Восходящая бессмертная (ЛП) - Сэндс Линси - Страница 37

Через десять минут, быстро приняв душ и расчесав волосы и почистив зубы, Стефани вышла на кухню с улыбкой, которая сменилась смущением, когда она обнаружила, что кухня пуста.

— Где Торн? — спросила она у комнаты в целом, оглядываясь вокруг. Затем она заглянула в окно с видом на Мускоку. Когда Стефани не увидела его там, она прошла через кухню в свой кабинет и заглянула туда, но там тоже было пусто.

Обернувшись, она обнаружила, что Трикси стоит у входа в кухню, выжидательно смотрит на нее и виляет хвостом. Как только боксер увидел ее взгляд, она подошла к двери.

«Извини. Тебе нужно на улицу?» — спросила Стефани, следуя за собакой, но в глубине души она подумала, что, может быть, Трикси ведет ее к Торну, и она последовала за ней до двери и вышла, открыв ее. Но Трикси просто направилась на лужайку и начала вынюхивать место, где можно облегчиться.

Разочарованно вздохнув, Стефани потерла руки от утреннего холода и огляделась, пока ждала, но все ее мысли были заняты Торном и тем, почему его здесь нет. Она так привыкла к его присутствию, что его отсутствие было…. ну, она была разочарована, подавлена, напугана. Значит ли это, что он потерял к ней интерес?

Стефани вспомнила разочарование и гнев, отразившиеся на его лице в последний раз, когда она соблазняла его, вместо того чтобы ответить на его вопросы, и закусила губу. Был ли он зол на нее?

Он рассказал ей все о себе, даже о другой ДНК, из которой он был создан, но она почти ничего не рассказала ему в ответ.

Эта мысль заставила Стефани нахмуриться, когда она поняла, что, по сути, он дал ей медицинское изложение своей генетики. Он действительно не рассказал ей о себе. Не совсем. Например, она понятия не имела, почему он хотел, чтобы ему отрезали крылья. Он даже не признался ей, что именно поэтому он здесь, в Канаде. Он просто упомянул «операцию, которую, как мы надеемся, можно будет провести». Кто были мы?

Но это была лишь одна из вещей, которых она не знала о нем. Она также понятия не имела, какой была его жизнь на этом острове теперь, когда на нем не было Дресслера. Или он хочет жить там вечно, или подумывает о переезде куда-нибудь еще, например, в Канаду, может быть.

На самом деле, в то время как Торн знал, что она писатель, Стефани даже не знала, чем он зарабатывает на жизнь. Если вообще работал. У его матери, по-видимому, было много денег. Он жил за ее счет? Или он нашел способ заработать?

Чем больше Стефани думала об этом, тем больше она решала, что он не имеет права злиться на нее за то, что она избегает его вопросов. Он не слишком заваливал ее информацией.

С другой стороны, несчастно подумала Стефани, если она надеется завязать с ним отношения и объявить его своим спутником жизни, им нужно будет по-настоящему поговорить. Ей нужно было рассказать ему все. В том числе и то, кем она была.

Часть проблемы, однако, заключалась в том, что Стефани больше не была уверена, кем она была. В течение многих лет она боялась, что находится на полпути между беззубой и бесклыкастой и может в любой момент соскользнуть в состояние полного отсутствия клыков. Постоянный шквал голосов в ее голове был настолько плох. Но теперь эти голоса умолкли. Означало ли это, что ее разум боролся с бесклыкастостью, как смертное тело борется с вирусом? Или это было похоже на затишье перед бурей, и когда буря грянет, она слетит с катушек?

Стефани нужно было знать это, прежде чем она могла даже подумать об отношениях с Торном. Как показало, ее разочарование из-за его отсутствия этим утром, он уже слишком ей нравился, и она начала заботиться о нем и даже зависеть от него. Стефани не думала, что будет справедливо втягивать его в свою жизнь, если она вот-вот станет больным монстром, как Леониус Ливиус.

Но как она должна была это понять? Стефани подумала об этом, наблюдая, как Трикси ищет идеальное место для горшка, и единственное, что она могла придумать, это то, что она должна быть среди смертных. Ей нужно было посмотреть, услышит ли она их голоса, когда окажется в их присутствии. Может быть, внезапная тишина была просто тем, что ее разум наконец-то научился блокировать голоса. Возможно, ей просто потребовалось больше времени, чем большинству людей.

«Да, конечно. Почти тринадцать лет почти безумия, и ты внезапно оглохла, — насмешливо пробормотала Стефани, но потом вздохнула и отбросила негативные мысли. Она должна была что-то сделать. Она не могла вечно жить в этом полустрессовом состоянии, ожидая, что будет дальше. Пришло время проявить инициативу.

Трикси, подтолкнувшая ее руку, привлекла ее взгляд к собаке, и ей удалось улыбнуться. «Все сделано? Тогда пойдем внутрь. Здесь холодно, и маме нужно взять пальто и пойти в город.

Торн смотрел, как Стефани ведет Трикси обратно в дом, а затем оторвался от монитора, к которому он был прикован с тех пор, как вернулся в дом Дрины и Харпера.

Он проснулся сегодня утром, после их последнего секса, с чувством…. ну, честно говоря, он не был уверен, что он чувствовал. Грязный? Использованный? В принципе, просто плохо. Было очевидно, что Стефани не хотела делиться с ним ничем, кроме своего тела. Каждый раз, когда он задавал ей вопрос, она уклонялась, избегала или просто отвлекала его сексом. Проклятая женщина даже не намекнула на это в прошлый раз. Он спросил, что такое спутник жизни, а она просто сорвала с себя халат, прыгнула к нему на колени и потерлась о него: голая, теплая и благоухающая.

Торн почувствовал, как напрягся при одном воспоминании, которое его разозлило. Он любил секс со Стефани. Это было потрясающе, невероятно, даже захватывающе. . и он не мог этого вынести по все тем же причинам. Потому что, хотя он и спросил ее, что такое спутник жизни, Торн уже знал ответ.

Хотя отношения Торна с бессмертными женщинами на острове были в основном связаны с сексом, он все же немного поговорил с ними. Мойра, одна из женщин, с которыми он проводил время, была вдовой, которая действительно нашла своего спутника жизни, прожила с ним двести лет, а затем потеряла его во время пожара четыреста лет назад. Даже после всех этих столетий она плакала, когда Торн делал что-то, что напоминало ей о ее парне. Он извинялся за то, что обидел ее, хотя и не знал, как. В тот момент она заверила его, что он не обидел ее, что он просто напомнил ей о ее умершем спутнике жизни. Затем она объяснила, что такое спутники жизни для бессмертных, и признаки того, что бессмертный его встретил.

Она упомянула о возрождении интереса к различным страстям, таким как еда и секс для старых бессмертных, которые потеряли интерес к таким вещам. Здесь Стефани пролетала. Она была слишком молода, чтобы утратить эти интересы. Однако Мойра также сказала, что спутники жизни не могут читать или контролировать друг друга. Это было немного сложнее, так как большинство бессмертных все равно не могли читать или контролировать его, а он не мог читать или контролировать других. Но последние два симптома, о которых она ему рассказала, действительно заставляли задуматься. Мойра говорила, что спутники жизни делили сны и разделяли удовольствие во время секса, и она сказала, что разделение этого удовольствия было настолько ошеломляющим, что они имели тенденцию падать в обморок при оргазме.

Торн не делил сны со Стефани, но он определенно испытал совместное удовольствие. Каждый раз, когда он прикасался к ней или ласкал ее, он чувствовал возбуждение и удовольствие, пронизывающие его собственное тело, как будто он был тем, кого ласкали. И он определенно терял сознание в конце каждого сексуального опыта. Как он сказал Стефани, как викторианская девственница. Он знал, что это означало, что он был для нее возможным спутником жизни. Но когда он спросил ее о спутниках жизни, она не подтвердила, что это так. Вместо этого она избегала говорить об этом.

Точно так же она избегала говорить о том, почему ей приходится пить кровь, а не втягивать ее через клыки, как это делали другие бессмертные. Ему было любопытно, когда Дэни упомянула, что она и ее сестра не хотят кормиться из-за того, что им приходится ее пить. Но он не счел разумным спросить ее об этом. Он спросил, у Стефани, и она, по-видимому, решила, что это не его дело, потому что она не захотела ответить ему.