Танец масок (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 44

Что-то пропела рядом сирена. Волколак дёрнулся, примерился к шее Эша, но щёлкнул зубами вхолостую.

И исчез.

Пытаясь встать, Эш видел, как тает в тумане тоненькая фигурка сирены, как тянется к ней ало-чёрная тень демона. На самом деле, сейчас был идеальный момент напасть самому, но сил почти не осталось, к тому же, дверь в дом была уже вот, рядом, и когда пришлось выбирать между приказом императора и Диконом… Для Эша это даже не было выбором.

Эту дверь Эш тоже протаранил – из последних сил. В тот момент это показалось легче, чем искать дверную ручку, поворачивать, понять, что заперто, и долго потом колдовать с замком, им самим же и зачарованным.

Двери захрипели, фейрийская защита спружинила, но Эш всё-таки ввалился в холл в клубах пыли и брызгах крови.

- Дикон! – захрипел он, падая на колени. – Дикон, пожалуйста!..

«Пусть ты в порядке», - билось в голове, пока он слепо и совсем уже без сил полз к лестнице. На дорогой пушистый ковёр из заморского халифата капала кровь и слабо мерцала серебром, точно пронизанная лунным светом. Раньше пленных фейри узнавали ещё и по крови…

Первую ступеньку Эш преодолеть сумел, ну уже на второй скорчился, прижимая колени к груди. Рога противно царапали мрамор, Эша било в ознобе, в голове играла песня сирены, но её голос то визжал, то хрипел, то сипел – и всё это Эшу прямо в ухо.

Последним, что он разглядел – сквозь скачущие вокруг разноцветные пятна – была свеча (огонёк тут же прильнул к щеке фейри, но этого тепла было мало, так мало!) и взволнованное лицо Дикона. Надеясь, что это не мираж, Эш выдохнул, закашлялся, давясь кровью, и наконец-то потерял сознание.

***

Фрида давилась слезами и била посуду. Рядом на перламутровом шахматном столе мерцал давным-давно подаренный Лесным королём амулет – серебряная брошь в виде ласточки. Сейчас он держал звуконепроницаемый барьер, чтобы звона посуды и всхлипываний было не слышно. Увы, дверь гостиной не запиралась, а только здесь были выставлены коллекционные сервизы и статуэтки: леди Уайтхилл их очень любила.

Впрочем, главное здание, тот самый бывший донжон замка Уайтхилл, сейчас всё равно пустовал: мать с сестрой ещё не вернулись, слуги спали в соседних пристройках-башенках, а отчим с братом, оказывается, ещё утром уехали в храм Флоры. Фрида узнала об этом у заспанного дворецкого, очень удивилась, но вспоминала вчерашнюю сцену с любовницами в цепях… С леди Уайтхилл станется отправить супруга «отдохнуть» и проникнуться необходимостью хранить домашний очаг. Во всём пантеоне богов Флора отвечала как раз за него. А Уилла взяли с собой, очевидно, в назидание, так сказать, на будущее. Фрида представила непоседливого брата в келье… Это стало последней каплей. Хрустальные котята Фриде вообще-то нравились, но они были мамиными любимыми и теперь первыми полетели на пол.

Фрида отводила душу, разбивая всё, что бьётся – очень хорошо успокаивало, особенно если представить на месте стены лорда Виндзора.

Когда котята кончились, Фрида перешла к сервизам, потом – к коллекции фарфоровых кукол. А когда и их не стало, собралась разбить восточные безделушки из цветного стекла, но руку неожиданно остановили.

- Ты порезалась, - сказал Грэг, доставая платок. Фрида равнодушно посмотрела на текущую по правой ладони кровь и пожала плечами.

- И испортила своё красивое платье, - продолжал Грэг, перевязывая Фриде ладонь. Его руки были холодными, и сам он был полностью одет, даже атласный жилет застёгнут на все пуговицы. Фрида вяло удивилась про себя, что это Грэгори не спится за полночь. Но потом решила, что это не её дело и выбросила эту мысль из головы.

- Ничего, матушка прикажет мне сшить новое.

Грэгори окинул её насмешливым взглядом, всю, от цветов в волосах до искрящегося изумрудами подола.

- Ну да. Конечно. Таким богачам, как ты, можно не думать о мелочах, вроде бального платья.

Фрида подняла на него удивлённый взгляд, поймала улыбку и сама рассмеялась. Стало немного легче.

Ветер ворвался в открытое окно, вздыбил тюлевую занавеску, погасил свечи в канделябре – все, кроме одной. Фрида заметила, как сияют серебром в сумраке глаза Грэгори – верный знак, что он недавно колдовал. Может, писал очередную песню? Фейрийскому менестрелю не обязательно играть её, можно заставить музыку звучать мысленно и окунуться в видение, реальное для него и невидимое для других.

- Что случилось? – поймав её взгляд, спросил Грэгори. – Фрида, ласточка, что тебя так расстроило?

Фрида огляделась: пол гостиной весь был усыпан осколками, точно поляна в фейрийском волшебном лесу, где дорожки покрыты алмазами. Впрочем, иллюзорными.

- Лорд Виндзор только что сделал мне предложение. – Фрида сама удивилась, как тускло, равнодушно прозвучал её голос.

Грэгори судорожно вздохнул, и Фриде послышалось, как застонала скрипка. В лунном свете (если нафантазировать), можно было представить, что они разговаривают на балу, на «той стороне», где обычно и встречались, а не в гостиной Уайтхилла.

Увы, все иллюзии, даже самые стойкие, никогда не станут правдой.

- Я ему отказала, - закончила Фрида, всем своим существом желая, чтобы её обняли… Не Грэгори, конечно, нет, а… Жаль, что отца нет рядом. Ни одного из двоих.

- Придворному волшебнику? – выдохнул Грэг. – Фрида, ты отказала придворному волшебнику? С ним даже встречаться опасно! Ты сошла с ума?

Опасно: все полукровки знали, что императорский волшебник связан с Серым. Поговаривали, что Серый – его творение, голем или фамильяр, или дух-раб из Туманного мира. Фрида склонялась к последнему варианту: она представить не могла, что тот наглый юноша с бала способен сотворить хоть мало-мальски сильное заклинание. Наверняка его отец когда-то призвал ему духа-защитника. Или не он, а какой-нибудь семейный артефакт. Виндзоры – древний род, кто знает, какие секреты таятся в их шкафах?

- Может, и сошла. – Фрида снова глянула на осколки. Блестели они завораживающе, и так же завораживающе выли на луну далеко в лесу волки. – Этот мерзавец настойчив. Мать вынудит меня выйти за него – это же такая партия! Высокий род, близость к трону, богатства, власть… Она сама бы за него пошла, если бы он только пожелал. – Фрида бессильно опустила руки. – Грэг… Что мне делать? Он узнает, кто я. Я не смогу скрываться в его доме. Не вечно же!

Грэгори, аккуратно обходя осколки, подошёл ближе: Фрида смотрела ему в глаза и чувствовала, как по её щекам текут слёзы. Сколько она уже не плакала? Три года, четыре? Удивительно, как с каждой выплаканной слезой сейчас становилось легче – точно груз на сердце превращался в слёзы и тёк, тёк, исчезал…

«Ты неисправимая оптимистка, - сказала она себе. И сама же ответила: - В бездну! Я не сдамся».

- Насколько я мог заметить, благородные лорды и леди живут довольно… обособленно, - тихо сказал Грэг, перейдя на фейрийский. – Фрида, твой отец сможет тебе помочь, я уверен. Конечно, даже его иллюзию нужно будет поддерживать, но не сомневаюсь, что императорский волшебник – он же довольно занятой человек, не так ли? – не обратит внимания на твои небольшие отлучки. Да, тебе будет тяжело, но… поверь, Фрида… все мы так живём. Будь в этом мире место, где на нас бы не охотились… - он осёкся, и Фрида прикусила губу. Она тоже когда-то мечтала о таком месте. И как же тяжело иной раз уходить с «той стороны», где нет нужды скрываться! Но полукровка не может жить в фейрийском мире. «Увы, все мы больше люди, чем фейри», - с тоской подумала Фрида.

- Грэг. У меня ребёнок от фейри, - отвернувшись и глядя на дрожащий огонёк свечи, призналась она. – Императорский маг не сможет этого не почувствовать. Я сама полукровка, и мой отец Лесной король… Я вполне могу родить чистокровного фейри. Что мне делать тогда?

Грэгори не стал говорить, что это только её вина, и нужно было думать наперёд. И смеяться тоже не стал. Конечно, нет, только не он.

- Ты могла бы оставить ребёнка отцу…

- Нет! – Фрида и сама не понимала, почему её так воротит от одной мысли отказаться от ещё даже не рождённого дитя. Ведь это был бы выход: родись фейри, его место среди таких, как он. На «той стороне». – Нет. Никогда.