Соломка и Зверь (СИ) - Шолох Юлия - Страница 47

— Троя, говори.

Подруга подняла глаза и невольно пригладила рукой волосы, забранные под косынку. Вернее, попыталась, но мало что вышло.

— Троя, говори.

— Помнишь, вчера мы с Каспи были на арене?

— А, точно! — воскликнула Соломка. — А я и забыла. Нет, ну ты представляешь? Совсем из головы вылетело, начисто!

Нынешнее светлое настроение заставило её рассмеяться. Надо же, вечером случилось столько всего, от чего следовало немедленно избавиться, что она даже про арену не вспомнила!

— И как там? Правду Каспи говорил? Драки?

— Да.

— А чего ты такая кислая? Не понравилось?

— Не знаю, как сказать.

— Троя, — устало сказала Соломка. — Не тяни. Ты же знаешь — лучше сразу выкладывать, чем мучить. Что случилось на арене?

— Гнат бился на арене за женщину. И победил.

Меланья быстро отвернулась и оказалась прямо перед окном. С неба ссыпался снег, такой же красивый, как и утром. Правда, уже не голубой, а сверкающе-белый.

— Он увёл её к себе. Оказывается, Лера, которую вы спасли, уехала пару дней назад, и похоже, даже не уехала, а сбежала. Не знаю, в чем дело, но говорят, вопили в его доме пред её отъездом просто ужасно. Что-то грохотало и билось. Ваша спасённая была в ярости и рыдала без остановки.

Даже смотреть на снег было холодно. Но всё равно хотелось выйти туда, запрокинуть голову, закрыть глаза и ощущать, как снежинки кружатся и опускаются на лицо.

— Спасибо, что сказала.

— Я не могла решить, нужно или нет.

— Нужно. Всегда говори мне правду, всегда. Хорошо?

— Да. Но мне всё равно очень жаль, что пришлось рассказать. Ванилия говорила, что Гнат… что вы с ним тоже… Ну, как мы.

Троя запуталась в подборе слов и замолчала. Потом вздохнула.

— Ещё одна… Не знаю, как сказать. Она очень на тебя похожа. Маленькая, кареглазая, я думаю, наверное…

— Не нужно. — Снег так и сыпал. — Больше ничего не говори. Лучше скажи, можно мне взять несколько пирожных для гостя? На ужин?

— Конечно, Меланья! Бери, сколько хочешь.

Пирожные — они всегда пирожные, даже когда аппетит, в общем-то, отсутствует.

Приезда Антона Соломка ждала с нетерпением. Судя по голосу и поведению, он был весельчак, и тогда возникал вопрос — как он таким вырос, учитывая отца и детство, похожее на затюканное детство Соломки.

Кстати, у мамы она была одна и то приходилось перебиваться с хлеба на воду. А представить, что Соломка не единственный ребёнок, как у Крытских… С одной стороны, маме, конечно, пришлось бы куда тяжелее, а вот Соломка была бы счастлива. Всё-таки вдвоём куда проще бороться против целого мира, чем одной. А втроём — проще в разы.

В общем, когда раздался шум подъезжающей машины, Соломка сразу же выглянула в окно. Оказалось, машиной Антон гордо именовал нечто, похожее на дохлого мятого кашалота. Это нечто урчало, фыркало и пускало газы как настоящее животное, но тарахтело так, что мысли всё-таки склонялись к железному происхождению.

Чудом припарковавшись у дороги так, чтобы не заехать на газон, которого хоть зимой и не видно, но там он был, машина горестно вздохнула и замерла.

Дверца открылась — и на снег ступила нога в большущем ботинке и светлых джинсах.

Соломка помчалась открывать дверь.

Антон улыбался уже по дороге к крыльцу. Ростом он оказался намного выше Соломки и вообще был этаким великаном с круглым лицом и в дубленке, придававшей ему неуклюжий вид медведя, вылезшего из берлоги. Пышные волосы до ушей и толстые губы. И лицо настолько добродушное, что нельзя не улыбнуться в ответ.

— Ну и погодка, — прогудел он вместо приветствия.

— А ты маленькая, — сказал, переступив порог.

— Ух ты, хорошо что я не ужинал, — сказал, оказавшись в гостиной, где стояло подготовленное блюдо с пирожными и бутербродами. Со скуки Соломка расстаралась сделать их красивыми, хотя в бутербродах, по сути, главное состав.

В общем, чаепитие сразу и началось.

Они болтали и болтали, и болтали и болтали, и давно стемнело, чайник пришлось включать ещё два раза и уже казалось, Соломка знает Антона всю свою недолгую жизнь. Каждая история из детства мгновенно находила понимание в его глазах и имела дубликат в его прошлом. Оказалось, быть с кем-то на одной волне удивительно приятно.

— Нужно ехать, — вздохнул он, когда вечер плавно перетек в ночь. Но прозвучало неожиданно — так быстро пролетело время. — Телефон дашь?

— Конечно!

Они обменялись номерами и Соломка вышла в коридор проводить гостя. Смотря, как Антон одевается, она вдруг подумала — а хорош ведь! Во всех отношениях.

— Слушай, у тебя есть девушка?

— Интересуешься? — тут же переспросил он.

— Ну не то что бы, — так прямо в лоб признаваться в подобного рода заинтересованности Соломка бы никогда не рискнула. — Ну а вдруг?

— У меня есть девушка, — он кисло улыбнулся. — Много лет уже. Не знаю, почему мы еще вместе. Она меня жутко раздражает — а я её.

— Да? Тогда, может, вам просто нравится это вялотекущее садо-мазо?

— Вялотекущее? — хмыкнул он. — Скорее, наоборот. А вообще, может и нравится. Хотя временами я думаю, что мне-то уже точно надоело. Хочу покоя, словно древний старик. Чтобы дома меня не грызли, стоит переступить порог. Да и вообще…

— А она не против, что ты ко мне приехал?

— Я не говорил.

Соломка вздохнула. Похоже, не так уж и радужны отношения Антона. Но они есть, какими бы ни были, так что пока говорить не о чем. Да и молодой человек, с которым строишь личные отношения — это не просто собеседник, к нему должно хотя бы немного тянуть.

А как выяснить? Попросить поцеловать? Говорят, это самый простой способ понять, связывает ли вас взаимное влечение.

Соломка попыталась подавить улыбку.

— Чего? — Антон уже оделся и обулся, так что занял почти всю прихожую.

— Ничего не замышляю, честное слово.

— Я заеду ещё?

— Конечно. И девушку свою привози.

Он снова скуксился.

— Обязательно. Только она всё равно не поедет.

— Счастливой дороги.

Соломка открыла дверь и, не удержавшись, подалась к Антону и поцеловала его в щеку.

— Привози тогда сестру.

— А вот сестру — с удовольствием.

Антон отошел и помахал рукой. Потом уселся в своего кашалота и завел двигатель. Кашалот поднатужился и громко чихнул, а после недовольно забурчал, как будто собирался долго высказывать своё недовольство.

Соломке уже хотелось покататься в чреве этого зверя, вызывавшего не меньшую симпатию, чем его хозяин, но не сегодня, понятное дело.

Антон ещё раз махнул рукой и медленно покатил по заснеженной дороге. Соломка следила за перемещением кашалота, пока взгляд не метнулся в сторону, где у противоположного дома виднелся мужской силуэт. Кто-то стоял, внимательно наблюдая за проводами.

Сердце пропустило удар… другой, а потом забилось, как ни в чём не бывало.

Соломка вернулась в дом и медленно закрыла за собой дверь.

Так прошёл месяц. Все, что случилось за это время — Троя сообщила, что после нового года переедет к Каспи, Антон привез сестру, которая тоже была ужасно милой и постоянно улыбалась, а также без особого напряжения прошли зачёты. Экзамены тоже назначили дистанционными. Сдавать зачёты по скайпу было даже забавно и, похоже, не очень привычно для преподавателей, поэтому они не особо и зверствовали, желая быстрее отключиться.

Близился Новый год. В Ленсуазу от метро запустили автобусы, вернее, заключили подряд с уже существующими маршрутами, чтобы они заворачивали ещё на одну дополнительную остановку.

Теперь в город было попасть довольно просто, да ещё и выдали бесплатные проездные, но настойчиво рекомендовалось вне Ленсуазы особо не раскатывать, а посидеть дома хотя бы до весны.

Выпечка тем временем стала пользоваться таким спросом, что пришлось немедленно увеличить объёмы выпуска и нанять двух помощниц. И самое потрясающее — помощницы ездили на работу из города, потому что в Ленсуазе оказалось довольно туго с женскими кадрами.