Акула пера в СССР - Капба Евгений Адгурович - Страница 33

ЗУБР – это Зареченское управление буровых работ. Самые нефтяницкие нефтяники. Деньги гребут лопатой, работают вахтами по двенадцать дней, как черти. Все эти огромные буровые вышки – это их епархия. Без них не было бы белорусской нефти. Впрочем, без УТТ тоже ее бы не было. Снобизм и шапкозакидательство буровиков вошло в фольклор местных нефтяников. Мол, относятся к остальным управлениям Дубровицкого НГДП как к прислуге. Ну, не знаю, по мне так парни как парни. Разные.

– И знаешь, что они мне сказали? – Исаков рвал и метал, обгоняя грузовики на трассе. – Что у них нет транспорта, чтобы найти мою колонну! А пешком они в лес не пойдут! От-ку-да у них возьмется транспорт, если они его про…вают целыми автоколоннами, а?

Он немного успокоился, открутил стекло и глубоко вдохнул. И вести стал ровнее, а то уже становилось действительно страшно. Сдохнуть в кювете из-за лихости молодого директора – удовольствие ниже среднего.

– Возьми там карту в бардачке. Глянь, как мы к Вышемиру выехать сможем. Там лесной массив от деревни Белый Колодец до самых Хойник. Будем искать! Не смотри ты так, не одни мы ищем. Я все легковушки поднял. Водилы у меня не идиоты, в отличие от ЗУБРов. Скорее всего, застряли, там места болотистые, до буровых площадок только-только просеки сделали, их даже на картах нет. Отправят двоих на трассу пешком – вот там нам их нужно и поймать. Кто первый поймал, везет в ближайшую деревню и звонит в управление. Оттуда сообщают мне.

Я удивленно поднял бровь – мобильников нынче не водилось.

– Вон, рация на заднем сиденье, – прочитал он мои мысли.

Действительно, что это я?

Глядя на карту, где были обозначены объекты нашего нефтегазодобывающего предприятия, я решал: сейчас или нет? Будет ли когда-то более подходящий момент?

– Что ты в эту карту смотришь, как будто фигу увидел?

– Да вот наоборот, Владимир Александрович. Как будто кое-чего не увидел.

– И чего же? – Его смуглая жилистая рука лежала на руле, пальцы барабанили по декоративному плетению из заизолированных проволочек.

– Да тут не все месторождения, – пожал плечами я.

– То есть как это – не все? – удивился Исаков. – Эту карту я у Савицкого брал, точнее некуда! Где ты мог другую видеть?

На этот счет у меня была крутая версия. Просто божественная.

– Так в Москве, в архиве. Там калька была, на папиросной бумаге с немецкой карты. Не знаю, как она в личное дело одного из наших партизан попала. Спецотряд НКВД «Славный», слыхали? Остров Веремеевка, мемориал сейчас стоит…

– Да, что-то такое краем глаза читал, в «Маяке», кажется. Так что там с месторождениями?

– Ну так немцы геологоразведочные работы вели в Полесской низменности. Им нефть была нужна как воздух! Добычу организовать не успели – есть даже мнение, что Гомельско-Калинковическую операцию именно поэтому провели, юго-восток БССР освободили чуть не на год раньше Минска. Я думал, это вещи хорошо известные, и наши нефтяники немецкими наработками пользуются, потому как-то особого внимания не обратил на ту карту. Так, какие-то названия хуторов-деревень запомнил…

Исаков резко затормозил, я чуть не ляснулся башкой о панель, дико раскорячившись и ухватившись за дверную ручку.

– Та-а-ак, товарищ Белозор. Да ты полон сюрпризов! Просто человек-оркестр! Ты понимаешь, что это значит? Ты знаешь, что с нас требуют по четыре-пять миллионов тонн в год, а это на грани фантастики, и потому планы заваливаем безбожно! Финансирование к черту идет, и вообще – народ под Тюмень сотнями везут, тамошние ископаемые богатства осваивать, а у нас что? Пшик! А ты тут мне между делом говоришь о нескольких новых месторождениях?

– Получается, так.

– И можешь указать населенные пункты, у которых нужно вести геологоразведочные работы?

– Ага. Не только в нашем районе – еще Хойники, Брагин, Наровля, Светлогорск, – я водил пальцем по карте, вспоминая, где был с пресс-турами, про что рассказывали знакомые нефтяники в двадцать первом веке. – Десять-двенадцать я назвать могу прямо сейчас.

– Гера, после того, как мы найдем эту автоколонну и сожрем конченых ЗУБРов, я тебя расцелую!

– Не надо меня расцеловывать, – откликнулся я. – Мы лучше с вами возьмем вот эту карту, карандашик, бутылку вина, закуски…

– Мне нравится ход твоих мыслей, Гера! – белозубо улыбнулся Исаков.

Директор УТТ уже явно просчитывал свои перспективы на случай, если сможет раскрутить тему с новыми месторождениями. Он был у меня в кармане.

Восемь часов работы, восемь часов отдыха, восемь часов сна – это не идиоты придумали. Это Роберт Оуэн в 1810 году сформулировал, а он был парень головастый. Нарушая эту пропорцию, в ту или иную сторону, человек рискует надорвать организм, или – психику, или – свое моральное состояние.

А мой дед говорил: «Если человек не работает физически – у него начинаются заходы!»

Он знал толк и в умственном, и в физическом труде – работа заместителем директора по капитальному строительству предприятия районных электросетей предполагает и то, и другое. Если замдиректора настоящий энергетик и настоящий строитель, конечно. Даже на пенсии он строил – много чего. Пристройку, дачу, гараж… Чтобы заходы не случались. При этом пристрастился к исторической литературе… Сейчас, в 1979 году он трудится начальником районной службы ЛЭП и выезжает на все аварии в районе.

Его повидать тоже хотелось, но, наверное, не стоило. А вот к компетентному мнению и Оуэна, и деда прислушаться следовало. Например, если днем приходилось сидеть за печатной машинкой и сутулиться, нанося ракетно-бомбовые удары пальцами по клавишам, то вечером следовало уделить время штанге и гантелям или благоустройству приусадебного участка. А если по долгу службы носился по городу, наматывая на жаре километры – напротив, можно было провести время с книжкой в руках или в приятной компании, на берегу речки, например.

Самая приятная компания имелась в наличии – прямо по соседству. Что может быть лучше красотки-блондинки? Правильно! Три красотки-блондинки! Пускай даже у одной из них еще не все молочные зубы выросли, а у второй – они только-только начали выпадать.

В общем, я захотел отвести Тасю, Васю и Асю на пикник. Купаться, пожалуй, было еще рановато – уровень воды в реке не пришел в норму, хотя температура была вполне приемлемая благодаря неожиданному майскому зною. Приятных тенистых дубрав вокруг Дубровицы было полно, метеорологи обещали ясный погожий день, дело было за малым – собрать корзинку для пикника.

Я обещал Таисии вечер вместе, поэтому она вроде как не должна была никуда усвистать на своей «Волге», хотя делала это с завидной регулярностью, разбавляя досуг девчонок то поездкой на конный двор в Озерщину, то в Гомель – на аттракционы в парк имени Луначарского, то в кафе-мороженое. В общем, мне оставалось только закупить провизии и всяких вкусняшек деткам.

В магазине «Юбилейный» около редакции имелась кулинария, так что я набрал заварных пирожных, и грибочков из песочного теста, и карамелек. А еще черного хлеба и сала, чтобы жарить на костре. Стеклянную банку яблочного сока для детей и бутылку вина – для взрослых. Ну и так, кое-чего по мелочи. Я даже отпросился пораньше, чтобы в пять часов уже быть дома, переодеться и зайти за своими соседками.

– На пьиёду, на пьиёду! – повторяла Аська, как будто тут вокруг нее были каменные джунгли, а не пасторальный сабурбан Слободки.

Васю больше интересовало содержимое корзинки, в особенности грибочки с покрытыми шоколадной глазурью шляпками. Вот любят их дети, и я любил в детстве, хотя в целом – ничего особенного.

Таисия вышла из дому последней, и я восхищенно обвел взглядом ее ладную фигуру:

– Еще нужен пробковый шлем! – сказал я.

– Это мне дядя привез из Индии. Он там завод строил. Хинди-руси пхай-пхай! – она изобразила руками и бедрами несколько танцевальных па, которые видела, наверное, в фильмах с Раджем Капуром.