Пятнадцать ножевых. Том 5 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 4

— Сейчас вестового пошлем за запивочкой, — обещает Илья, выкладывая «богатство» на газету «Красная звезда». — Компотика из столовки принесет. Кстати, вот и он, знакомься, сержант Полынец.

В палатку заглянулт сильно загорелый боец с живой рожей. На голове ежик, в руках бидон, в котором что-то плескалось.

— Здравия желаю. Сок из гранатов, — сообщил нам Полынец, ставя емкость на стол. — Этого добра тут, как у нас дома картошки, — это уже для меня сказал сержант. — На каждом втором дереве

— Воот! Незаменимый человек, — пояснил лейтенант. — Только мы подумали, а он уже все сообразил.

— Есть шанс еще на бараний шашлык.

— Да ладно?! — эта новость очень воодушевила Копца. — Для полковника готовят?

— Для всего штаба. Барашка зарезали.

— Э… с одного барана нам ничего не достанется. Кстати, нога у тебя какая? Сорок второй?

— Сорок третий.

— Считай, повезло, — Илья полез куда-то, достал поношенные кроссовки «Адидас», те самые, синие, в Москве шитые. — На вот пока, а то в ботинках этих ногам моментально хана. Чеки получишь, дуй сразу в «Военторг», там они по сороковнику идут, но надо червонец сверху дать. Полынец, а ты что стоишь? Иди уже.

Илья тяжело вздохнул, разлил водку. Мы выпили, закусили, и почти сразу лейтенант выдал свою кличку в бригаде — Капец.

— По фамилии дают. Тебя Паном обзовут.

— Так в институте и называли, — я постарался влить в себя как можно больше сока. Хоть под вечер жара немного спала, развезет легко.

— И как же ты, Андрей из института умудрился в армию загреметь?

Без особых подробностей я рассказал свою историю, чем очень удивил Копца.

— Постой, постой, так это тебя показывали в программе «Здоровье»?!

— Меня.

— И сейчас ты тут?

— Ага. Забрили за сутки, даже медкомиссию не проходил. Слушай, а вы тут, выходит, телевизор смотрите?

— Ну не совсем дикие! — обиделся Илья. — Даже агитбригады с артистами бывают. Зыкина приезжала, Пьеха… У нас болтали, что Эдиту очень Наджибулла любит. Это у них министр информации.

Дальше захмелевший Копец посвятил меня в местные расклады. Командовал бригадой полковник Мещерский. Недавно, с Нового года. Но то выси дальние. А медикам и на месте начальников хватает. На меня вывалилась целая куча фамилий и званий — хирургов, терапевта, стоматолога, эпидемиолога, анестезиолога, бактериолога, начальника медснабжения, аптеки и медсклада, фельдшеров, старшины, еще кого-то. Я даже не пытался запомнить. Лучше потом, при личном общении, переспрошу. Не Наполеон же я, который помнил по имени и в лицо всех своих солдат.

— Незаконно тебя забрили, — «Капец» попыл, подпер голову рукой. — Пиши жалобу военным прокурорам. Медкомиссии не было, прививок тебе тоже не сделали, так?

— Не сделали, — покивал я, отставляя водку.

— Отхватишь брюшной тиф или гепатит, и все. Закопают. Оно тебе надо?

— Мне-то не надо. А вот кое-кому очень даже…

Тут то старшой и протрезвел. Я увидел, как он резко все осознал, представил в красках.

— Что, проблемного подчиненного тебе прислали? Зассал?

Прозвучало грубо, но что делать. Лучше сразу расставить все точки над и. Нет, я не надеялся, что Копец будет меня прикрывать. Своя тельняшка всегда ближе к телу. Но хотя бы не вредить…

— Уколы завтра не забудь сделать — только и буркнул Илья — Давай сворачиваться, впереди тяжелый день.

— Есть, товарищ старший лейтенант! — я напялил панаму, козырнул по уставному.

— Ты это… Андрей, не лезь на рожон. Пересидишь московские бури, вернешься домой.

— Ага. По частям, в цинковом гробу. Ладно, это все лирика, ты лучше скажи, что за персонаж этот Карамышев?

— Ссыкло конченое, завидует всему свету, еще и злопамятный. Чекист, короче.

— А шрам, медаль?

— По лбу этому уроду от десантника Вани Богатикова прилетело, как-то его Карам подставил, а тот узнал. Так пряжкой ремня и зарядил. Вот этими руками ему лоб и шили, — он засмеялся, показывая кисти. — А медальку получил, потому что в штабе сидит. Будет сменяться, и орденок выпишут, капитана дадут. Так через год дают, но его прокатили, из штаба армии сюда прислали за что-то. Всё, давай на боковую. Завтра опять жопа.

Бараньего шашлыка я так и не поел.

Как-то еще при прошлой жизни во время эпидемии гриппа мы на скорой сделали тридцать пять вызовов. Под утро реально с ног валились, не отдохнули ни секунды, на перекус несколько минут, пока лекарства докладывали в сумку. И, само собой, уже не вопли, а усталый бубнеж диспетчера, повторяющего в эфир мантру «Бригады, на станцию не возвращайтесь, много вызовов». Так вот, по сравнению с тем, что творилось в нашей медроте, это были не цветочки, а так, бутончики мелкие.

Мою гражданскую специальность перевели на военный язык и получилась «Первичная медицинская помощь». Понятно, что с первого дня меня под танки не бросили, а вполне цивильно дали время привиться, очухаться и привыкнуть. Организм молодой, акклиматизация прошла быстро. Вот тут стажировочка и поперла полноводной рекой.

Утром вместо пятиминутки опять построение, хоть и без старшинских домахиваний, как у срочников. По крайней мере мне простили легкую небритость, хотя Георгадзе и хмыкнул, посмотрев на мое лицо. Перед этим был завтрак из стандартной каши на воде и тепловатого чая в сопровождении хлеба с маслом. Как по мне, от еды рядового состава ничем не отличается. Но гордо ведь звучит: офицерская столовая.

Командир операционно-перевязочного отделения капитан Зюганов только спросил: «Десмургию знаем?» и, не дождавшись ответа, отправил на перевязки. В принципе, место работы ничем почти и не отличается от виденных мной ранее. Разве что на стенде висят специфические для этой местности памятки про то, что нельзя целоваться со змеями и без видимой причины бросать гранаты в окна местных граждан.

Хорошо, хоть фельдшер Валера Тихонов был опытный, показал где что, и помогал во всем. Без него я бы точно опозорился со своей, как оказалось, черепашьей скоростью. Потому что работа кончаться не хотела никак. А у меня нещадно болела обгоревшая накануне шея, на которой пришлось заклеить пластырем лопнувшие волдыри. Где я хоть умудрился? И на улице был всего ничего, панамку не снимал, а всё равно не уберегся. Помощник мой хоть и замечал мои косяки, но поправлял всё молча и был предельно, мягко говоря, корректен. Хоть этот понимает, что конкретный навык у меня развит слабо и надо время, чтобы набить руку.

Воздуха не хватало даже в покое, пот тек ручьем — а тут раны, обработка и перевязки, один за другим. Я даже в сортир отойти не мог, мочевой пузырь, небось, до грудины поднялся. А ведь вчерашние посиделки вылезли боком еще с утра и легче не становилось. Я только хлебал время от времени теплую и противную на вкус воду под сочувствующими взглядами Тихонова.

Солдатика на прием притащили его товарищи чуть не под руки. Складывалось впечатление, что парень участвовал в боях без правил и бой остановили из-за рассечения брови. Судя по плавающему взгляду, на пути к техническому нокауту он пережил не один реальный.

Тихонов ценных указаний от меня ждать не стал, хлопчика усадил и лицо вытер. Свежих ссадин и наливающихся кровоподтеков хватало. Готов поставить денежное довольствие за три месяца, и под гимнастеркой у военного примерно такая же картина.

— Летающий кулак? — спросил я, но ответ не получил.

Вместо этого Валера подошел ко мне и тихо сказал:

— Тащ лейтенант, разрешите, я сам? Пожалуйста? Вы отдохните пока немного, — и легонечко даже подтолкнул животом к двери.

Я и пошел — сходить в сортир и просто посидеть три минуты в условном тенечке. Про дедовщину в армии я знал не понаслышке. Мне еще повезло в свое время, у нас в части все неуставные отношения оставались на уровне чистки картошки и мытья полов в казарме не в очередь. А про Афган разное рассказывали. Как оказалось — не врали.

Что мне сейчас делать? Пойти шум поднять, что молодого избили? А он меня просил об этом? Начнутся разборки, солдатик до конца будет придерживаться версии, что споткнулся и упал неловко. Ему в этой части служить, с дедами на одной броне сидеть. Погано всё это, конечно, но сделать ничего не могу. А то до меня этого никто не видел и не знает. Отцам-командирам эта ситуация даже на руку где-то — старослужащие поддерживают какой-никакой порядок и дают офицерам возможность иногда вздохнуть спокойно.