Пилот - Оченков Иван Валерьевич - Страница 45

Закончив с объяснениями, Зимин нажал тумблер включения ревуна, и по всем отсекам прогремел сигнал боевой тревоги.

– Экипаж к бою!

Корабль ожил. Десятки человек поспешили занять свои места согласно боевому расписанию. Личный состав вахты на ходовом мостике немедленно переместился в боевую рубку, надежно защищенную броней, пусть и не дающую такого обзора. Впрочем, при работе через «сферу» это не имело никакого значения.

Пока «Буран» подбирался, прикрывшись облаками, к врагу, в Чунцине разгорался ад. Несмотря на то, что выстроенная американскими советниками система наблюдения сработала четко, оповестив горожан о приближении угрозы, население с трудно объяснимой беспечностью и восточным фатализмом не поспешило укрыться в убежищах, улицы оставались полны людей. И когда японские штурмовики при активной поддержке своего корвета сначала прорвались сквозь залпы ПВО гарнизона, а потом принялись с малой высоты щедро засыпать жилые кварталы зажигательными бомбами, в городе быстро вспыхнули пожары, раздуваемые свежим западным ветром.

Вскоре в бой вступили немногочисленные китайские самолеты – истребители. Поставка таких аппаратов взамен настоящих воздушных кораблей была инициативой США, чьи эмиссары убедили генералиссимуса Чан Кайши, что с помощью новейших, скоростных, снабженных уже не пулеметами, а пушками и ракетами крылатых машин Китай сможет эффективно защищать свои рубежи от атак японского воздушного флота.

К сожалению, реальный бой показал совсем иную картину. Даже против столь незначительной группы, слаженно работающей и держащей строй, к тому же прикрываемой корветом, четыре тройки поднятых по тревоге истребителей ничего не смогли сделать.

Первым делом китайские пилоты попытались обстрелять врага ракетами. Однако из-за неопытности или чрезмерной осторожности сделали это с предельной дистанции, с вполне предсказуемым результатом. Большинство реактивных снарядов, как и следовало ожидать, просто не достигли врага, а те немногие, которым это удалось, просто прошли мимо.

Зато ответный огонь японцев, вполне оценивших потенциальную угрозу, оказался на редкость точным и результативным. Плотные очереди из крупнокалиберных пулеметов раз за разом отгоняли китайские истребители, а те, кто пытался идти до конца, получали тяжелые повреждения, после которых загорались и огненными факелами падали вниз, увеличивая панику и неразбериху на земле.

Очевидно, у лишь недавно получивших новые машины летчиков было слишком мало опыта. Основными преимуществами американских истребителей были маневренность (по сравнению с воздушными кораблями просто исключительная) и скорость. Однако для того, чтобы в полной мере воспользоваться ими, было необходимо недюжинное мастерство, которого, к несчастью, не наблюдалось. И никакая смелость, пусть даже переходящая иной раз в безрассудство, не могла заменить часы налета и профессионализм.

Пока неторопливо снижавшийся «Буран» подбирался все ближе, добрая половина китайцев вышла из строя, точнее, была сбита и теперь догорала на земле. Остальные, даже истратив боезапас, все равно пытались преградить японцам дорогу, не останавливаясь перед самоубийственными атаками. Эта тактика, как ни странно, принесла некоторые плоды. В какой-то момент пилот одного из японских бомбовозов замешкался, и в его левый маршевый двигатель влетел самолет с белым солнцем на синем поле[38] на хвостовом оперении.

Прогремел взрыв, и лишившийся способности маневрировать воздушный корабль задымил, после чего был вынужден выйти из боя. Кое-как развернувшись на восток, он немного боком медленно полетел назад в надежде дотянуть до ближайшего контролируемого армией микадо аэродрома.

В этот поистине драматический момент, пробив плотный слой кучевых облаков, в дело вступил «Буран». Зимин точно рассчитал точку выхода, и прежде чем не ожидавшие подобной «подлости» японцы успели что-либо понять, на них обрушилась вся огневая мощь русского рейдера.

Кроме того, отставной кавторанг, желая в полной мере воспользоваться преимуществом внезапности, передал управление Марту, а сам тем временем смог сосредоточиться на стрельбе. Соединив свои энергосферы, двое одаренных могли обмениваться информацией и командами, не тратя драгоценного времени на слова.

От частого грохота тяжелых орудий стало почти невозможно говорить, гремело так, словно ты оказался внутри железного ящика, по которому бьют молотком. Спасали только наушники и ларингофоны.

Март буквально ощущал, как выстрелы сотрясают могучий корпус «Бурана». Так что приходилось все время отрабатывать штурвалом и двигателями, чтобы выровнять курс и компенсировать рыскание.

Особенно удачно отстрелялась носовая артиллерийская установка главного калибра. Сразу два японских штурмовика получили в борта по ста тридцати миллиметровому осколочно-фугасному снаряду, после чего разом лишились управления и резко пошли вниз. У первого вдобавок ко всему в результате меткого попадания оказался обесточен антиграв, и его снижение скоро превратилось в беспорядочное падение.

Второй же, несмотря на развороченную в хлам корму вместе с маршевыми двигателями, еще какое-то время пытался выровняться, но не преуспел и, в конце концов, последовал вслед за своим товарищем. От детонации и полной мгновенной аннигиляции их спасло разве только то, что большая часть бомб уже была на тот момент израсходована.

– Разворот лево! – как набат прозвучал в голове Колычева голос командира.

Повинуясь команде, Март тут же заложил крутой вираж, заставив уже практически проскочивший над долиной корвет развернуться, на короткое время подставив противнику борт. Откровенно говоря, риск был очень велик, однако не ожидавший подобного маневра японский корабль промахнулся.

Правда, ответный залп русских тоже не достиг цели, тем не менее заставил врага резко сманеврировать, сбив тем самым наводку собственным артиллеристам.

Долгие совместные тренировки опекуна и подопечного принесли свои плоды. Подобно играющим в четыре руки музыкантам, они действовали как одно целое, давая русскому кораблю неоспоримое преимущество над противником.

Главная задача пилота в воздушном бою не только вести корабль указанным курсом, но и помогать артиллеристам, выстраивая удобные для них углы атаки, одновременно не допуская попаданий врага. Задача сложная, требующая филигранной работы по скорости, маневру по высоте и горизонту. Тут-то и раскрывается огромный потенциал летчика-одаренного. Он обязан не просто «видеть воздух» с его потоками, ветрами и всеми прочими атмосферными явлениями. Нет, ему должна быть доступна вся картина боя, от траекторий полета собственных снарядов до всех потенциально возможных опасностей. Но когда это удается, получается подлинное искусство, которого никогда не постичь лишенным дара простецам.

Немногочисленные достигшие подобного уровня пилоты действительно могут провести свой корабль, что называется, между Сциллой и Харибдой, не поцарапав при этом обшивку. Раньше на «Буране» таким был только Зимин, но теперь, когда к нему присоединился способный войти в резонанс со своим наставником Март, возможности рейдера возросли кратно.

Дело в том, что главная угроза для одаренного пилота – потеря концентрации, выпадение из тонкого состояния чувствования «сферы». Ведь чем выше ты поднимаешься во взаимодействии с миром живых энергий, тем неуловимее и одновременно уязвимее становится твоя точка равновесия. И вывалиться из нее можно по любому, самому абсурдному поводу. Даже просто разозлившись или, тем более, испугавшись. Но когда их двое, вероятность подобного очень сильно снижается.

Сосредоточенный на управлении Колычев работал с абсолютно отрешенным лицом, в теле, казалось, не было ни единого напряжения, легкие, едва заметные короткие движения даже не рук, пальцев, мгновенно находили отклик в теле огромной машины, с которой он почти слился сейчас, ощущая ее как себя.

Пространство вокруг «Бурана» то и дело вспухало облачками разрывов, броня принимала на себя и ударную волну, и летящие осколки, то и дело с лязгом впивающиеся в борта, оставляя пробоины и глубокие вмятины. Но все это не смогло сбить настрой Марта и заставить его потерять концентрацию.