Явь (СИ) - Авдеева-Рыжикова Ангелина - Страница 50

Варя почти ничего не видит, в ушах только слабый гулкий стук сердца и шум проливного дождя. Паша кладет ее на сиденье, как куклу. Больше не льется смертельный поток воды, но все же, теплее ей не становится. Чернов заводит машину, как можно скорее и пытается выехать из грязной колеи.

Они не сразу выбираются из потока грязи, но все же отдаляются от леса все быстрее и быстрее. Варя слышит отрывочно, как Паша что-то кричит в телефон, слышит. Варя уходит все дальше в пустоту, и все же раз за разом находит в себе силы вдохнуть еще воздуха в легкие и продолжает жить.

Кости вздрагивают от резкой остановки. Варя пытается понять, где они, но темные пятна не уходят из глаз. То, что она видит, не дает понимания, дождь все еще льет и превращает все в сине-серые потеки. Паша глушит мотор, открывает дверь, и леденящая влага накрывает ее очередной волной окоченения. Те минуты, что она покинута, тянутся вечностью. Он открывает ее дверь, накрывает чем-то тяжелым, оборачивает как ребенка. Он старается аккуратно вытащить Варю из машины, но мышцы и кости в ее теле сводит судорогами от каждого из его прикосновений. Каждый его шаг, пока она находится в его руках, кажется ей болезненным. Капли падают на накрывающее ее голову покрывало, и она слышит стук каждой из них, они отзываются в голове звоном. Туман постепенно рассеивается сквозь маленькую щель, открывающуюся ей через плед. Она может разглядеть ржавую железную дверь.

***

Капли воды больше не бьют по покрывалу. Эхо чужих шагов. Свет.

Слабо открытыми глазами, Варя всматривается в окружение. Вытянутое помещение с железными стенами. Вдоль стен, как истуканы стоят стеллажи, заваленные однородным железным хламом, и на полу местами раскиданы забытые давно инструменты. В углу, у маленького окошка ютится надувной матрац, на нам аккуратно уложены покрывало, подушки, голубое одеяло. По правую сторону старый деревянный стол, заваленный грязной посудой, фантиками и чайными пакетиками. На полу, около розетки электрический чайник и обогреватели. Здесь же, скорее всего, находится стул, но из-за наваленных на него вещей, сказать наверняка нельзя. Грустная одинокая лампочка, торчащая из потолка, с трудом справляется со своей работой.

Она не знает, куда попала, и все же ее сердце бьется ровнее. Все закончилось. Тело ее все еще сотрясается крупной дрожью, конечности все еще стекленеют, не слушаются. Воздух больше не такой холодный, его можно вдыхать без боли.

Чернов бережно укладывает ее на матрац. Торопливо, но уверенно стягивает с нее верхнюю одежду. Она чувствует его напряжение, тяжелое дыхание, вставшие дыбом волосы на руках. Чернов отходит от нее к столу, с минуту что-то ищет, резко сбрасывает все содержимое на пол. Среди хлама находит подобие полотенец и возвращается к ней. Он укутывает ее мокрые волосы, вытирает лицо, руки, плечи. От его касаний Варя чувствует ожоги на коже, он горячий, как раскаленная печь. В его руки попадает простынь, он накрывает Варю и растирает с силой, в попытках согреть живой ледяной ком. В момент бросает эти попытки и берется за обогреватели.

Варены зубы громко бьются друг о друга, даже работающие обогреватели и кипящий чайник не перебивают стук. Обогреватели обдувают Варю с двух сторон. Они обжигают кожу горячим воздухом, но так она высыхает быстрее. Паша помогает ей сесть, облокачивает на стену, тормошит и приводит в чувства.

— Не спи, слышишь? Сейчас станет теплее.

Варя смотрит на него многозначительно, выбора, кроме как положиться на него, у нее нет. Она старается меньше трястись, но получается плохо. Кажется, даже посуда, скинутая на пол, вибрирует ей в такт. Чернов стягивает с Вари мокрые полотенца и простынь, но ее одежда остается все такой же мокрой и грязной, не дающей пройти теплу до окоченелого тела. Он, почти не открывая глаз, стягивает с нее мокрую футболку и такие же мокрые джинсы. Накрывает ее большим голубым одеялом. Теперь ей не так холодно, как неловко. Варя падает головой на мягкую подушку у маленького окошка.

Еще несколько минут Паша бродит вокруг обессиленно лежащей девчонкой. Ее синие губы слегка розовеют. Неразборчиво, со стуком, она произносит тихое «Спасибо». Чернов всматривается в ее лицо, и в эту секунду, ее отпускает дрожь. На ее глазах, его напряжение куда-то уходит, он расплывается, скатывается по стеллажу вниз, присаживается на пол. Его руки тянутся к голове, он берется за светлые волосы, синие глаза пустеют.

— Нужно вызвать скорую, — холодно констатирует он.

— Н-н-не н-н-над-д-до, — Варя делает над собой усилие, чтобы голос звучал, как можно ровнее.

— А что ты предлагаешь?

— В-в б-б-больн-н-н-нице я ост-т-т-анусь од-д-дна. Ес-с-сли т-там эт-т-то п‑п‑повв-в-т-т-тор-р-рит-т-тся, к-к-как тог-г-гда, мм-м-не уж-же нн-н-икто не п‑п‑пом-м-мож-ж-ет.

При мыслях о больничной палате, в ее глаза наливаются слезы, она прячет их. Чернов переносится ближе к матрацу.

— Я понял, никакой больницы, — холодный голос становится теплее, словно уговаривает ребенка, — ты раньше уже лежала в больнице из-за этого, да?

— Д-д-а. Гг-гипп-пот-т-ерм-м-мия з-з-н-н-аешь ли не п-п-подарок, и в-в-врач-чи м-м-мн-н-не н-н-ич-чем н-н-не п-п-пом-м-мог-г-ли. Заб-б-будь об эт-т-той ид-д-дее.

— Почему?

— П-п-поч-ч-чему я н-не м-м-могу сог-г-гр-реться?

— Да.

— У-у м-мен-ня в-всегда н-низ-зкая т-тем-мперат-тура т-т-тела. М-м-ой ор-р-рган-н-низм не б-б-борется, п-п-поэт-т-тому м-м-мне нн-нуж-жно б-б-больш-ше ус-сил-л-лий, чт-т-то бы сог-г-грет-т-ться. Эт-т-то н-не с-с-ст-траш-шно, к-как в-в-вид-дишь, ж-ж-ива ещ-щ-ще. Х-х-отя, т-т-так с-с-сильн-н-о йа ещ-щ-ще н-н-никогда н-н-не зам-м-мерзала, н-не д-д-умаю, чт-то эт-т-то т-т-только и-з-зз-за д-д-дождя. Т-ты, к-к-кстат-ти, т-тож-же зам-м-ерз, и-и в-все ещ-ще в м-м-мокрых в-в-вещах.

Паша, сидящий на корточках у матраца, мокрый до нитки, внимательно вглядывается в ее глаза и вдруг отвлекается. Светлая футболка прилипает к его худощавому телу, с прямых беспорядочных прядей стекают капли воды.

— Да, пожалуй, — он мрачно улыбается ей.

Становится к деревянному стулу, поднимает свои вещи с пола и снимает с себя мокрую футболку, отбрасывает ее в угол, подальше от остальных вещей. Сухие напряженные мышцы на юном угловатом теле, широкая спина, ни тени смущения. На его плечи падает тусклый свет от лампы, смягчая острые линии.

— Отвернись.

Варя стыдливо отводит глаза под одело.

— Т-т-ты м-м-еня т-т-олько чт-то с-с-своим-ми р-рук-ками раз-здел.

— Это были крайние меры.

— Пр-роех-хали.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вс-се ещ-ще х-х-холодно. Б-будто в прор-р-руби нах-х-ожусь, мож-ж-жет нач-ч-чать св-в-водить конеч-ч-чности. М-м-меня лих-х-хорадит и н-н-нет сил ш-ш-шевелиться, — прерываясь, стуча зубами отвечает Варя.

Он внимательно разглядывает завернутую в одеяло гостью, прохаживается вокруг нее, присаживается рядом.

— Сейчас будет неловко. Либо я, либо скорая. Одеял у меня больше нет, обогреватели еще не заработали на полную, им нужно время.

— Я-я всс-с-се р-р-равно н-не м-могу с-с-сопрот-т-тивля-т-ться, — перебивает его Варя.

Короткий быстрый кивок с его стороны, и он плавно забирается под ее одеяло. Варя лежит на боку, смотрит в стену, у сердца нет сил биться сильнее. Он лишь слегка касается ее спины. Одну руку оставляет над ее головой, а второй придерживает тонкое плечо. Жжется. Варя чувствует, как прижимается к печи. Она осмеливается и придвигает ступни к его ногам, и застывшая кровь в них оживает, циркулирует как сумасшедшая.

Лежать молча довольно неловко.

— Т-ты м-маньяк-к? — тихо проговаривает она.

— Считай так.

— Чт-т-то б-будеш-шь д-делать д-дальш-ше?

— Съем тебя, — уголки его губ слегка приподнимаются в усмешке.

— К-к-как г-г-р-рубо.

— Я доложил о том, что слышал ребенка там. Его поиски уже начались. Ты спасла его. Надеюсь, гордишься этим.

— Д-да.

С каждой минутой дрожь стихает, тело разглаживается, расслабляется. У нее появляются силы почесать комариные укусы на своем теле. Дождь за окном продолжает лить, и сырость никуда не уходит, но сейчас, под одеялом, ей тепло и уютно.