Чердынец (СИ) - taramans - Страница 19

Еще были четыре кирпичных двухэтажных, по восемь квартир в каждом, дома. Комнаты там были большие — каждая метров по двадцать. Были здесь квартиры однокомнатные (кухня+комната), а были — двухкомнатные. Дома эти были новыми, их и построили только лет пять-шесть назад! И все помнили, что раньше на месте этих домов, располагалась целая площадь, усеянная самыми настоящими землянками! Вот уж где жесть настоящая! Землянки в Союзе, в шестидесятых!

Поэтому, тот факт, что все перечисленные мной дома вовсе не располагали никакой инфраструктурой — ни водоснабжением, ни туалетами, ни газом — никого не пугал! Эти кирпичные дома еще считались и очень хорошим вариантом!

Я как-то уже в восьмидесятых спросил у бати — вот, дескать, покатался по Союзу, и в Украине был, и на Кубань меня заносило, и даже в Белоруссии отметился и понял, что нигде, кроме России и Сибири, люди так плохо не живут! Почему так?

Батя все же и умным, и мудрым человеком был:

— Ну сам подумай! У нас же войны здесь не было, а там за четыре года все было развалено! Вот всем Союзом мы и восстанавливали и Украину, и Белоруссию, и Кубань ту же. Поэтому там и города современные, и села — благоустроены. А про нас, после восстановления, как будто и забыли — что там у вас восстанавливать, ничего же не разрушалось. Поэтому мы и живем — так как живем, а они там — куда как лучше!

Да… Вот так вот русский Ваня на себе все и прет! Всю историю страны!

Да, вот такую комнату нам и дали, по возвращению, в торце барака — и то только потому, что мама, и, что еще больше — батя, пользовались уважением и ценились, как работники! Скарб мы тоже изрядно подрастеряли при переезде, потому, в первое время, пришлось собирать с родных и знакомых — «с миру по нитке» очень многое.

Ага:

«Нам счастье досталось не с миру по нитке!».

То есть жили очень небогато, и это еще — мягко сказано!

Глава 3

Я начал потихоньку заниматься. Приседания-отжимания-пресс… Пока совсем плохо, но начинать нужно! С отдыханием, восстановлением, прочими начальными трудностями!

Вот и сейчас, зайдя в дом с ограды, где выбрал себе уголок для занятий, застал только конец разговора бабушек и дедушек. Получалось, что бабе Дусе, через тетю Надю, надо передать дядьке Володьке приглашение в воскресенье прибыть к бабе Маше и деду Ивану для разговора за столом — «и пущщай со «своей» приходит… чё делать-то? знакомицца, значит будем… да девчёнчишку свою тоже пусть ведет… чё там… вот и внучка готова уже есть… ага… к часу пусть приходят, ну…».

Интересно получается, да.

Да я и сам по дядьке уже соскучился. Да и жалко его — не дело это так родным ссорится! И зазнобу его в живую посмотреть охота — это что же там за «ведьма», что так его приворожила?

Так случилось, что воскресенье для «смотрин» совпало с 9 мая, Днем Победы. Сейчас это праздничный, но рабочий день. Вот как! То есть вроде и рабочий, но в основном проводятся праздничные мероприятия — собрания, концерты, поздравления. В общем — работы нет! Зачем тогда его, этот день рабочим делать — непонятно. Насколько помню — исправят это только в 1975 году, где этот день по праву станет праздничным и нерабочим!

Никифоров не стал беспокоить людей в воскресенье для поздравлений, да и правильно. Все поздравления он провел в пятницу, в главной мастерской, куда и собрали рабочих. Это я узнал из разговоров дедов — их тоже приглашали!

Сейчас в РТС вообще своего клуба нет. Его собрались перестраивать, расширять и старое кирпичное небольшое здание стоит полуразобранным. Сюда же навезли целую гору бетонных блоков, сложили их этаким терриконом, на радость пацанам, которые сразу же приспособили его под игрища. Причем — вполне себе опасные! Я помнил из прошлой жизни, как устраивали там прятки, догонялки. Особых травм не было — но синяков и шишек было — море! Особо смелые и тощие из пацанов умудрялись по щелям и дыркам между блоками добираться до самой земли в середине террикона!

Насколько я помнил, размах с клубом был на рубль, а результат — сильно ниже! Клуб так до ума, до начального проекта не довели, часть блоков увезли на строящуюся новую мастерскую, а клуб так и останется — ни два, ни полтора! Вроде бы и стал больше, чем был, но какой-то несуразный, непродуманный, со множеством внутренних маленьких проходных помещений, которые и использовать толком нельзя. Второй этаж — куцый, больше был похож на какую-то голубятню. В общем, неудачный был клуб!

Бабушки хлопотали с самого утра — и баба Маша, и баба Дуся что-то стряпали, жарили-парили и запахи стояли — умопомрачительные! Ну баба Маша — понятно, волновалась все же и переживала. Невестка хоть из внезапных и неожиданных, но в грязь лицо ронять не хотелось. Пусть смотрит, в какую семьи будет входить! Баба Дуся — та за компанию, да и любит она устраивать гулянки, чтобы родных побольше собралось, и уж там порадовать их своей стряпней!

Чтобы не захлебнуться слюной, мне приходилось периодически что-то воровать из приготавливаемых блюд, на что бабушка ворчала, чтобы не кусочничал. Пришлось уйти к деду Ивану в ограду. Дед уже навел порядок, подмел все, прибрался — «и праздник, и гости придут, как жа!».

Собрались к часу дня. Кроме дедов и бабушек, здесь были и мама с батей, и тетя Надя, которая оставила своих «спиногрызов» в доме у бабы Дуси, где за ними взялась присматривать Катюшка.

Дядька Володя был нарядный, «причепурился», как тут говорили. Модная черная болоньевая куртка, темно-коричневые штаны клешами, и рубаха модная — в каких-то цветах и с воротником «ослиные уши».

Ну — такая сейчас мода у молодежи, что поделать! И дядя — соответствует моде полностью! Я старался скрывать улыбку — вот уж нет, я так одеваться не буду, в прошлой жизни хватило! Еще и волосы длинноваты, под битлов и бакенбарды!!! И ведь я тоже лет с шестнадцати тогда так выглядел! Мама дорогая! И нужно прожить всю жизнь, чтобы понять — ну и клоунами же мы были!

А вот его избранница была одета вполне себе стильно! Я старался блюсти приличия и сильно на нее не пялится, впрочем — как и все мои родные! Серое приталенное драповое полупальто вполне себе неплохо смотрелось на ее фигуре! Косынка «газовая», туфли на небольшом каблуке…

«А ведь она как бы не выше дяди! Тот-то тоже не маленький — в деда, примерно метр семьдесят шесть!».

Платье на ней было красивое: не короткое, чуть ниже коленей (хотя сейчас вполне себе носят очень короткие платья!), по фигуре, серое и каким-то белым, вышитым воротничком, открытыми руками.

«Ну да хватит теперь уже тетю разглядывать! Скромнее надо быть!».

Девчонка, ее дочь, была этакая смуглянка, черноволосая, худенькая, с быстрыми, чуть испуганными карими глазками — как мышонок: «куда привели?! чего хотят?!». На вид — лет шесть-семь.

Расселись за столом. Сначала все были откровенно скованны. Потом, после пары рюмок с поздравлениями с праздником, все чуть расслабились — кроме молодых. Те как-то все отвечали односложно — «да-нет», да больше пялились в стол, изредка переглядываясь между собой.

Вот тетя Надя молодец! Она постепенно втянула всех в разговор, пошли шутки, смех. И мама тоже заулыбалась! Стал похохатывать дед Геннадий.

Я за столом засиживаться не стал. И не удобно, и не привычно — здесь детей со взрослыми за стол садить не принято, их кормят отдельно, а потом выпроваживают играть — на улицу, как правило!

Вышел вместе с дедами, отцом и дядькой, которые пошли на перекур, в ограду, посидел с ними — послушал разговоры «ни о чем», где темами являлась погода, предстоящие огородные работы, неглубокие расспросы о работе.

Дядька Володя, было видно, был еще «на взводе!», поглядывал на родных, курил короткими нервными затяжками. Я подошел к нему:

— Дядь Вов! Я тя не поблагодарил еще! Спасибо, что вытащил тогда! — нужно как-то мужика расшевеливать!

Дядька как-то разом выдохнул, расслабился, заулыбался:

— Да ты чё, Юрка! За чё спасибы-то эти! Я ж чё… Да — ладно! — дядя махнул рукой, и приобнял меня: