Надвигающийся шторм (ЛП) - Стоун Кайла - Страница 18

— Идеальное преступление. — Кейн хрустнул костяшками пальцев. — Как вообще можно начать расследование? В какой юрисдикции? Судно, построенное в Японии, принадлежащее корпорации на Мальте, управляемое компанией на Кипре, с экипажем из филиппинцев, финансируемое британским банком, зафрахтованное швейцарцами, перевозящее грузы транснациональных компаний или международных пассажиров. Разве можно отследить такой бумажный след? Любое расследование безнадежно запутывается еще до его начала. Нечистые на руку чиновники либо смотрят сквозь пальцы, либо активно участвуют в пиратстве.

— Слишком много денег льется рекой, и каждый хочет получить свою долю, — добавил Симеон. — Процентов десять нападений даже не регистрируются.

Кейн усмехнулся.

— Конечно, мы с гордостью признаемся в своем. Но даже тогда правительству будет чертовски трудно раздобыть какие-либо реальные доказательства.

Симеон подошел к главной консоли.

— В итоге, эти парни знают, как захватить корабль. Они превратили это в профессию. И они сделают все за правильную цену. Предложи им по двадцатке за каждого, и они устроят резню на всем корабле.

Габриэль старался сохранить бесстрастное выражение, но кровь отхлынула от его лица.

— Успокойся, парень, — проговорила Холлис. — Это просто волнение первого раза. Все будет хорошо.

Он не чувствовал себя хорошо. У него бурлило в животе. Но возражения только выдавали его слабость. Жалобы только усиливали раздражение Симеона. Он здесь потому, что Симеон поручился за него. Он должен доказать свою значимость, свою ценность для дела. Он замолчал.

Симеон наклонился над голографической картой GPS, затем указал пальцем.

— Сюда.

Уолш подняла брови.

— Мы окажемся прямо на пути тропического шторма, сэр.

— Шторм обеспечит прикрытие. Кроме того, у нас есть лишь небольшое окно, чтобы успеть к точке эвакуации. Мы заплатили золотом, но синдикат не шутит. Или мы успеем, или останемся на корабле. Справимся, капитан Уолш?

После секундного колебания она кивнула. Затем провела пальцем по экрану консоли, корректируя курс.

— Габриэль, пойдем со мной. — Симеон взял его за руку и провел через внешнюю дверь по правому борту. Крыло мостика напоминало узкое крыло самолета. Оно представляло собой подвесную дорожку, поддерживаемую тонкими подпорками, протянувшимися над океаном на сто футов ниже.

Море штормило, морская вода серебрилась как фольга. Ветер бил в лицо, трепал его форму. Небо окрасилось в серый цвет военного корабля, словно готовясь к войне.

Габриэль не мог выбросить из головы образы этих тел. Тошнота накатывала на него. Желудок сжался, и его вырвало за борт. Он выплюнул кислоту изо рта и вытер лицо рукавом кителя. Его охватил стыд за свою слабость.

— Прости.

— Меня тоже стошнило после первого трупа. Не переживай.

Между ними повисло молчание. Даже произнесение этих слов казалось сродни предательству.

— Нам не следовало убивать их, капитана и рулевого. Они не были…

Симеон по-прежнему держал свою ладонь на руке Габриэля.

— Рулевой отказался прислушаться к моему предупреждению. Он мог бы жить. Но он решил поступить иначе. Капитан не захотел внять голосу разума. Мне его смерть не по душе, но что есть, то есть. Мы не исключали такой возможности. Вот почему завербовали Уолш. Она Патриот, и чертовски хороший. Она будет исполнять обязанности капитана. Мы должны принять это, Габриэль.

Он уставился на воду, борясь со слабостью внутри себя. Тело капитана и его мертвые глаза мерцали в его сознании. Габриэль моргнул.

— Каждый хороший солдат на каждой войне переживает одно и то же, — тихо сказал Симеон. — В революционной войне соседи сражались на противоположных сторонах. В Гражданской войне брат убивал брата. Во Второй мировой войне Соединенные Штаты сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, убив сотни тысяч мирных жителей. Бомба, которую Америка сбросила на Северную Корею три года назад, предотвратила ядерную войну. Почему они это сделали? Потому что боролись за великое дело, за великое благо.

— Мы сражаемся за высшее благо, Габриэль. Ты никогда не должен этого забывать. Каждый день на войне убивают невинных людей, включая и войны, санкционированные нашим собственным правительством. Но редко можно услышать, чтобы власти говорили об этом, если только они не нападают на кого-то другого за то, что он делает то же самое.

Руки Габриэля сжались в кулаки. Каждое слово Симеона было правдой. Он верил в это.

— Они будут пытаться залезть тебе в голову, — пояснил Симеон. — Они попытаются извратить твою собственную доброту и использовать ее против тебя. Мы должны оставаться сильными. Твоя мать умерла из-за жадности корпораций. Твой отец умер от болезни, произведенной корпорациями прямо здесь, в Америке. Мы теряем все больше и больше наших свобод, в то время как правительство оставляет нас голодать. А теперь они хотят еще и чипировать нас? Вот за что мы боремся. Да, возможно, нам придется иметь дело с некоторыми… нежелательными людьми. Но это все ради достижения цели. Мы настоящие патриоты, сражающиеся за нашу свободу.

Он кивнул, сжимая челюсть.

— Мы борцы за свободу.

— Да. И ты мне нужен. Сейчас самое время забрать дочь Деклана Блэка и отвести ее в безопасное место, пока я не свяжусь с тобой. Если понадобится, забери ее силой, но пока остальная часть корабля не охраняется, лучше держаться в тени.

Габриэль сохранял ровное выражение лица. Он ничего не испытывал к Амелии. Тогда почему мысль о том, чтобы насильно похитить ее, вызывала у него отвращение? Прошлой ночью, когда он увидел, как она трепещет перед своим отцом, ему захотелось вбить идеальные белые зубы Деклана Блэка в его надменное горло.

Он сделал глубокий вдох, вытесняя мысли о девушке, вытесняя образы мертвых тел, вытесняя страх, сомнения и колебания. Он был солдатом. Он не мог позволить себе сомневаться. Не сейчас. Высокомерная, равнодушная элита должна заплатить за свои преступления. Голодающим, страдающим людям нужен свой голос. Им нужен тот, кто будет сражаться за них.

И за них сражались «Новые Патриоты». Габриэль сражался за них. Это его цель. Это дело, ради которого стоит убивать и умирать.

— Я готов, — произнес он, теперь уже твердо. — Но мой брат. У меня не нашлось случая его предупредить. Я знаю, ты бы хотел, чтобы он сражался за нас. Но он не будет. Это не в его духе. — Габриэля охватило сожаление. Не стоило пускать Мику на корабль.

Симеон протянул руку. В его глазах светилась доброта.

— Твои эмоции — твоя слабость. На войне сострадание — это недостаток, риск. Не позволяй своим чувствам ни к кому мешать. Особенно к своему брату. Ты понял?

Горло Габриэля сжалось. Он не хотел снова подвести Симеона. Не хотел погубить дело.

— Да, сэр. Но…

— Следуй своему долгу, а я позабочусь о том, чтобы он не пострадал.

— Да, сэр. — Они повернули обратно к мостику. Ветер свистел вокруг них. Небо потемнело, горизонт становился все чернее, как темный, пульсирующий синяк.

— Почувствуй момент, сынок. — В голосе Симеона звучал триумф. — Мы официально приняли командование над «Гранд Вояджером».

Глава 16

Амелия

Через десять минут после начала ужина головная боль обрушилась на череп Амелии, как топор, раскалывающий бревно. Боль пульсировала от основания шеи к вискам и отдавалась за глазами.

За капитанским столом непонятно почему отсутствовал капитан. Ее отец сидел в обнимку с одним из своих советников недалеко от главного входа в «Оазис», и вид у него был напряженный. Остальные гости разговаривали тихими, взволнованными голосами и то и дело проверяли свои отключенные смартфлексы. Среди оживленного шепота она не раз слышала упоминание слова «Гидра», что бы это ни значило.

Метрдотель объявил, что внешние палубы будут закрыты из-за непогоды, а затем неуклюже пошутил, что вынужденный перерыв в работе технологий — это возможность попробовать массаж горячими камнями. Единственным ответом на это стал нестройный смех.