Пьяная боль - Кит Тата - Страница 26

Глядя на мерцающие вдалеке огоньки, вспоминаю вид из окна своей комнаты на втором этаже: два мусорных бака и кошка в истерике. Проще говоря, я смотрела из одной помойки на другую.

Выдыхаю и прислоняюсь лбом к прохладному стеклу. На мгновение прикрываю глаза, желая прогнать тяжелые мысли, но они лишь крепче цепляются за мое сознание. Мозг в полной мере осознает, что всё то, что сейчас происходит между мной и Денисом — временно. Рано или поздно ему захочется чего-то нового и наши отношения начнут его тяготить. Ему захочется новых острых ощущений с другой еще не познанной им девушкой. И в итоге, я окажусь в том же положении, в котором сейчас находится Аленка. Хотя, у них изначально была договоренность о том, что между ними только секс и ничего больше, мне же Денис таких условий не ставил или, по крайней мере, не оглашал их вслух.

Лучше бы он сразу поставил между нами такие условия. Я бы сейчас так не грузилась и не боялась потерять то, что, возможно, вообще мне не принадлежит.

— Малыш, — вздрагиваю от шепота Дениса за своей спиной. — Почему не спишь?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Не спится.

— Расскажи, что у тебя сегодня случилось? Весь вечер молчишь, — произносит Денис и обнимает меня сзади, притянув к себе. Зарывается носом в волосы и, глубоко вдохнув, просит. — Расскажи мне.

— Ничего особенного, — кладу свои руки поверх его. — Сама разберусь.

— Может, хватит быть такой независимой? У тебя теперь есть я, и любая твоя проблема — моя проблема. Просто скажи, кому надо свернуть шею, я быстро это сделаю, и мы пойдем спать.

Отчего-то, именно сейчас, захотелось немного ему открыться. Показать ту сторону своих мыслей, которую я не открывала еще никому.

Когда-то же эту дамбу должно было прорвать…

— Знаешь… Когда с двенадцати лет сама себе и мама, и папа, то хочешь ты того или нет, но нужно быть эдакой сильной и независимой, чтобы никто не заподозрил, что жизнь твоя полна дерьма и разочарований. Знаешь, почему?

Чувствую, как он отрицательно качает головой, опираясь подбородком о моё плечо. Сильнее обхватывает меня руками, но не нарушает затянувшееся молчание.

— Потому что… — продолжаю я. — Потому что людям плевать на чужие проблемы, у всех есть свои собственные, которые кажутся серьёзнее проблем других людей. Да, они поинтересуются, как там у меня дела, но услышав ответ, они начинают перечислять свои проблемы. Потому что их проблемы важнее. Своя рубашка ближе к телу, как говорится. Поэтому я очень быстро научилась всё хоронить внутри себя. Зачем озвучивать то, что никому неинтересно? Зря только рот проветривать, — невесело улыбаюсь своим мыслям.

Кольцо сильных рук сильнее обхватывает талию.

— Со дня смерти отца мир перестал быть интересным. Я думала, что это временно. Ну, знаешь, боль проходит, шрамы затягиваются и прочее?… Нихрена. Жопа только ширится. На деле оказалось, что мне нужно тянуть за волосы мать из её алкоболота и параллельно еще и себя тянуть в эту жизнь, чтобы не скатиться так же как она. Это сложно, это больно, но никому нет до этого дела. Разве что жалостливые взгляды бросают, проходя мимо… Мир для меня не стал черно-белым, нет. Он просто стал серым. Иногда чуть светлее, иногда чуть темнее, но серый. Да и люди такие же, по большому счету. Серые, безликие, — судорожно сглатываю ком сдерживаемых слез и глубоко вдыхаю. — А потом появляешься ты… Ты другой. Ты… тёплый, что ли. К тебе хочется тянуться, тобой хочется согреться, за тобой хочется спрятаться… И меня это пугает…

— Почему? — шепчет Денис и невесомо целует в плечо.

— Потому что в один момент тебя тоже может не стать. Ты, либо уйдешь от меня сам, либо тебя заберут у меня обстоятельства. И я боюсь… — одна предательская слеза стекает по щеке. — Мой отец умер ночью. Тихо. Просто уснул и не проснулся. Рано утром меня разбудил крик матери. Она кричала ему «дыши!», пыталась привести в чувство, но он уже был холодным…

— Тише, малыш, — Денис разворачивает меня к себе лицом и обнимает за плечи. — Ты бы тоже ничего не смогла сделать.

— Нет, Денис, дело не в этом, — всхлипываю и вытираю влажные от слез щеки ладонями. — Дело в том… Знаешь, чем я занимаюсь ночами, когда ты дома? — он отрицательно качает головой. — Проверяю, дышишь ли ты. Еще, когда ты спал на диване в гостиной, я просыпалась по несколько раз за ночь, тихо приходила в гостиную и слушала, как ты дышишь. Я и сейчас просыпаюсь ночью несколько раз, чтобы услышать твое дыхание. Наверное, ты сейчас думаешь, что я дура…

— Нет, — качает он головой и касается моего подбородка кончиками пальцев, заставляя смотреть ему в глаза. — Ты далеко не дура.

— И, однако, я всё равно боюсь.

— Не рядом со мной. Хорошо? Я, конечно, не образцовый мужик, но, если тебе будет так спокойнее, то ради тебя я буду дышать даже мертвый.

— Дурак, — улыбнулась и прислонилась лбом к его груди, вдыхая цитрусовый запах свободы и легкости.

— Пойдем спать, малыш, — предлагает Денис и обхватывает меня руками, крепко обнимая. Целует в макушку и прижимается к ней щекой. — Пойдем?

— Теперь — да…

Глава 23

— Денис, ты идешь ужинать или нет? — кричала я ему из кухни, пока он возился в комнате, иногда тихо посмеиваясь. — Остынет всё.

— Сейчас я всё согрею, — загадочно ответил мужчина. — Готова?

— К чему? — насторожилась я и сложила кухонное полотенце на угол стола.

— К передозировке секса в своих глазах, — ответил Денис, выходя из комнаты в семейных трусах.

В тех самых семейных трусах, которые я ему купила еще на прошлой неделе, угрожая его нудизму, но он при виде них лишь посмеялся. А сейчас, подобно сексуальному котику, направлялся прямо ко мне, не сводя заигрывающего взгляда.

Едва смогла удержать себя на ногах от смеха. Денис в белых семейных трусах с красными сердечками ни чуть не смущался своего внешнего вида. Наоборот, он демонстрировал себя во всей своей внезапно-странной красе и плутовски улыбался.

Все-таки, месяц совместного проживания не слабо раскрепощает. Хотя, Денис и так не отличался скромностью, но эти трусы на нем бьют все рекорды.

— Ой, божечки! — смеялась я, обдувая лицо полотенцем и вытирая им же выступающие от смеха слёзы.

— А что ты скажешь на это? — спросил Денис и поставил одну ногу на подлокотник кресла, показывая как великолепно выглядит его задница в этих трусишках. — Чуешь, как стало в этой квартире тесно от количества секса, что я излучаю в этих труханах?

— Чувствую, что сейчас умру от смеха, — едва смогла ответить, держась за живот от смеха.

— Это еще что, — отмахнулся мужчина. — Ты посмотри, какой гусар, — сказал он и натянул трусы до самой груди.

— Ой, не могу! — села на стул, снова вытирая выступившие слезы. — На какого гусара мне смотреть? Того, что в трусах или на того, что из них выглядывает?

— Оу, мадмуазель, конфуз! — наигранно смутился Денис, краем ткани прикрывая «гусара». — Он, кстати, заблудился в этих труханах. Я их надел, а его потерял. Пока искал… нашел… Вот и задержался.

— Сейчас умру, — ловила я ртом воздух, пытаясь успокоиться. — Сядь за стол, чтобы я могла нормально думать.

— Что, крошка, едва держишь себя в руках? — поиграл он бровями и щелкнул резинкой трусов.

— Блин, Динь, хватит! — подняла взгляд в потолок, чтобы хоть как-то перестать видеть все это.

— Как ты меня назвала? — спросил он, словно возмущенно.

— Динь, — ответила робко, вспоминая, что я только что сказала. — Я случайно. Нельзя тебя так называть?

— Хм, — задумался он, почесал затылок и с блеском в глазах произнес. — А мне нравится. Но так меня называть будешь только ты. Хорошо?

— Как скажешь, — подняла я ладони вверх. — Но, тогда и Полли меня называть будешь только ты. Хорошо?

— Как скажешь, малыш, — улыбнулся он мне тепло. Подошел ближе, поддел подбородок кончиками пальцев и оставил на губах нежный поцелуй. — Полли.

— Динь, Диня, — подразнила я его и чмокнула в нос.