Тэсса на краю земли (СИ) - Алатова Тата - Страница 11

Белый тонкий шрам чуть пульсировал под правым глазом.

На скуле наливался синяк.

Верхняя губа припухла от хука справа.

В густых черных волосах редко поблескивало серебро.

— Рано ты начал седеть, — сказала Тэсса.

— Еще в детстве, — ответил он.

Со стороны дивана раздался шорох.

Повернув головы, они увидели, что Холли Лонгли пошевелился и разлепил глаза.

Расфокусированно посмотрел перед собой, проморгался, потянулся, спросил невнятно:

— А что… а где…а… зачем? — наконец определился он.

Тэсса торопливо вытерла кровь из разбитого носа, пока это создание снова не утратило сознания.

Фрэнк, получив свободу, вальяжно закинул руки под голову.

Его бедра между ее бедер были твердыми и горячими даже через ткань.

Тэсса перекинула через него ногу и уселась удобнее на животе Фрэнка, как на подушке.

— С возвращением, спящая красавица, — сказала она.

— Я бы выпил чаю, — заявил Холли и не пошевелился.

— Я бы тоже, — подумав, решил Фрэнк.

Часы показывали два часа ночи.

Деборе Милн не спалось. Она собрала в гостиной все пять картин Холли Лонгли, которые были в ее доме.

На ее взгляд, они все выглядели одинаковыми.

Ну то есть разными, конечно.

На одной — поле, на другой — речка, какая-то танцовщица на третьей, маки, мальчик с собакой.

Нормальные такие картины. Дорогие, между прочим.

И Дебору сводило с ума то, что как минимум одна из них неправильная.

Это видел сам художник, и даже Тэсса Тарлтон видела, а Дебора — нет.

И она снова и снова смотрела на поле, на дом, на дым из трубы — и никак не могла взять в толк, что тут не так.

А вдруг, испугалась Дебора, этот мелкотравчатый белобрысик, который влез в их дом, вовсе не художник Холли Лонгли, а обыкновенный домушник.

Впечатленная столь страшной вероятностью, Дебора прытко порысила в кабинет и открыла ноутбук.

По поиску «Холли Лонгли» на нее обрушился каскад фотографий: гений на выставке, дает интервью, открывает биеннале, проводит мастер-класс, отдыхает на Ривьере, раздает гранты имени самого себя, выступает в академии, танцует стриптиз в перьях и стразах.

Он был многословным и давал кучу интервью, трындел охотно и ни о чем и представлял собой редкий сорт удачливого разгильдяя. К сорока годам у Холли Лонгли даже собственного дома не было, и это совершенно не укладывалось в голове Деборы, для которой материальные ценности стояли превыше всего. Гений кочевал от друзей к ученикам, от учеников к знакомым, и об этой странности миллионера знали все вокруг. Холли Лонгли ненавидел гостиницы, брезговал съемными апартаментами и, судя по всему, терпеть не мог одиночества.

Согласно интернету, Билли сегодня раскатал по полу самого плодовитого, талантливого, эксцентричного и богатого художника современности.

Потянувшись, Тэсса встала с кровати. После вчерашней возни с Фрэнком все тело приятно пело.

Со второй чашкой кофе в руках она подошла к окну. Солнце стояло уже высоко, и очередной летний день в Корнуолле входил в силу. Мирное лазоревое море переливалось нежностью и свежестью.

Подавив в себе желание нырнуть в него ласточкой прямо со второго этажа дома на скале, Тэсса перешла к другому окну и сразу же выругалась.

Эта дрянь Вероника снова забыла своего мужа Малкольма на могиле.

Должностные обязанности смотрителя кладбища предписывали утешать и сочувствовать, но Тэсса была готова разить и карать.

Хотя к покойникам самых разных конфигураций ей было не привыкать, но злостное пренебрежение Вероники покойным мужем выводило из себя.

И тут среди могил появилась массивная фигура в темной футболке: Фрэнк Райт целеустремленно двигался к Малкольму. Остановился рядом, внимательно ознакомился с инструкцией на плите, а потом направил зомби под землю. Постоял немного неподвижно, наклонился, вырвал несколько сорняков и пошел к морю.

Фыркнув, Тэсса допила кофе и пошлепала вниз за молоком для ворчливого призрака и каверзных пикси.

Заглянула по пути в гостевую спальню, где упоенно дрых Холли Лонгли. Его светлые волосы падали на безмятежное лицо, грудь равномерно поднималась и опускалась, а губы улыбались.

Господи боже, что за нелепое создание природы.

Он находится на самом конце мира, под домашним арестом у совершенно незнакомого человека, который вчера затеял драку с угрюмым громилой, и все равно улыбается.

Чокнутый, совершенно чокнутый, говорила себе Тэсса, разливая молоко по блюдечкам.

Сама она, измученная привычными кошмарами, чувствовала себя так же, как и каждое утро: разбитой и старой.

Листок ежедневного издания «Расследования Нью-Ньюлина» ждал ее на пороге. Поверх лежал камень, чтобы, значит, ветер не унес эту гадость.

С влажными после душа волосами и в просторном хлопковом балахоне Тэсса смотрела вниз. Было так жарко, что и легкая тряпка на теле казалась лишней. Фрэнк, наверное, уже вовсю купался, и от зависти в горле становилось суше.

«Опасно! — гласил заголовок. — В Нью-Ньюлине находится человек с очень плохим взглядом!»

Камила так спешила уведомить жителей деревни о Фрэнке, что выпустила свою газетенку рано утром, а не как обычно, к обеду.

«Остерегайтесь смотреть Фрэнку Райту в глаза, — предупреждала она. — Его взгляд способен внушить вам самые плохие мысли и заставить вас говорить злые вещи.

Мы действительно надеемся, что Тэсса Тарлтон, которая призвана защищать нашу деревню от опасностей, поступит согласно своим обязанностям. Мы все помним, что произошло с Фанни Теккер: баньши получила жилье и работу, и с тех пор все мы не расстаемся с берушами. Которые, впрочем, нисколько не помогают.

Как далеко распространится наше милосердие?

Должны ли мы сообща противостоять чужакам, способным принести нам гнев, раздор и страх?

Ведь в Нью-Ньюлине живут такие беззащитные и ранимые люди, как Кевин Бенгли, Эрл Дауни, Одри и другие.

Кто позаботится о них, если не та, кто самонадеянно называет себя шерифом?

Неужели спасение утопающих — дело рук самих утопающих?»

— Блаблабла, — пробормотала Тэсса, присела на корточки, коснулась издания кончиками пальцев и с удовольствием полюбовалась тем, как слабые языки пламени сжирают бумагу. Потом она сбежала вниз по ступенькам, прошла мимо управления и по извилистой узкой тропинке легко спустилась к пляжу.

Фрэнк Райт сидел на каменистом берегу и любовался пейзажем.

— Почему не купаешься? — спросила Тэсса, рывком стягивая через голову платье.

— Не умею плавать, — буркнул Фрэнк.

Тэсса разбежалась и бросилась в воду с чистой радостью человека, чья мечта сбылась.

Если бы она умела молиться — то делала бы это здесь, покачиваясь на волнах, зависнув между морем и небом.

Тяжесть ночных кошмаров покидала ее голову, дурнота исчезала, а мысли приходили ясные и спокойные.

Вволю накупавшись, Тэсса неохотно вышла на берег и дошла до неподвижной фигуры Фрэнка.

— Как это ты умудрился вырасти в Бристоле и не научился плавать? — спросила она.

— Я был очень занят тем, что изо всех сил пытался выжить, — отозвался он, подняв к ней лицо.

После вчерашней драки у Фрэнка был особенно бандитский вид.

За ночь его фингал налился и приобрел фееричную выразительность, к тому же добавилась черная щетина.

— Ты поэтому пошел в бои без правил?

— И поэтому тоже. А еще бабки были очень нужны.

— Жалеешь теперь?

Фрэнк прищурился. В его взгляде не было злости — только цепкая, холодная внимательность.

— А ты? — просто поинтересовался он.

Ну да.

Фрэнк за непредумышленное убийство получил семь лет ада в тюрьме Хорфилд.

Тэсса после ночи безумия, накрывшего Лондон, — реабилитацию в Нью-Ньюлине.

Жизнь в целом несправедлива.

— Позавтракаешь со мной? — предложила она.

На мгновение в обращенных к ней темно-карих глазах мелькнула растерянность.

— Ты все равно не выживешь в большом мире, — вздохнула Тэсса.