.

— Нет уже никакого ребенка! Слышишь, нет? – голос задрожал, и я готова была сорваться на крик.

Трясущимися руками я достала телефон из сумочки и набрала Марата. Плохая была идея сказать, что он может приехать через полчаса.

— Ты никуда сейчас не уйдешь, пока мы не поговорим, ясно? – Стас выхватил мой телефон и больно сжал локоть. – Я несколько дней порог твоего офиса оббиваю. Звоню без конца...

— Все в прошлом, Стас. Отпусти… – из глаз покатились слезы, а меня пошатнуло в сторону.

— Успокойся, Кать, – он приблизился, аккуратно взял двумя пальцами мой подбородок и приподнял его, заглядывая в глаза. – Я не буду на тебя давить. Мы просто поговорим. Просто должен во всем разобраться… Я ничего не знал о твоей беременности. После нашей встречи в клубе, поехал к Гарику, прижал к стенке, а он сказал, что ты и в самом деле приходила к нему, но моя мать запретила даже имя твое кому-либо произносить.      

— Он поэтому ничего не сказал? Испугался женщины, которая улетела в Америку? – мой рот скривился в горькой усмешке.

Как же мне хотелось оказаться в доме Родионова. Только бы не разговаривать со Стасом о том, что приносило такую нестерпимую боль.  

— Он никого не испугался. Подумал, что ты была под кайфом. Живота не заметил, а выглядела так, словно… – Стас осекся, но я уже не могла держать себя в руках.   

— Как выглядела? Я едва концы с концами сводила. Работала в две смены, чтобы оплачивать жилье и питание, – горло как будто сдавило кольцом, а я готова была громко расплакаться. – Я в обмороки падала от слабости, но шла на работу, потому что мне не на кого было положиться.

— Тише, – что-то переменилось в лице Стаса, и он обнял меня. – Я пришел не обвинять тебя в смерти нашего ребенка, а выяснить, как это получилось.

— Обвинять? – я отпрянула от него, чувствуя приближение истерики. – А где ты был, когда я спала по три часа в день и разрывалась между двумя работами? Когда денег не хватало на еду и оплату жилья? Меня отовсюду гнали, как бездомную собаку... Стас! Где ты находился, когда так был мне необходим?

Я до боли закусила нижнюю губу, призывая остатки мужества, чтобы не вести себя сейчас как последняя истеричка. Сдерживала слезы изо всех сил, хотя уже хотелось плакать навзрыд.

— Я столько раз жалела после твоего отъезда, что не взяла подачку твоей матери! Возможно, тогда бы у нас с Гришей был шанс… А теперь ты приходишь и хочешь узнать в чем моя вина? В том, что впустила тебя в свою жизнь!

— Почему погиб ребенок, Катя? – он медленно приблизился, убрал рукой волосы с моего лица, чтобы видеть глаза.

Что бы я сейчас ни говорила, а виновник у этой беды был один. Это мне следовало беречься, больше отдыхать, а я работала как проклятая. Потому что мне некому было помочь, потому что хотела купить кроватку и коляску ребенку. Я так много всего хотела… А сейчас вдруг поняла, что устала тянуть на своих плечах этот груз вины.

— На восьмом месяце беременности у меня случилась отслойка плаценты. Ребенка не спасли, – отрешенным голосом произнесла, возвращаясь воспоминаниями в тот роковой день, ощущая себя выпотрошенной куклой.

Пытаясь сдержать плач, закрыла руками лицо. Боль давно выжгла внутри огромную дыру, но я не хотела показывать никому свою слабость.

— Катя, поехали домой, – я услышала позади сзади голос Марата и обернулась.

Стас тоже перевел взгляд на мужчину, его лицо ожесточилось.

— Поэтому ты решила, чтобы больше никогда и ни в чем не нуждаться – выбрать себе покровителя и спать с ним за деньги?

Эта встреча со Стасом все вернула: боль, воспоминания, и, наверное, кошмары тоже не заставят себя долго ждать и вновь начнут мучить меня по ночам. Грудную клетку жгло от непрекращающейся боли, которую, казалось, я больше не в силах была выносить.

— Думай, что хочешь, – развернулась и направилась по аллее к выходу из парка.

Больше не хотелось никаких разговоров, к тому же на улице срывался дождь, а я не любила промозглую погоду.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Сжавшись на заднем сиденье в машине, отвернулась к окну и плакала почти всю дорогу. Впервые с того дня, как пообещала себе не проронить больше и слезинки...

— Я не хочу сегодня ехать на квартиру, – сказала слабым голосом, когда заметила, что мы свернули в знакомый проулок.

Хватит с меня на сегодня потрясений. Перебирать картины, а потом остаток вечера смотреть на них и заливаться слезами – сомнительное удовольствие. Слишком долго я выбиралась на свет. Только месяц прошел, как пришла в себя и перестала плакать по ночам в подушку. Начинать заново не стоило.

— Как скажешь, – Марат украдкой посмотрел на меня через зеркало заднего вида. – Я предупредил охрану. Его к тебе больше не подпустят. Родионову об этой встрече пока лучше не знать. Держи свой телефон, – он протянул мне никчемный кусок железки.

— Мне все равно, узнает он или нет, безразличным голосом отозвалась и даже не пошевелилась.

По салону разлилась звучная трель мобильника Марата, он ответил на звонок, избавляя меня от своего внимания. По сдержанному тону охранника догадалась: он говорил с Родионовым. Хорошо, что того не было сейчас в городе. Я не хотела никого сегодня видеть, тем более оказывать какие-либо интимные услуги мужчине. Те дни на яхте, наполненные яркими эмоциями… Пусть они тоже останутся в прошлом, как и все мысли о Родионове.

Задумчивым взглядом уставилась в окно, представляя лицо Димы, и сильно зажмурила глаза. Нельзя думать об этом человеке. Все мужчины одинаковые – он не исключение.

Машина въехала во двор и остановилась у дома.

— Через час у тебя тренировка, – напомнил Марат. Дотянулся рукой до моей сумки и положил в нее телефон, который у меня отобрал Стас. – Завтра тебя отвезет и заберет Никита, – я кивнула и выбралась из машины.

Пусть хоть Родионов из Швейцарии прилетит первым же рейсом и повсюду меня сопровождает. Плевать!

— Мне все равно, кто заберет, – равнодушно бросила через плечо.

Раньше я везде сама добиралась, и обо мне никто не думал и не беспокоился. Следовало как можно чаще себе об этом напоминать и намертво вдолбить в голову, что Родионов оставил меня в своем доме не ради заботы обо мне, а для осуществления надо мной слежки и контроля, а также иногда собственного развлечения. И не более того.       

Катя

Работа сильно отвлекала от эмоций, накопившихся за эту неделю. Я погружалась в компьютер, не желая всплывать в той реальности, в которой оказалась по глупому стечению обстоятельств. А в рабочие часы почти не вспоминала о Родионове и о том, что живу в его доме как пленница. Старалась не думать и о его сестре. С девушкой мы навряд ли сможем когда-нибудь подружиться. Каждый раз при случайной встрече на территории дома или двора, она смотрела на меня как на пустое место. Оставалось лишь не заострять на этом внимания. Как и на Марате, продолжающим вести себя так же резко и сурово, как и в первые дни после нашего «знакомства».      

— Сегодня вечером идем в бар. Помнишь? – спросила Таня, присев на край моего рабочего стола. 

Не ходила я по клубам, да и начинать не следовало, но меня в дрожь бросало от одной мысли вернуться в большой, мрачный и, даже несмотря на наличие людей, неживой дом Родионова. К тому же он сегодня возвращался из Швейцарии… Поводов сказать Тане твердое и решительное «Да» было много, представилось, как отреагирует Марат, когда приедет за мной в конце рабочего дня, а я буду в это время развлекаться в баре.

Эта картинка так вдохновила, что я расплылась в коварной улыбке и решила: плевать, как он отреагирует. Пусть волоком тащит в машину на виду у всех и позорит имя Родионова, я же хотела расслабиться. Ничего криминального и ужасного делать не собиралась. Тем более ко мне был приставлен охранник, так? А эмоциональной встряски уже не избежать этим вечером при любом раскладе.