Предатель (СИ) - Ким Сергей Александрович - Страница 21

Точка зрения профессора явно расходилась с точкой зрения большинства историков, которые ограничивались восхвалением наследия предков и попытками им воспользоваться. Мало кто даже задумывался о том, не играемся ли мы с огнём. И это несмотря на то, что до Первой Войны, похоже, не существовало ни гейстов, ни Ожогов.

Не об этом ли говорила Гённегау? Что, если Древние тоже когда-то решили открыть дверь, которую нельзя было открывать, и обрушили Ад на землю?

— Обычно, курс истории принято начинать с Древнего Мира, — продолжил Покровский. — Однако, мы поступим иначе и начнём с новейшего временим. Пойдём индуктивным методом — от частного к общему, тем более что изучение древних цивилизаций требует куда как больших знаний и кругозора, нежели современные события. Уже хотя бы потому, что по ним имеется гораздо больше свидетельств — и киноплёнка, и фотографии, и свидетельства очевидцев… От средних веков остались книги, от римлян и египтян — ветхие пергаменты и папирусные свитки. Даже от шумера остались клинописные глиняные таблички. Но всё это — события последней дюжины тысячелетий, а руинам Древних — на порядок больше и это единственное, откуда мы можем черпать информацию. Тут мы вступаем на зыбкий лёд предположений, гипотез и догадок, но иного пути у нас, увы, быть не может.

И это не говоря уже о том, что язык Древних до сих пор не расшифрован полностью, и до сих пор ведутся споры была ли у них какая-то единая мировая цивилизация или же несколько локальных? Потому архитектура разных руин довольно сильно отличается, и Посейдонис в Атлантиде, и Дворец Индры в Шангри-Ла похожи между собой не больше, чем Хильда и Вилли.

…Следующий вводный урок у нас был посвящён Святому Закону. Вёл его на удивление молодой светловолосый монах — ему было лет двадцать пять, вряд ли больше. И был он вполне приятен собой, создавая впечатление скорее аристократа, нежели жреца Вечного Пламени.

— Вера — личное дело каждого, — заявил он. — А раз Создатель наделил нас всех свободой воли, то что-то кому-то навязывать — грех. Моя же задача — не давать вам готовые ответы, а указать на нужные вопросы. При этом, как и подобает образованным личностям, вы должны иметь приличествующие знания о Вечном Огне, как о самой распространённой религии Старого Света. Ваше право — не интересоваться этим, но если в будущем вы пожелаете изучать тёмные искусства, то зачёт по моей дисциплине обязателен. Слабые духом или верой не должны вглядываться в бездну тьмы.

Требование более чем разумное. Если маг решает изучать гейстов, проклятья или запрещённые разделы магии, то надо убедиться в чистоте его помыслов или же в наличии сугубо академического интереса.

Обратная сторона такого отбора — кого на Ту Сторону ведёт жажда власти, денег, похоть или иные корыстные мотивы, тот затаится и будет искать путь самостоятельно. Что кратно повышает риск помереть самому и утянуть за собой ещё кого-нибудь.

Демоны хитры, а всякие молодые кретины лишь считают себя умнее других. И наивно полагают, что уж они-то точно знают и как рыбку съесть, и как в лужу не сесть. Чаще всего это кончается бойней, устроенной на очередном ритуале призыва и боевыми отрядами экзорцистов и магов, прочесывающих всё вокруг.

А иногда это кончается стёртыми с лица земли деревнями и городами. Потому что договор с Той Стороной — это всегда игра с шулером, в чьих руках сплошь краплёные карты. А исключения лишь подтверждают это правило, и на одного барона Твардовского приходятся тысячи тех, кто не смог обмануть Герцогов Ада.

…Тонкие Искусства стали первым разочарованием в учебной программе.

По идее, эта совокупность дисциплин считается одной из самых сложных — это и онейромантия, и предсказания, и ментальная магия…

Увы, но вела его странного вида дама, похожая на большую моль — бледная, сонная и способная своим голосом убаюкать кого угодно. Даже не представляю, как на её занятиях можно будет сидеть… А сидеть придётся, потому как магию разума без зачёта по ТИ не получить. Эту дисциплину я в своём будущем в общем-то как-то упустил, ограничившись освоением приёмов обороны и контратаки, а вот с теорией было как-то негусто. Увы, но к моменту моего прихода в Сопротивление немалая часть знаний русских магов сгинула вместе с оными магами в ходе войны…

…Ну и последний на сегодня ознакомительный урок был по алхимии, которую вёл уже знакомый черноволосый франт, у которого, судя по лицу, была хроническая изжога.

Алхимический класс, кстати, располагался не в каком-нибудь сыром подземелье, а в застеклённой пристройке. Вероятно, это была бывшая оранжерея или теплица. В принципе, неплохой выбор — в случае чего можно быстро проверить от всякой алхимической дряни…

— Я занимаюсь алхимией пятнадцать лет и пять лет преподаю в Московской академии магии и высокого волшебства, — сходу заявил алхимик. — А теперь угадайте — что из этого нравится мне меньше?

Вопрос был сугубо риторическим.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку. Науку не для всех и не для каждого, — с ленцой протянул преподаватель, вольготно развалившись в удобном кресле. — Все ваши магические ранги и фамильные Дары здесь ничего не стоят — вы начнёте с нуля постигать эту науку… Хотя, я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи. Или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… О, да… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой саму смерть… Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. В чём я глубоко сомневаюсь.

Алхимик поднялся из кресла и начал неторопливо расхаживать по классу.

— Чаще всего мне задают три вопроса — сколько мне лет, женат ли я и как смею так нагло разговаривать с отпрысками Великих Домов. Лет мне двадцать девять — скоро юбилей, я не женат, а так с вами разговариваю, потому что зовут меня Дмитрий Симеонович Касимов, и пока у моего старшего брата не родится сын, я — законный наследник Касимовского ханства. Чему я, надо сказать, ни капельки не рад, потому что в случае чего это явно помешает моим изысканиям в области алхимии… В которых, надо признать, достиг немалых успехов. Жаль только поделиться накопленными знаниями мне так непросто…

Касимов скользнул по нам взглядом и тонко улыбнулся.

— Или же в этом году у меня всё-таки есть шанс, хм? Наши новые звёзды Академии, легендарные потомки охотников на нечисть, традиционно использующие различные эликсиры — лорд и леди Винтеры… Что скажете? А, господин Конрад?

— Вы не задали вопрос, сэр, — спокойно ответил я.

— Не задал, да, — улыбка алхимика стала ещё тоньше, сделав его похожим на змею. — Хвалю за внимательность. Так что с вашими познаниями в алхимии? Готовы удивить меня? Или даже… чему-то научить?

— Думаю, вам и так прекрасно известно, господин учитель, что эликсиры егерей смертельно опасны для обычных людей, — не моргнув глазом, ответил я. — Тем более, что их точная рецептура является фамильным секретом… Вы же не стали бы раскрывать состав того зелья, за которое вас приняли в Круг Алхимиков?

— О, вы что-то слышали обо мне? — приподнял бровь Касимов.

— Кое-что.

То-то и оно, что слышал, хоть и никогда не встречался. Но вот как он сейчас представился, так я и вспомнил…

Его брата — нынешнего хана — авиация Пакта накрыла массированным ударом прямо в столице, попутно спалив полгорода в огненном смерче. Термит, фосфор и зажигательная смесь — был Касимов и не стало Касимова. А вот этот самый Дмитрий затем возглавил партизанскую борьбу и попортил нам немало крови своей алхимией. Причём, и даже после разгрома Касимова и Рязани. Уж не знаю, как его проглядела Гённегау со своим послезнанием, но этот зельевар умудрился наладить производство той же взрывчатки из чего угодно. Как выяснилось — он с двадцати лет состоял в международном Круге Алхимиков в чине Мастера, а значит представил какой-то интересный и оригинальный эликсир…