Отбор. Наследница (СИ) - Жукова Юлия Борисовна - Страница 32

Улыбка медленно сползла с лица блондинки.

Арина привыкла быть одна. Так было проще. Если никого не подпускать к себе близко, то и не нужно разочаровываться. Это правило она уяснила с малых лет.

А тогда, живя в детском доме еще маленькой восьмилетней девочкой, Арина этого еще не знала. Она была в том милом детском возрасте, когда уже вроде не веришь в Деда Мороза, ведь ребята постарше недавно рассказали, что его не существует, но в душе еще теплиться робкая надежда на то, что они ошиблись. То некое: «А вдруг», которое вроде бы и не может случиться, но и никто с полной уверенностью не станет утверждать, что этого не будет никогда. И поэтому Арина продолжала верить. В чудеса, Деда Мороза и то, что её скоро заберут любящие приемные родители. Она так нуждалась в семье, в близких людях, что, когда в их детском доме появилась испуганная девочка Наташа, с волнистыми рыжими кудрями и миллионом веснушек на розоватом лице, Арина сразу прониклась к девчонке симпатией. Именно она была первой, кто подошел к Наташе и поспешил все ей показать. Девочки так сдружились, что в какой-то момент поклялись друг дружке, что никогда не расстанутся. Они даже порезали себе пальцы и скрепили уговор кровью. И с тех пор называли себя сестрами и клялись, что если их попытаются удочерить, то только вместе. Арина так слепо верила в их уговор, что, когда появилась семья, которая намеревалась её забрать, резко заявила, что никуда не пойдет без сестры. Приемные родители пытались ей объяснить, что не смогут взять сразу двух девочек, но Арина была непреклонна.

Она даже не сильно расстроилась, когда узнала, что эти люди решили её не забирать, ведь она больше не была одинока. У неё уже была собственная семья — Наташка. Сестра, с которой они делили все секреты, сладости и одежду. Та, которой Арина рассказывала все на свете и чьих советов слушалась. Именно Наташа научила её, что нужно делать и говорить, чтобы приемная семья не забрала её и не разлучила девчонок. Она научила симулировать истерики, нескольким гадким словам, проговаривая которые Арина краснела так сильно, что уши начинали печь. Она так верила Наташке, что, узнав о том, что вместо неё приемные родители решили забрать её сестричку и Наташа согласилась, просто не смогла в это поверить.

Это предательство так глубоко забралось в её сердечко, что с тех пор девушка как огня боялась кого-то впустить под свою скорлупу. Так же было проще. Если ты надеешься только на себя, никто тебя не разочарует. Никто не разрушит твои надежды. И даже подругу Маринку она хоть и считала близким для себя человеком, но никогда не подпускала слишком близко. Единственным существом, которому удалось приблизиться к ней максимально близко, стала её кошка Маргоша. Грязный, едва не погибших зимой на улице белый котенок, которого она взяла на передержку, намереваясь пристроить в какой-нибудь приют, как-то незаметно стал частью её жизни. Возможно, на это повлияло то, что они обе (Арина и кошка) были слишком похожи. Пугливы, но слишком горды, чтобы показать страх, они долго присматривались друг к другу. Сначала привыкали к нахождению вдвоем в одной комнате. Могли часами сидеть в разных углах и тайно присматривать друг за другом, скашивая взгляд. Потом они оказались на одном диване, но в разных его частях. Показательно не смотря друг на дружку, они смотрели телевизор. Когда Марго впервые подошла к Арине и понюхала её руки, Фролова даже не знала, что делать. Она боязливо погладила короткую белоснежную шерстку кончиками пальцев, боясь, что кошка кинется и исцарапает её руку. Но кошка не кинулась. Вместо этого из её глотки послышалось довольное низкое урчание, которому, как показалось девушке, удивились они обе.

С тех пор, как Маргоша присоединилась к одинокой волчице Арине. Они превратились в стаю, как любила шутить девушка. Наверное, это жалко — не иметь к тридцати годам никого важнее кошки в своей жизни, но Арину все устраивало. В этом был её комфорт, уверенность в завтрашнем дне.

А теперь у неё появилась мать, которая любила цветы и шляпки, и отец, при описании внешности которого, Арина замечала явные сходства со своей внешностью. Появился гордый и раненный кузен и юная сестрица, которой она в порыве эмоций пообещала помочь. Фамилия и род, значения которого она не понимала. И Александр. О нем она и вовсе не хотела думать, ведь за короткие несколько дней её отношение к лорду стало слишком непонятным.

— Он умрет? — вдруг прямо спросила она духа, понимая, что как бы не старалась делать вид, что ей все равно, это было не так.

Лорд Дорах замялся, явно не желая отвечать на этот вопрос. Арина усмехнулась, чувствуя, как разрастается комок в горле. Она не знала своего кузена, отчего же ей было не все равно на то, что с ним случится? Она злилась на себя за эту минуту слабости. Злилась, что все эти новости о её семье, родителях, заставили Арину поверить в то, что она не одна в этом противостоянии против всего мира.

Но это было ложью.

Никто в этом мире не поможет ей вернуться домой. Все, абсолютно все, кто был рядом с ней, преследовали свои цели. Им было наплевать на неё. Александр хотел, чтобы она стала какой-то спасительницей из преданий, лорд Рохат видел в ней её мать. Лора Арти ожидала, что она возьмет на себя ответственность за неё и раненного брата. Никто из них не понимал, что Арина Фролова никому и ничего не должна в этой жизни, кроме себя самой.

— Воля Богинь иногда может нас удивить, — увильнул от ответа дух. — Собирайтесь, леди Ариана. Бал, посвященный первым победителям турнира, совсем скоро начнется.

Закрыв за духом дверь и развернув лист бумаги, Арина даже не удивилась, прочитав: «Леди Ариана де Ариден де Арти, как магиня вашего рода и кровная кузина, я прошу оказать мне честь в аудиенции. Лора Арти»

Оставалось лишь решить, что со всеми этим взвалившимся на неё грузом ответственности делать.

Наверное, каждая девочка мечтает стать принцессой. Порой девчонки с детского дома срывали старые тяжелые шторы, заматывались в них и изображали из себя венценосных особ, гордо шествуя по облезлым коридорам. Длинный шлейф пыльного бархата с золотыми окантовками и картонная корона на голове хоть и были поддельными, но на несколько минут позволяли окунуться в мир роскоши и буржуазии. Игры закончились, когда несколько девчонок подрались за очередь наряжаться и разорвали старое полотно. При воспоминании о том, как им всем составом женской спальни пришлось отрабатывать этот проступок, перемывая все окна в здании детского дома, Фролову до сих пор бросало в пот. Сама же Арина всего однажды применила на себя этот облик, но почти сразу его сняла, поскольку чувствовала себя слишком неуютно и казалась самой себе жалкой подделкой.

Однако этим вечером, спускаясь по ступеням Темного замка в прекрасном бордовом платье, она не чувствовала себя девочкой в шторе. Она ощущала себя красивой женщиной в превосходном платье, которая имела полное право быть здесь.

Мысленно она вновь перенеслась на час назад в свою комнату. Тогда, закрыв за духом дверь, на неё накатила апатия. Она пыталась держать себя в руках, уговаривать, что со всем справится и обязательно вернется домой, но в какой-то момент просто не выдержала. И тогда, стоя перед мутным зеркалом и безрезультатно пытаясь самостоятельно зашнуровать на себе корсет, она ощутила, как первые слезы скатываются по щекам. Она зло и быстро стерла их, словно кто-то мог увидеть секунду её слабости, но новая волна тут же пришла им на смену. А потом словно прорвало платину. Навалилось все и сразу: тоска по дому, нависшая угроза, правда о родителях и страх, что уже ничего не получится исправить. Тот громкий всхлип, что непроизвольно вырвался из её груди, казалось слышал весь Темный замок. И вроде не собиралась плакать, а в себя пришла сидя на полу в ворохе юбок, всхлипывая над осточертевшими завязками корсета. И вот тогда накатила злость. В первую очередь на себя — за проявленную слабость, а следом уже и на весь чужеродный, враждебный мир, что окружал. На отсутствие электричества и интернета, на тугоумие некоторых венценосных особ, угрожающих и унижающих при каждой встрече. А еще на отсутствие нормальной обуви. Вот почему дух додумался принести платье, но не подумал о туфельках?