И уйти в закат (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 13

А Смит? Как Доу сумел одурачить своего давнего напарника и партнера? Смит, конечно же, всячески отрицает свою причастность к тому плану, на насколько ему можно верить и чего именно он сейчас боится?

Несправедливого возмездия? Или справедливого?

Леннокс потянулся (благо, его кабинет был совсем небольшим) и взял со стола планшет. После того, как он приложил палец к датчику, отсканировал сетчатку глаза и вбил свой личный код доступа, он смог получить картинку в режиме реального времени.

Роберта Кэррингтон в серой больничной пижаме лежала на кровати и невидящим взглядом смотрела в потолок. Последний прием лекарств был менее часа назад, а значит, в этом состоянии она пробудет до… самого утра.

А утром очередного приема не случится, потому что директор приказал вывести ее в рабочее состояние. Вместо транквилизаторов ей будут колоть стимуляторы, и значит, всего через пару дней она снова начнет ходить, говорить, выполнять приказы и хотя бы внешне напоминать обычного человека.

Леннокс знал, что доза лекарств постоянно увеличивается, что медики ищут новые схемы «лечения», чтобы держать ее под контролем. И что список этих новых схем стремительно сокращается. Даже если не случится ничего экстраординарного, у них в запасе осталось не так уж много времени. Год, может быть, чуть больше. А потом последняя песчинка упадет на дно часов и ТАКС окажется перед необходимостью принять окончательное решение.

Леннокс знал, что подготовительные работы уже ведутся. Самый перспективный план был одновременно очень простым и очень дорогим в исполнении. Загрузить мисс Кэррингтон в специально для разработанную капсулу жизнеобеспечения и отправить в далекий космос с билетом в один конец. Чтобы в тот момент, когда случится то, что должно случится, она оказалась как можно дальше от планеты Земля и не смогла бы найти обратную дорогу.

И хотя на словах Леннокс поддерживал этот план, в глубине души он сомневался в его работоспособности. Если, как утверждал Тайлер Пирпонт, смерть для нее — всего лишь начало, то большое расстояние вряд ли станет непреодолимым препятствием.

А если в рассказах про ее отца есть хотя бы капля правды, то он однажды сумел вернуться из гораздо более далекого и опасного странствия.

И мало его врагам не показалось.

Я проснулась в комнате, в которой не было окна.

В теле — слабость, в голове — туман, на душе — неясная тревога, которая и должна возникать у человека, очнувшегося в незнакомом месте.

Впрочем, я довольно быстро поняла, что угодила в очередную больницу. У стены стоял выключенный из розетки монитор, а на самой кровати обнаружились ремни для удержания пациентов с нездоровой активностью. Разнообразия ради, ремни здесь и сейчас только присутствовали, но моей свободы не ограничивали.

Значит, все еще не так плохо.

Или нет.

Я попыталась пошевелиться и обнаружила, что правая рука у меня в гипсе. Начиная от кончиков пальцев, которых не видно, и до самого локтя. Может быть, не так все и хорошо.

Я абсолютно не помнила, как я ее сломала.

И обо что.

В углу палаты мигала красным огоньком камера. Я помахала ей левой рукой, а потом, для надежности, села на кровати и помахала еще раз. Чтобы у медицинского персонала с той стороны монитора, кто бы ни платил этому персоналу зарплаты, не осталось никаких сомнений в том, что я пришла в себя.

Это движение отняло у меня слишком много сил, так что я плюхнулась обратно на кровать и стала ждать, пытаясь сообразить, что это за клиника. Она не была похожа на милую сельскую психбольницу, в которой я лежала в прошлом году. Там в большинстве палат все-таки были окна. А в тех, в которых не было, стены были обиты мягким материалом, чтобы пациенты не смогли пораниться.

А здесь окон нет, а стены на вид вполне обычные.

Я протянула руку и дотронулась до стены. Твердая и прохладная. Именно такая, какой выглядит.

Островок стабильности в мире иллюзий.

Это была настолько не моя мысль, что я вздрогнула, услышав ее внутри головы. Ведь на самом деле в мире не так уж много иллюзий. И даже те плохие вещи, которых здесь и не должно быть, на поверку оказываются вполне реальными.

Воздушные шарики из канализации…

Прошло минут пять, а может быть, десять, а в палату ко мне никто так и не пришел. Что ж, тем лучше. Это значит, что мой случай не срочный, неважный и не особенно опасный.

Это хороший знак.

Решив, что я уже достаточно восстановила силы, я снова села на кровати и спустила ноги на пол. Тоже твердый и прохладный. Встала, опираясь левой рукой о кровать.

Палата была настолько маленькая, что кроме кровати и монитора в нее ничего не получилось втиснуть. Мне пришлось сделать всего пару шагов, и я уже оказалась у двери и толкнула ее, уже морально готовая к тому, что дверь окажется запертой.

Опять не угадала.

Дверь открылась, и за ней оказалась комната куда больше предыдущей. И гораздо более шикарно обставленная. Шкаф, стол, два стула, диван, кресло, книжные полки с наставленными на них томами в ярких обложках. Вот телевизора в комнате не было, но, может быть, оно и к лучшему.

Мама говорит, что я и так слишком много смотрю телевизор.

Еще в этой комнате было окно, но я сразу поняла, что оно ненастоящее. Окно выходило в идиллический сад с плодовыми деревьями, засыпанными белым гравием дорожками, идеально подстриженными газонами и белоснежными облаками, медленно ползущими по ярко-голубому небу. В саду никто не гулял, не было видно других зданий, даже вспомогательных, забор, без которых эксплуатация подобных заведений не обходится, тоже не просматривался. Да и в целом, там было слишком хорошо, чтобы это оказалось правдой.

Я доковыляла до окна и потрогала его рукой.

Так и есть, это не стекло. Это встроенный в стену монитор, на котором можно включить какой угодно пейзаж. Хоть сельскую идиллию с пасущимися на изумрудных лужайках белыми овечками, хоть постапокалиптический город, где по руинам зданий бродят голодные зомби и радиоактивные мутанты.

Дорого, красиво, современно, но зачем?

Гораздо дешевле было бы устроить обычное окно. Разве что от обитателей этого места хотят скрыть то, что их на самом деле окружает.

Еще здесь оказались две новые двери. За одной предсказуемо обнаружилась ванная комната, другая скорее всего вела наружу, и потому не менее предсказуемо была заперта.

Как обычно.

Правда, мне пришлось признать, что палата была куда более шикарная, чем обычно.

Чем раньше.

Один раз я вообще в общем отделении лежала…

Я зашла в ванную комнату, открыла кран и несколько минут бездумно смотрела на воду, размышляя, чего же мне здесь не хватает.

Не хватало зеркала.

Над раковиной не было зеркала. И в комнате тоже не было зеркала, ни висящего на стене, ни вмонтированного в дверцу шкафа. Даже самого дешевого, в обычной пластиковой рамке…

Я прикоснулась рукой к лицу, с ужасом ожидая, что сейчас пальцы нащупают какие-нибудь страшные шрамы или рубцы, но они не обнаружили ничего, кроме гладкой кожи. Даже прыщей вроде бы нет…

Ладно, наверняка у всего этого есть какие-то причины. Какие-то рациональные объяснения.

Я совершенно не помнила, как оказалась в больнице и что у меня случилось с рукой, и этот факт тревожил меня, хотя и не удивлял.

Если у тебя не все в порядке с головой, и ты знаешь, что у тебя не все в порядке с головой, то, скорее всего, со временем тебе будет становиться только хуже. Будут появляться все новые и новые симптомы.

Ну и что, что раньше у вас провалов в памяти не было? Теперь будут, наслаждайтесь.

Я поправила пижамные штаны и уселась в кресло с ногами. По моему опыту, сюда рано или поздно придет кто-то из медицинского персонала и ничего не прояснит.

Почему-то такие, как они, не очень любят отвечать на вопросы таких, как я. Как будто незнание помогает в терапии. Как будто хоть какая-то определенность может помешать лечению.