Моё (не)летучее счастье (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 33

Риола повела плечами, проверяя, как сидит платье:

- Не могу порадоваться или посочувствовать Огрусту, поскольку не понимаю, о чём идёт речь.

- Неужели отважная драконесса чего-то не знает? – в первые дни знакомства девушка, услышав иронию в голосе Охотника, непременно бросилась бы с пеной у рта доказывать собственную взрослость и осведомлённость если и не во всех вопросах мироздания, то по крайней мере в тех, что касаются магии, сейчас же лишь беззаботно пожала плечами:

– Нам плохо преподают магию, ты же знаешь, среди нас чародеи – редкость.

Арион вплотную подошёл к драконессе, мягко провёл ладонью по её щеке:

- А ты изменилась.

- Может, повзрослела? – выдохнула Риола, чувствуя, как в венах начинает закипать сладкий сироп, а мысли устремляются в сторону, далёкую от козней и заговоров.

Охотник резко и хрипло выдохнул, с силой потёр лицо ладонями и, в прямом смысле, от греха подальше запрыгнул опять на подоконник.

- Сеть Элесты – это чёрная волшба, своего рода магический паразитизм одного чародея за счёт другого, более сильного физически.

Драконесса брезгливо поморщилась, по исконной девчачьей привычке испытывая острую неприязнь ко всевозможным паразитам, даже магическим:

- Фу, какая гадость!

Арион усмехнулся:

- Точнее не скажешь. В отличие от других ловушек, сеть Элесты очень сложно заметить, её жертва вообще ни о чём не догадывается и искренне удивляется, обнаруживая на теле всё новые и новые синяки, ссадины, а то и раны.

- И откуда же эти синяки берутся? – Риола украдкой изучила свои руки, но её манёвр не укрылся от наблюдательного Охотника, который не сдержался и по-мальчишески самонадеянно хохотнул:

- За себя не переживай, у меня было время весьма обстоятельно тебя изучить.

Вспыхнув, словно утренняя заря, драконесса кинула в Ариона подушку, которую перехватили ещё в полёте и метким броском вернули на диван.

- Не отвлекайся, пожалуйста. Так вот, сеть Элесты не просто выпивает силы, в том числе магические, она переводит на жертву все удары, предназначенные тому, кто эту сеть набросил. Например, если чародей ударяется обо что-то, то боль и все прочие последствия удара испытывает жертва.

- А если чародея хотят убить…

- То все покушения будут отражаться на его подпитке, а не нём самом, - мрачно кивнул Охотник. – Огруст действительно отдаст жизнь за ала Олзерскана, только совсем не так, как представляет.

- Какая гадость, - Риола брезгливо передёрнулась и обхватила себя за плечи, словно защищалась от холода. – Откуда она только взялась?

- Самые страшные злодеяния, как и величайшие открытия, происходят при участии женщин, - Арион опять запрыгнул на подоконник. – Элеста жила на свете так давно, что никто уже толком не помнит, кем именно она была: дриадой, чародейкой, а может, даже эльфийкой. Ни один народ не претендует на право назвать её своей, что, учитывая количество совершённых ей пакостей, вполне объяснимо. Точно известно одно: девушка была амбициозна, своевольна и весьма недурно разбиралась в магии. Ещё неоспоримый факт, что в один злосчастный день она повстречала на своём пути парня, с которого и началось медленное и неуклонное погружение Элесты в пучины мрака.

- Мне кажется, или ты не считаешь эту чародейку абсолютным злом? - драконесса посмотрела на узкий подоконник, поняла, что со своими пышными юбками не сможет на него взгромоздиться, а если даже и получится залезть, то придётся сидеть каменной статуей, чтобы не рухнуть вниз, и устроилась в уютном кресле.

Арион пожал плечами:

- Эльфы утверждают, что абсолютного добра, как и абсолютного зла, не существует, всё в этом мире относительно и зависит от личного мнения каждого. Целебное зелье в неопытных руках может оказаться отравой, оживший мертвец стать верным защитником, а зверь оказаться гораздо человечнее того, кто не имеет второй ипостаси.

- Прабабушка любила повторять, что даже Охотник может подарить крылья, - прошептала драконесса и, вспомнив подаренное Арионом наслаждение, невольно покраснела и поспешила перевести разговор. – Одним словом, ты стараешься быть объективным и не судить строго неведомую тебе Элесту. Так что там с ней дальше было?

Охотник почесал кончик носа, по крупицам выуживая из памяти всё, что он когда-либо читал или слышал об этой чародейке. Воспоминания, основанные на легендах, рассказах и откровенных страшилках, порой противоречили друг другу, но если собрать всё воедино, получалось следующее. Молодая амбициозная волшебница в один не самый прекрасный для себя и других день встретила молодого и пригожего парня, по одним версиям, деревенского мастера на все руки, по другим – богатого и знатного, чуть ли не принадлежащего к королевскому роду. Сам Охотник склонялся к мысли, что на самом деле парень был из обедневших рыцарей, способных эффектно пустить в глаза пыль, но при этом не гнушающихся, в силу затруднительности своего положения, тяжёлой крестьянской работы. Первое время у Элесты и её возлюбленного, не оставившего истории даже имени, всё было восхитительно: объятия, поцелуи, совместные рассветы и закаты, а также клятвы в вечной любви, которые даются тем охотнее, чем менее их собираются исполнять. Натешившись чародейкой, а может, устав от её властности, парень под первым же благовидным предлогом покинул свою возлюбленную и женился на богатой невесте, которая влюбилась в него с первого взгляда. Арион всегда подозревал, что любовь богачки была вызвана не только (и не столько) совершенством избранника, сколько приворотом, предусмотрительно захваченным им у своей прежней любовницы, но сестра и её подруги неизменно обзывали Охотника циником, не верящим в большую и светлую любовь. Риола, кстати, с версией о привороте согласилась, чем порадовала рассказчика, хотя он и постарался сохранить внешне полнейшую невозмутимость.

Элесте, что вполне понятно и по-человечески объяснимо, измена любимого не пришлась по душе. Сначала девушка хотела просто побеседовать с бросившим её кавалером, дабы высказать своё честное мнение по поводу его поступка, но дорвавшийся до богатства и почитания мужчина не стал её слушать, затворившись с молодой женой в замке. Конечно, запоры и засовы остановить чародейку не смогли, она вошла, по-прежнему желая не крови, но разговора, только вот бывший возлюбленный натравил на неё стражу, а потом и вовсе объявил повсеместно, что заплатит золотом за голову кровожадной ведьмы, гнусного порождения тьмы. На Элесту началась самая настоящая охота, её травили, словно дикого зверя. Стоит ли удивляться тому, что и так-то обиженная девушка рассвирепела окончательно и все силы бросила на то, чтобы отомстить коварному предателю. Как говорят эльфы, если женщина захочет, она остановит ветер. Элеста была талантливой чародейкой, а тут ещё злость, боль и обида подхлёстывали её. Не прошло и недели, как окружение её бывшего возлюбленного на собственном горьком опыте узнало, на что способна горящая жаждой мести женщина. Изменщик, добившийся через богатство титула и власти, и его супруга с ужасом наблюдали, как сначала их слуги, потом знакомые, а затем и родственники покрывались отвратительными язвами, таяли, точно снег под горячими лучами солнца, а после смерти превращались в жутких кровожадных тварей, уничтожающих всех, кто попадался им на пути. Но и это было ещё не всё. Элеста прокляла изменника, набросив на него тонкую магическую сеть, высасывающую силы. Одно чародейка не учла: новое заклинание, насыщенное магией, быстро вышло из-под контроля и принялось уничтожать всё живое. С большим трудом и серьёзными потерями чародеи смогли ликвидировать заклятие, а сеть Элесты стало самым страшным проклятием из всех существовавших и существующих.

- Вот такая история, - Арион помолчал, прикидывая, стоит открыться или нет, и решил всё-таки рискнуть. – И знаешь, лично мне кажется, что проклинать надо не только Элесту, но и бросившего её парня.

Риола согласно кивнула:

- А что с ней было потом, после уничтожения сети?

Охотник насупился, весь подобрался, словно готовясь к нападению: