Позор семьи (СИ) - Васильев Владимир Анатольевич - Страница 6

— А фиг знает, — попыталась пожать плечами девушка, и я даже почувствовал это её желание. — Или само проявится, или надо топать в магическую академию и оплатить исследование. Только зачем?

— Как зачем? Магия это круто!

— Ну, не уверена. У тебя она несомненно есть, но учиться ей управлять надо очень долго. И успеть за три месяца, пока баронский титул не помашет тебе веткой, ты не успеешь. Хотя… может быть несколько заклинаний, которые тебе дадутся очень легко.

— А если обследоваться, то меня не могут разоблачить как иномирянина?

— Скорее всего разоблачат, — хмыкнула дриада. — По крайней мере пока не научишься закрывать мозги так, чтобы не разглядели даже то, что ты что-то скрываешь. Но тогда тебе никакое обследование не потребуется, так как уровень у тебя будет уже очень немалый.

— А зачем тогда советуешь? — возмутился я.

— Ты спросил, я ответила. И наоборот сказала, что тебе это не надо.

— А прямо предупредить?

— Что-то не подумала, — беспечно отмахнулась от моих опасений Ива.

Мы дошли до самого центра, и я обратил внимание на большой особняк, стоявший в глубине обширного парка. И это в самом центре с плотной застройкой!

— О! Посольство дриад, — прокомментировала в моей голове Ива.

— Всех дриад? У вас одно государство? — уточнил я.

— Нет, княжеств навалом, но посольство общее. И ты не о том думаешь, балбес, — засмеялась девушка. — Какое тебе дело до нашей политики. Вон! Лучше на деревья посмотри. Это и есть златолистные буки.

- Ого! — оценил я. — Сколько же лет здесь стоит ваше посольство, что такие вымахать успели?

— Сколько здесь посольство стоит, я не знаю, — фыркнула Ива. — А деревьям может и лет по двадцать всего. Мы умеем рост растений ускорять магией, хотя это очень непросто даже для нас. Только сильным магам под силу такое дерево быстро вырастить.

Я оценил вполне себе серьезное умение этого древесно-стружечного племени и уточнил:

— А вам такие большие требуются?

— Не обязательно. У меня намного меньше был. Но чем больше бук, тем сильнее его собственная аура.

- И на что это влияет?

— Ну, во-первых, создать человеческое тело объемом больше, чем дерево, не получится.

— Из такого можно гиганта в пять этажей создать, — усмехнулся я, окидывая взглядом не самый крупный, но самый близкий к дороге бук.

— Нет. Мы не можем сделать тело выше метров трех, — возразила девушка.

— А ну да… Суставы не выдержат, — припомнил я крайние случаи из физиологии, про которые читал.

— Не важно. Главное то, что есть минимальный размер дерева, метров так пять высотой. Но и то, он недостаточен для нормальной жизни. Желательно заселяться в дерево покрупнее.

— Почему?

— Потому что дерево даёт нам жизненные силы. Мы не можем надолго покидать наш личный бук. Я могла покинуть его на неделю максимум. Иначе дерево умерло бы, да и мне без дерева дольше обходиться нежелательно.

— На неделю? Так мало? — удивился я.

— Да, немного. Но есть способ удалиться и на больший срок, и на любое расстояние. Надо освободить дерево. Я свое освободила, и оно в безопасности. Но…

— Дай угадаю. Тебе надо через какое-то время найти новый бук.

— Именно! Мой срок жизни без дерева был два месяца. У владельцев огромных деревьев он может составлять годы. Точнее у тех, кто покинул огромные деревья. А если не найти новый симбионт, то всё… Склеишь листву.

— Интересно… — задумался я. — Получается, что вы домоседы?

— Нет, конечно. Гостевые буки много где есть, так что можно путешествовать. Заселилась, пожила месяц, освободила, и топай дальше. Но вот с небольшими деревьями всё намного хуже. Если кто-то из нас создаст симбионт с маленьким растением… Ну пусть будет метр ростом, то это надолго. И тело получится карликовое, и силы на разрыв связи придется копить не один год. Но во время военных походов у нас в обозе всегда есть несколько таких саженцев.

— Чтобы раненых переселить?

- Какой ты догадливый! Перед войной мы обязательно разрываем связи, чтобы если убьют, то хоть дерево уцелело. И если в битве убьют сразу насмерть, то всё… А вот если тяжело ранят, то товарищи могут успеть донести пострадавшую до саженца, дух покинет человеческое тело и поселится в деревце. Но дальше придется долго копить силы, хотя это лучше смерти, конечно же.

— А что будет, если не разорвать связь, но не успеть вернуться пока дерево не погибнет? — решил уточнить я.

— Плохо будет. Но морально. А потом хорошо прилетит от старших за загубленное дерево. Поэтому у нас правило — покидаешь рощу, разорви связь. Вернешься, восстановишь.

— А вы в дерево уходите только духом?

— Нет, можем и всем человеческим телом всосаться. Только одежда на землю упадет, если не снять, — хихикнула Ива. — Зрелище, говорят, сильно на людей действует.

— Падающая одежда?

— Нет. Голая дриада. Одежду снимаем и прячем заранее, если рядом люди есть. А то вылезешь потом и будешь голой по лесу бегать. Вы, люди, вороватые какие-то. Но такое редко встречается. Разве что гостевые буки где-нибудь в человеческих городах растут. А в наши рощи кого попало не пускают. Да и дома там у нас нормальные есть.

На обед я решил в особняк Грибницких не возвращаться. Что-то эта семейка своим отношением к Мухоморову действует мне на нервы. В трактир пока не хотелось, поэтому я решил купить какую-нибудь еду прямо на очередной площади, где в рядок стояло несколько лавок. Одна с пирожками и блинами, другая с какими-то кашами, которые накладывали в свернутые тонкие лепешки, явно подражая какой-то моде из дальних мест.

А последней обнаружилась лавка и оригинальной кухни, из которой пошли эти лепешки. Колоритный мужик восточной внешности делал что-то очень похожее на шаурму. Пахло от всех лавок умопомрачительно, но я обратил внимание, что чище всех выглядело заведение именно восточного торговца. А пирожочник вообще задумчиво ковырялся в носу, что к покупкам у него как-то не располагало.

И, похоже, не только у меня третий торговец вызывал больше доверия. Мне даже пришлось отстоять очередь из одного человека — красивой девушки, которая покупала аж пять разных видов шаурмы.

А когда девушка, поблагодарив торговца, собралась уходить, тот взмахнул рукой и произнес:

— Беги шлюшка! — а затем в нескольких фразах описал, что он с несчастной делал в своих мечтах.

Я оторопел настолько, что не сразу понял, что торговец сказал это на незнакомом мне языке. Но я всё понял! До малейших нюансов весьма богатого на гадости языка.

А мужик с доброй улыбкой обернулся ко мне и сказал на том же языке:

— А тебе что, свинья? А! Как обычно? С соусом в который я только что справил нужду?

— Сейчас ты справишь нужду в свои штаны, гаденыш, — прошипел я и без лишних разговоров влепил хаму в нос.

— Что случилось, господин? — подбежала ко мне предыдущая покупательница, привлеченная грохотом обрушенной отшатнувшимся телом посуды.

И по её виду было понятно, что она хоть и сильно боится благородного в кадетской форме, но готова броситься защищать любимого торговца. Но я не смягчая выражений выдал полный перевод сказанного и ей, и мне. А по лицу торговца девушка сразу поняла, что я ничего не сочинил. Тот только и смог, что прошептать:

— Никто не может знать в этой дыре моего языка.

— А выкуси! — вмешался торговец пирожками, который уже подбежал и внимательно слушал нашу беседу, понимая, что прямо сейчас одним конкурентом у него становится меньше.

Девушка в бешенстве швырнула покупки в морду торгаша, а затем заголосила как сирена, собирая народ. И как я догадался, среди окружающих нашлось не мало бывших покупателей, которым тоже произносилось напутствие на незнакомом языке.