Кувырком (ЛП) - Чейз Эмма - Страница 2

Возвращаюсь за свой стол и просматриваю отчет об аресте.

‒ Свидетели утверждают, что ты вел себя агрессивно, угрожал.

‒ Они врут. Завистливые ничтожества, ‒ ухмыляется Милтон.

‒ Стюардесса сообщила, что почувствовала запах марихуаны, когда ты вышел из уборной первого класса.

Он на секунду бросает нервный взгляд на отца, затем снова на меня. Задирает подбородок — весь такой обиженный.

‒ Я тоже почувствовал запах. Скорее всего, от кого-то из пассажиров.

Делаю пометку в отчете, просто чтобы позабавиться. «У некоторых камни в почках побольше, чем мозг у этого парня».

Оправдания и объяснения. Иногда мне кажется, что я уже все их слышал. Я не мог сдержаться. Он меня заставил. Она сама об этом просила. Я спал. Я выгуливал чертову собаку. Было бы здорово, если бы мои клиенты прикладывали хоть немного фантазии, выдумывая всякую ерунду. Раньше оригинальность что-то да значила.

‒ Один совет на будущее, — говорю мальчику по имени Милтон. — Не шути с Федеральным Управлением Гражданской Авиации. Парни оттуда стали очень обидчивы и обладают средствами, чтобы отравить тебе жизнь. — Затем обращаюсь к отцу: — И ответ тебе, Малкольм. Проще всего решить вопрос, если твой сын перестанет сам нарываться на арест каждые несколько недель.

Два задержания за управление автомобилем в пьяном виде, непристойное поведение и драка в баре — и все это только за последние три месяца. Бьюсь об заклад, вы думаете, что это своего рода рекорд.

Ошибаетесь.

‒ Так вы хотите сказать, что мы не можем выиграть дело? — интересуется Милтон надтреснутым голосом, как у Бобби из сериала «Семейка Брейди».

Мои губы складываются в ледяную усмешку.

‒ Конечно, мы выиграем. Вот наша тактика: из-за боязни летать ты принял успокоительное перед полетом. Индивидуальная непереносимость препарата, которой и объясняется твое агрессивное поведение. Показаний лечащего врача под присягой будет достаточно.

Всё очень просто.

Я тыкаю пальцем в его сторону:

‒ Но следующие шесть недель тебе придется посидеть дома. Не светись в газетах и в новостях TMZ. Не садись за руль, не ходи в ночные клубы, не порть воздух в общественных местах. Ясно?

Малкольм усмехается и кладет руку на плечо сыну.

‒ Нет проблем. — Мы все встаем. — Как всегда, спасибо, Джейк. Нам повезло, что ты на нашей стороне.

‒ Будем на связи. — Пожав мне руку, они уходят.

Два часа спустя я надеваю пиджак — пора отправляться на ланч. Автоматически разглаживаю галстук и поправляю воротничок, чтобы прикрыть татуировку, которая начинается на ключице, охватывает правое плечо и сбегает вниз до запястья. Летом носить рубашки с длинным рукавом ‒ сущее наказание, но нательная живопись смущает моих высокопоставленных клиентов, да и судьи плохо реагируют.

В кабинет входит мой секретарь миссис Хиггенс ‒ классическая миниатюрная старушка, вплоть до жемчужных бус и очков. Такие, по всеобщему представлению, сидят в кресле — качалке и вяжут пледы для дюжины внуков. На самом деле она настоящий профессионал. Меня не раз называли бессердечным мерзавцем, но даже мне не хватит черствости ее уволить.

‒ Джейк, тебя желает видеть молодая дама. Ей встреча не назначена.

Терпеть не могу, когда приходят без предварительной договоренности. Такие визитеры нежеланны и непредсказуемы. Сбивают мой график, а он для меня священен.

‒ Я ухожу.

Глянув на меня искоса, миссис Хиггенс бросает далекий от тонкого намек:

‒ Она очень красивая.

Смотрю на часы.

‒ Ладно. Но передайте, что у нее только пять минут. Не больше.

Я снова сажусь, и через пару минут в кабинет входит миниатюрная темноволосая женщина. На вид лет тридцати, симпатичная, со стройным сексуальным телом, скрытым бежевыми слаксами и чопорным желтым кардиганом. Однако бегающие глаза и нервные движения портят все впечатление.

Конечно, внешний вид имеет значение, но самый привлекательный и непревзойденный аксессуар для женщины — это уверенность в себе.

Миссис Хиггенс закрывает за собой дверь, а брюнетка останавливается перед столом.

‒ Привет, ‒ начинает и быстро опускает взгляд с моего лица на пол, заправив волосы за уши.

‒ Привет, чем могу помочь?

Это заставляет ее поднять глаза.

‒ Ты меня не помнишь, да? — спрашивает, стискивая руки.

На сей раз более пристально вглядываюсь в ее лицо. Не писаная красавица, но и не уродина. Просто… ничего особенного. Обычная.

‒ А должен?

Она опускает плечи и, закрыв глаза, бормочет:

‒ Боже, я знала, что будет сложно, но это… ‒ Она опускается в одно из кресел, садится на самый краешек, готовая сорваться и бежать. Чуть погодя добавляет: — Мы повстречались в прошлом месяце в баре «Маленький пенис». Я была в красном платье.

Нет, не припоминаю. В том баре я снял столько женщин! К тому же, когда есть выбор, предпочитаю блондинок. Нет, они ничем не лучше… просто сексуальнее.

Она откидывает челку и делает еще один подход.

‒ Я попросила тебя купить мне выпивку, и ты купил. Коктейль «Космополитан».

Все равно не помню.

‒ Мы поехали к тебе после того, как я рассказала, что застала своего парня в постели с лучшей подругой.

Ни единого проблеска.

‒ И при этом он нацепил мою любимую розовую пижаму.

Бинго! Наконец память включилась. Ее история напомнила мне спортивного комментатора Марва Альберта, имевшего слабость к женскому нижнему белью и рукоприкладству. Тем не менее, он все еще работает на телевидении.

Это Америка, детка.

‒ Да, теперь припоминаю… ‒ щурюсь, пытаясь вспомнить ее имя.

‒ Лейни.

‒ Лейни. — Щелкаю пальцами. — Точно. Чем могу тебе помочь?

Смотрю на часы ‒ ухожу через две минуты.

Она снова начинает нервничать и дергаться.

‒ Ладно, нет легкого способа рассказать это… так что просто скажу.

Отличный план.

Девица делает глубокий вдох и выдает:

‒ Он не просто отнял у меня лучшую подругу и лучшее белье… он еще кое — что оставил взамен.

Как романтично.

‒ Сифилис.

Слышали звук? Это был я и вертящееся в голове «что, черт возьми, она только что сказала?». Я даже засовываю в ухо палец, чтобы избавиться от воды, видимо, попавшей туда во время утреннего душа и исказившей слух.

Но затем она снова заговаривает. И произносит то же самое.

‒ Да, сифилис.

Желудок скручивает. Кажется, существует реальная угроза, что меня покинет завтрак.

‒ Результаты анализов пришли несколько дней назад. В клинике предупредили, что я должна сообщить всем, с кем у меня был секс после него. А это только ты. Я запомнила имя, а ты говорил, что работаешь адвокатом в Вашингтоне, округ Колумбия. — Она взмахивает рукой. ‒ И вот я здесь.

Ей стоило бы подвинуться немного вправо. Меня определенно сейчас вырвет.

Теперь нежданная посетительница дышит легче и выглядит спокойней, поскольку сбросила камень с души. Счастливица, дьявол ее возьми!

‒ У тебя есть какие — нибудь вопросы, Джейк? Хочешь что — нибудь сказать?

«Черт побери, надо было просто пойти на обед».

Я не всегда любил режим и порядок — в юные годы был живым воплощением плохиша. Чем необузданнее, тем лучше. На память у меня остались шрамы, татуировки и закрытая судимость по малолетке. В те дни я отличался взрывным характером и непомерной спесью — опасное сочетание. Отрицательные качества управляли мной, как героин наркоманом. И только сильный испуг от ужасного происшествия, чуть не разрушившего мою жизнь, направил на путь истинный. Под руководством старого брюзгливого судьи, взявшего меня под свое крыло и надравшего пресловутую задницу, я сумел — таки посадить плохиша под замок. А ключ выбросил.

Потому что судья разглядел во мне что-то, чего я сам никогда не замечал. Потенциал. Способность достичь большего. Конечно, матушка всегда об этом твердила, но, на мой взгляд, — в голове у меня тогда всё было вверх тормашками — ее слова ничего не стоили. Все матери видят в своих детях будущих Эйнштейнов, Гейтсов или Моцартов.