Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня (ЛП) - "Дженисес" - Страница 23

— Ты уверена, что не хочешь приехать домой на несколько дней? — спрашивает мой папа по телефону, — я могу приехать, чтобы забрать тебя, Калс.

— Нет, пап… Я в порядке, правда, — говорю я.

Сегодня день рождения моей мамы. Мы оба это знаем, но ни один из нас не упоминает об этом. Так было последние два года. Я действительно ненавижу это. Мы оба стараемся реже думать о несчастном случае, но мой папа справляется с этим гораздо лучше, или, может быть, лучше скрывает это.

— Послушай, Калс, я знаю, что мы не часто говорим о ней… но это не значит, что проходит хотя бы секунда, когда я не думаю о ней. Что я не хотел бы это изменить. Что я не хотел бы, чтобы в ту чертову ночь в машине был я, а не она.

Я крепко зажмуриваю глаза. Боль в моей груди становится невыносимой. — Папа, не говори так.

— Почему? Это все, о чем я думаю, — его голос срывается и заставляет мою грудь вздыматься.

Я открываю глаза, сосредотачиваясь на озере вдалеке. Цвета сумерек отражаются от него, и это самый замечательный вид, который я когда-либо видела. — Мама не хотела бы этого для нас.

Он вздыхает. — Я знаю. Боже, я знаю.

Однако от этого не становится легче. Я на собственном опыте испытываю чувство вины, которое возникает, когда переживаю катастрофу. Большую часть времени я провожу, размышляя, было бы ли моему отцу спокойнее, если бы на его месте была я, а не она.

— Я должна идти. Мне нужно делать много уроков. Дядя Дейв сегодня с тобой? — спрашиваю я. Пока с ним сегодня кто-то есть, это все, что имеет значение.

— Да, он пошел положить цветы на могилу мамы, — говорит мой отец. Никто из нас не мог пойти туда после похорон. Что-то в этом месте заставляет мою кожу покрываться мурашками. Я не хочу вспоминать свою маму такой — похороненной на глубине шести футов.

— Приезжай в гости как сможешь. Не забывай о своем старике. Я скучаю по тебе, — говорит он, и боль усиливается, поглощая меня.

— Я тоже скучаю по тебе, пап.

Я вешаю трубку и продолжаю смотреть в окно. Я не в порядке, не совсем, но я не могу допустить, чтобы мой отец беспокоился обо мне, хорошо, что у него есть другие проблемы. У него есть близкие друзья и его брат, мой дядя, который составит ему компанию, если ему это понадобится. Я буду только обузой.

Переодевшись в толстовку и спортивные штаны, я бездумно спускаюсь вниз. Я стараюсь занять свой разум на весь день. Я посещала свои занятия, а затем занималась университетской работой. Теперь, когда мне больше нечего делать, мой разум продолжает блуждать в том месте, где царит пустота.

Лив и Зака нет дома. Пятница для них обычно — вечер свиданий или вечеринка. Я предполагаю, что это первое, так как они не приставали ко мне, чтобы я пошла, как обычно, если бы это была вечеринка. Эйс приходил и уходил всю неделю, но мы не разговаривали с той ночи, когда он ушел, не объяснив мне причину.

Мои мысли время от времени возвращаются к нему… «иногда» — неподходящее слово для данных обстоятельств. «Он глубоко укоренился в моих мыслях» было бы лучшим способом выразить это.

Я открываю шкаф, и передо мной именно то, что мне нужно, чтобы заглушить боль сегодня вечером — алкоголь. Я ненавижу алкоголь. Я ненавижу то, что он заставляет меня чувствовать, почти так, как будто все не реально. Но в том-то и дело, что прямо сейчас мне нужно убежать от реальности. Смогу ли я когда-нибудь смириться с тем фактом, что моя мама, моя лучшая подруга на всю жизнь, ушла? Все говорят, что время лечит все раны, но как долго? Или моя рана — пустая дыра, которую невозможно залечить?

Взяв бутылку водки, я делаю мысленную пометку купить на замену другую, чья бы она не была, хотя не думаю, что они будут возражать. Алкоголь здесь не в дефиците.

Наступают последние мгновения сумерек, и я неторопливо подхожу к краю пристани посреди озера. На небе ни облачка, и я откручиваю крышку бутылки, делая глоток. Я кашляю от вкуса, и меня чуть не тошнит. Как кто-то пьет это ради удовольствия, выше моего понимания. Возможно, они пьют по той же причине, что и я сейчас, чтобы заглушить боль.

Вскоре наступит кромешная тьма, но темнота порождает самые яркие звезды. Я лежу на деревянных досках и смотрю вверх. Дует ветерок, окутывая меня своим холодом. Я обхватываю себя руками.

Звезды горят отблесками света. Я представляю, что вижу свою маму, в звездах, в озере. Она повсюду вокруг меня, но я все еще так одинока.

У меня кружится голова, но я сделала только один глоток. Иногда бывает падающие звезды, я не понимаю, почему люди загадывают на них желания. Они просто невинное явление.

Именно в такие моменты, как сейчас, когда сгущается тьма и тишина поглощает ночь. Именно тогда возникает мое чувство вины и по-настоящему травмированное сердце, никаких отвлекающих факторов, никакого шума, только мой блуждающий разум, заставляющий меня отвечать за всю боль, которой я могла бы избежать.

Я вижу его раньше, чем слышу. Неужели я настолько помешана? Темный силуэт движется ко мне. — Я иногда прихожу сюда, чтобы проветрить голову, — его голос грубый.

— Эйс? — разве я не должна злиться на него? Я не могу вспомнить.

— Ты ожидала кого-то другого?

Я тебя не ждала. — Эм, нет, но…

— Хорошо, — он прислоняется к деревянной опоре. Я закатываю глаза и подталкиваю к нему бутылку алкоголя в качестве предложения мира. — Я не пью, — говорит он. Я морщу лицо, но потом вспоминаю, что никогда раньше не видела его с выпивкой.

— Я тоже, — говорю я.

Он осматривает меня, затем бутылку и поднимает бровь.

— Я этого не делаю, — защищаюсь я.

Мы сидим в тишине несколько потерянных мгновений, прежде чем я заговариваю. — Я помню, как однажды мы с папой отправились на озеро, точно такое же, как это, дома. Мне было всего лет пять или шесть. Мы были в деревянной лодке, и я забралась на ее переднюю часть, насколько могла, и вытянула руки. Когда ветерок дул мне в лицо, это было так хорошо. Мой отец сказал мне сесть, пока я не поранилась. Я не слушала, — вспоминаю я, — в итоге я упала в озеро, и, к моему счастью, внизу была затопленная скала. Я порезала руку, и мне пришлось накладывать швы. Моя мама была так зла на моего папу в тот день, — говорю я. Я помню, что в тот день тоже злилась на маму. Мне не нравилось, как она кричала на моего отца, обвиняя его в том, что случилось, хотя это была не его вина.

— Я могу себе это представить, — говорит Эйс, посмеиваясь, — похоже, ты так и не переросла свою неуклюжесть.

Я не считаю себя неуклюжей, просто мне не повезло. Где бы ни случались неприятности, они всегда натыкаются на меня. — Ты когда-нибудь чувствовал, как тебя гложет чувство вины, душит тебя без возможности убежать? — спрашиваю я, крепко зажмурив глаза.

— Все время, — говорит он, — все это чертово время.

Я не уверена в обосновании следующих слов, которые достигают своего выхода. Это не потому, что я требую, чтобы Эйс осуждал меня или даже жалел меня — это последнее, что мне нужно. Может быть, это потому, что я перестала говорить о ней. Мне надоело держать все в внутри бутылок. Или, может быть, у меня есть непреодолимое чувство, что мы с Эйсом похожи во многих аспектах.

— Моя мама умерла два года назад в канун Рождества в автомобильной аварии, — говорю я. Я не смотрю на него. Я неподвижно лежу на деревянной палубе, направляя свое внимание на одну звезду, которая сияет ярче всех остальных.

Когда Эйс не произносит ни единого слова, я делаю глубокий вдох. — Это была моя вина. Если бы я не заставила ее вернуться, потому что забыла свой дурацкий дневник, мы бы уже были дома… — начинаю я. Мое сердце бешено колотится.

— Это не твоя вина, — перебивает Эйс, наклоняясь надо мной, так что я вынуждена посмотреть на него.

— Так и есть.

— Нет, Калла, это не так. Ты не можешь винить себя за это.

— Эйс, если бы я…

— Блядь, не надо, — предупреждает Эйс и кладет свою руку на мою, — не делай этого. Никакое чувство вины не изменит прошлого. Не вини себя. Это несправедливо, и это уничтожит тебя.