Зубной Фей (СИ) - Рыбкина Изольда - Страница 6

Днепровская улица довольно оживленная. Тут светло от фонарей и дорожки посыпаны песочком. Иду сразу в сетевик. И тут, чуть не падаю от неожиданности — прямо напротив меня в соседнем ряду ходит никто иной, как Коновалов Вениамин Викторович.

Подумать только — я ждала этой встречи две недели назад, готовилась к ней, и вот теперь стою и смотрю, как он выбирает шоколадные конфеты, и не могу и пальцем пошевелить. Мне бы идти к нему, но тут же возникает целая куча НО.

Что я ему скажу? Помнит ли он меня вообще? Какой смысл навязываться человеку, который сам не захотел продолжить общение?

Завалив мозг аргументами, я хватаю пачку соли и спешу на кассу.

Выхожу из магазина и спешу домой. Почему-то трудно дышать. Вот прям камень какой-то залег внутри и не дает легким развернуться. Да и идти тяжело — вот, слабачка, всего килограмм прибавился после магазина, а ноги еле передвигаются…

Сворачиваю на свою улицу. После хорошо освещенной Днепровской тут кромешная тьма. Первые мгновения я даже останавливаюсь, чтобы дать глазам привыкнуть. Не помогает. Тут и правда не видно не зги.

Начинаю медленно двигаться к дому. Почти наощупь. Из-за скользкой дорожки решаюсь держаться за деревянные заборы, которые тут тянутся прямо вдоль всей аллеи. Это действие совсем не одобряют собаки, которые почуяли во мне нарушителя их спокойствия и теперь подняли лай на всю округу. Ну, хотя бы не так страшно…

Ан, нет, страшно. Особенно, когда заметила позади себя тень.

Это может быть просто прохожий. Человек возвращается домой после работы, например.

«Какой еще работы? Суббота» — внутренний голос появился снова не вовремя.

Ну, может, в гости идет к кому-то? Вот мамины подружки же сегодня к нам как-то добирались.

«Их всех привезли мужья или таксисты».

Ну и кто это может быть тогда?

«Маньяк, конечно».

Тень пропала. Но вместо нее отчетливо стали слышны уверенные мужские шаги. Прям как слон топает. Или медведь.

«От такого не отобъешься».

Спорить с внутренним советчиком у меня времени нет, поэтому пришлось согласиться и припустить мелкой рысью.

Хотелось бы крупной, а лучше каким-нибудь олимпийским бегуном, но… долбаные каблуки! Они не дают мне почувствовать себя в безопасности. Сделав всего пару полушагов-полупрыжков, я феерично теряю равновесие и, взмахнув на прощанье пакетом с солью, приземляюсь на то место, которое так старалась сегодня уберечь от приключений.

Не вышло. Я лежу посреди темной улицы и слышу, как мой преследователь, ускоряясь, приближается ко мне. Зажмуриваюсь изо всех сил. Почему-то перед глазами возникает лицо Вениамина. Ну почему я к нему не подошла? Может, сейчас не лежала бы на грязном льду перед маньяком…

Не знаю, сколько времени так лежу, ожидая своей участи. Но пока ничего не происходит. Может, подумал, что я уже скончалась от удара головой об лёд? Приоткрываю глаза. Кстати, ударилась я, похоже, и правда сильно. Иначе, как объяснить, что я даже проморгавшись, всё равно вижу перед собой лицо Коновалова?

— Шпулька, прием! — Вениамин машет перед моим лицом рукой, клацая при этом пальцами.

Блин, даже такой обычный жест у него выходит просто идеально…

Так, Юля, соберись, ты и так разлеглась тут у ног Коновалова, не хватало еще начать таять и растекаться.

— Ззздрасьте, — произнесла, стараясь добавить голосу непринужденности, а по факту добавила только заикания. — Я ШпулькО, — почему-то решила поправить Вениамина, в очередной раз коверкающего мою фамилию.

— А я Коновалов. Вот и познакомились, — привстает и протягивает мне руку, чтобы я могла подняться.

Теплая ладонь так приятно обволакивает мою, что хочется растянуть этот миг подольше. Но я прекрасно понимаю, что далее задерживать руку неприлично и забираю. То ли мне показалось, то ли просто очень этого хотелось, но в момент, когда я потянула ладонь на себя, он сжал свою кисть чуть сильнее, словно удерживая меня.

Поднимаю глаза, чтобы понять, что это было, и натыкаюсь на черные-черные омуты. От его пристального и какого-то завораживающего взгляда под ребрами застучало так сильно и быстро, что казалось, этот стук сейчас услышит его виновник.

— Ви… Ве… — это я так прекрасно формулирую мысли, если что.

— Да, Юль… Ты, похоже, капитально приложилась головой. Идти-то сможешь?

Это он сейчас намекает, что я, мягко говоря, недалекая? Да что он о себе возомнил вообще?

— Могу, — резко огрызаюсь и выдергиваю свою вторую руку, которую Коновалов продолжал держать за локоть, чтобы я не упала. Наверное… — И вообще, Вениамин Викторович, я не просила меня поднимать. И сама справлюсь. Идите, куда шли.

Знаю, что грубо. Ну, а чего он опять смеется надо мной?!

Делаю несколько шагов и, подобрав соль, валяющуюся чуть в сторонке, пытаюсь идти в сторону дома.

— Юююль… — Коновалов что, за мной идет?

Счастливая улыбка растягивается по всему лицу, но я только ускоряюсь, потому что понимаю, если он догонит и увидит мою лыбу в 31 зуб, то сразу всё поймет. Надо сначала вернуть лицу серьезность. Хмурюсь, изо всех сил насупливая брови, но самой становится смешно, едва пытаюсь представить своё лицо в этот момент.

— Юль, если ты решила посыпать солью дорожку, это, конечно, очень благородно с твоей стороны. Но, думаю, ты маловато закупилась: твоего пакета хватит еще метров на пять.

Останавливаюсь и смотрю на пакет у себя в руках — в нем довольно большая дырка, из которой действительно сыпется соль.

— Блин, нет! — подхватываю пачку, и мне на ладонь высыпается последняя горсть белоснежных крупинок. — Мама меня прибьёт…

— В твоей семье так ценят соль? — наверное, опять издевается, но мне почти неважно, потому что мысленно я уже представляю, что мне придется телёпать обратно в магазин по той же скользкой дорожке. А еще Коновалов уж точно со мной не пойдёт. Может, ну её, эту соль?

— Да при чем здесь соль, — досадливо отвечаю. — Я вообще-то к жениху опаздываю, — произношу первое, что выдает мой гениальный мозг, а осознав, чтО произнесла, перевожу взгляд на Вениамина и вижу, как его глаза становятся похожими на блюдца из маминого любимого сервиза. — Ну, то есть не совсем к жениху… — это оправдание звучит еще глупее на фоне ранее произнесенной фразы. — В общем, у нас гости, и нужна соль.

— Это, типа, сватов хлебом-солью встречать? — удивительно, но произносит это совершенно серьезно.

— Нет, соль нужна, чтобы в солонку насыпать и на стол поставить. Крупную нельзя, она слишком крупная, — что я несу?! — В общем, мне срочно нужна еще соль.

Разворачиваюсь, чтобы снова идти к магазину.

— Скажи честно, Юль, — обращается ко мне Коновалов, который, о счастье! идет рядом со мной, — ты ведь не за солью вышла? — смотрю на него непонимающе, продолжая мелкими шажочками семенить по краю ледяной корки. — Ты ведь явно собиралась сегодня попасть в травмпункт, а следующим этапом наверняка — ко мне?

— З-зачем?

— З-зубы вставлять, — передразнивает меня нахал.

— Знаете что?! — негодующе пытаюсь разразиться тирадой, сама не до конца понимая, что собираюсь говорить. На моё счастье или на беду, каблук на сапоге не ожидает такого резкого разворота и, не найдя, за что ему зацепиться, скользит. Вместе со мной.

Нет, всё-таки на счастье. Ибо теперь я снова в руках Вениамина.

— Не знаю, — отвечая на мой вопрос, тихо произносит отчего-то вдруг охрипшим голосом. Его руки, спасшие меня от падения, теперь переместились на талию и слишком нежно для простой поддержки обнимают меня.

Теплая ладонь поднимается вверх по спине, а вторая прижимает меня так, что расстояния между нами почти не остается. Вениамин значительно выше меня, мне приходится поднять голову, чтобы увидеть его лицо, которое установив зрительный контакт с моим, стало медленно приближаться. Я уже чувствую горячее дыхание и нереальный запах его парфюма. Замираю, глядя на его губы, которые находятся в считанных сантиметрах от моих. Закрываю глаза, повинуясь только той силе притяжения, которая сейчас овладела всем моим телом. Инстинктивно делаю вдох, задерживая дыхание…