Забытая девушка - Слотер Карин - Страница 24

Проглотив кусок хлеба с мясом, Андреа почувствовала, как глотка растянулась, словно живот у питона. У каждого кадета в Глинко была своя история: дядя, погибший при исполнении; династия офицеров, восходящая к началу прошлого века; острая потребность служить и защищать.

Единственное, что могла предложить Андреа:

– Работала в местном полицейском участке.

Он кивнул с некоторым подозрением, и это заставило ее задуматься, насколько тщательно проверяли биографические данные в ее деле. Например, существовала ли для них разница между копом в униформе, который патрулирует улицы, и оператором 911, который работает по ночам и вырубается, как вампир, с первыми лучами солнца?

– Я служил в морской пехоте, – сказал Байбл. – Повредил палец на ноге в начале Войны в заливе[26]. Отправили домой восстанавливаться. Но моя жена Касси ясно дала понять, что даст мне пинок под зад, если я не свалю к чертям из дома. В итоге пошел в маршалы.

Он пожал плечами, но было очевидно, что он тоже недоговаривает.

Он макнул картошку в кетчуп.

– Ходила в колледж?

– В Саванне. – Она затолкала в рот еще больше гамбургера, но с разочарованием заметила, что Байбл ждет продолжения. – Бросила за полгода до выпуска.

Он жевал вместе с ней.

– Я служил в Южном округе после выпуска. У них там очень милая штаб-квартира на Булл-стрит. Ты же говоришь не о Колледже искусств и дизайна Саванны, а?

Андреа доела остатки своего бургера. В Глинко она довольно рано усвоила, что нет изящного способа сказать маршалу, что ты вылетела из КИДС и не получила диплом художника-постановщика, потому что завалила экзамен по предмету «Освещение в нарративе», чтобы у него не отвисла челюсть, будто он смотрит на бабочек, вылетающих из задницы единорога.

Она рассказала Байблу более складную версию:

– Я нашла работу в Нью-Йорке. Жила там, пока матери не диагностировали рак груди. Я вернулась домой, чтобы заботиться о ней. Работала в местном отделении полиции. Увидела объявление о приеме в СМ США. Потом полтора года обновляла страницу, пока мое заявление не приняли.

Байбл проигнорировал это отступление.

– Каким искусством ты занималась?

– Искусством не-самого-высокого-уровня. – Андреа срочно надо было сменить тему, и только к одной вещи, помимо ее биографии, Байбл до сих пор проявлял живой интерес. – Почему вы спрашивали шефа Стилтона про самоубийства?

Байбл кивнул, допивая свою пепси.

– Если они убийцы, они самоубийцы.

В Глинко свои прибаутки любили даже больше, чем аббревиатуры, но эту фразу Андреа никогда раньше не слышала.

– Что вы имеете в виду?

Он сказал:

– Адам Лэнза, Израэль Киз, Стивен Пэддок, Эрик Харрис и Дилан Клиболд, Эллиот Роджер, Эндрю Кьюненен.

Благодаря долгой телевизионной диете из повторов «Дейтлайн»[27] Андреа узнала имена массовых убийц и серийных маньяков. Она никогда не видела между ними ничего общего, кроме того, что все они были чудовищами.

– Они все покончили с собой, прежде чем их удалось взять под стражу.

– Таких, как они, называют интрапунитивными – это такой причудливый способ сказать, что весь свой гнев, осуждение, ненависть и страдание они обращают против самих себя. Существуют документальные свидетельства, что у них были мысли об убийствах и суициде. Они не убивают спонтанно. Им нужно проложить себе путь. Писать об этом, мечтать об этом, говорить об этом, попасть из-за этого в психушку. – Байбл вытер рот и бросил салфетку на тарелку. – Пять лет назад судьи получали около тысячи угроз в год. В прошлом году мы зафиксировали больше четырех тысяч.

Андреа не стала спрашивать почему. Сейчас все были обозлены как черти, особенно на правительство.

– Кто-нибудь доводил это дело до конца?

– С 1979 года было всего четыре успешных покушения на убийство федеральных судей. И одно не совсем вписывается, потому что судья оказался в том же магазине, что и член Конгресса, которая была настоящей целью убийцы.

Андреа приправляла свою «Дейтлайн»-диету подкастами о преступлениях.

– Габби Гиффордс.

– Мне нравится, что ты следишь, – сказал Байбл. – Все убитые судьи были мужчинами. Все убийцы были мужчинами, что мы знаем наверняка, потому что их поймали. Все судьи, кроме одного, были республиканцами. – Байбл сделал небольшую паузу, чтобы убедиться, что она поспевает за его мыслью. – Известно только два случая, когда были убиты или тяжело ранены члены семьи судей. В обоих случаях судьями были женщины, и именно они были изначальными целями. Обе демократки. Преступники в обоих случаях оказались белыми мужчинами средних лет. Оба страдали от затяжной депрессии – оба лишились своей карьеры, семьи, денег. И оба покончили с собой.

– Убийцы и самоубийцы, – Андреа наконец поняла, к чему он клонит. Еще одна вещь, которую она узнала в академии, – правоохранительные органы обожают свою статистику. – Понятно. Короче, по прошлому поведению можно предсказать будущее поведение. Вот почему ФБР изучает серийных убийц. Они ищут паттерны. Эти паттерны часто повторяются в серийных убийствах.

– Верно.

– И именно поэтому вы попросили, чтобы шеф Сыр уведомлял вас о возможных самоубийствах в округе. Белый мужчина средних лет с суицидальными наклонностями соответствует типу человека, который может попытаться убить федерального судью-женщину. – Она дождалась, пока Байбл кивнет. – Но не слишком ли широко раскинута сеть? Я имею в виду, сколько людей в наше время не хотят убить федерального судью, но при этом способны на попытку суицида?

– В США происходит около ста тридцати успешных самоубийств в день. Около семидесяти процентов – белые мужчины среднего возраста, большинство используют огнестрельное оружие. – Байбл поднял указательный палец. – Предвосхищая твой следующий вопрос, нет, наш парень не убил себя. Я думаю, он, скорее всего, пытался, но у него не получилось. Такой паттерн у них тоже есть. Если бы они не были неудачниками, они не были бы такими чертовски злыми. И мы знаем, что наш парень не побежал в больницу после неудачной попытки, иначе был бы полицейский протокол, а восемьдесят четыре протокола о попытках самоубийства, составленные в пяти соседних штатах за последние пять дней, не имеют никакой связи с судьей.

Андреа почувствовала, как мозг начинает просыпаться. Это было не просто любопытство. Байбл был серьезно увлечен своей теорией.

Она спросила:

– Почему обязательно должен быть полицейский протокол? Пытаться убить себя – не преступление.

– Технически это преступление в Мэриленде и Вирджинии. Это восходит аж к британскому общему праву тринадцатого века, – он пожал плечами. – В штате Делавэр это совершенно законно, но многие способы, которыми люди решают покончить с собой, связаны с нелегально приобретенными наркотиками или неправильно хранящимся оружием. Не говоря уже о том, что всегда находится бывший, или бывшая, или сосед, или коллега, которым есть что рассказать.

В этом был смысл, но Андреа все равно процитировала Байблу его же слова:

– «Мы не следователи. Наша единственная задача – чтобы судья была в безопасности»?

– Ну конечно. Я думал, мы просто чешем языками, подруга. Особо не порасследуешь с этими жирными чизбургерами, только если не хочешь поиграть в Скуби-Ду с изжогой. Спасибо.

Рики обходила клиентов с кувшином и обновляла им напитки. Ее челюсти пережевывали жвачку, словно механизм. Она наполнила стакан Андреа, подмигнув ей.

– Порядок, милая?

– Да, мэм. – Андреа уставилась на свой стакан, пытаясь взять себя в руки. Она все еще была в восторге, что нашла Рики. Она могла только молиться, чтобы Байбл не заметил.

Он заметил.

– Кажется, ты завела новых друзей.

Андреа не ответила на его немой вопрос.

– «Специфические детали».

– Что-что? – Байбл сделал большой глоток пепси.

Она дождалась, пока он поставит стакан на стойку.