Аленка, Настя и математик - "SilverVolf" - Страница 14

— Не туда, папаня, — строго сказала дочь. — Ниже. Вот так.

Тесное влагалище дочурки уютно обволакивало пенис. Фрикции были излишни — влажная упругая пещерка ребенка, сжимаясь и расслабляясь, сама массировала член. Результат не заставил себя ждать долго. Очень скоро вульва третьеклассницы оказалась заполнена семенем отца

Аленка повернулась к папе передом, прихватила указательный палец и стала мастурбировать им клиторок.

— Папа, посмотри, как я дрочу! Мне так нравится! Мы с девчонками на каждой перемене делаем это!

В. П. любовался мастурбирующими малолетками. Относительно великовозрастная Валя тоже являла собой глубоко художественное зрелище, — представление, за которое не мало дал бы иной знаток красоты

Отец тоже начал надрачивать член. Очень скоро похабное личико дочурки, на что она, в общем-то, и рассчитывала, оказалось запачкано отцовой малофьей. К сожалению, в ротик юной развратницы почти ничего не попало.

Папа ебет дочерей

— Папочка! У меня клитор эрегирован. Ну и что с этим делать?

Девочки в полупрозрачных ночнушках, без трусиков, стояли перед папой и мастурбировали. Встопорщенные голые курочки были обнажены. Отец был, как и обычно, с бодуна. Стояк однако был — ну как бы вам это сказать? — конкретный.

— А отлижи Аленке, — предложил он.

Но Валя, задрав рубашку, села, как ей уже давно стало нравиться, на рот отца. Ее нежная пися, эти губки, эти раскрытые — эх! Сладкие писчоночьи губки! Виталий Петрович стал с наслаждением лизать. Валька ерзала. То есть как: она задрала подол ночной рубашки и села голой писею на рот. Папа очень любил свою дочь и постоянно ее ебал, то ли мысленно, подрачивая, то ли в натуре. Младшая, соблюдая очередь, тоже села пипикой на губы отца, сменив Валю… Раскрыв свою нежную писюлю, это нежное существо явно получит оргазм, спустит мне в рот, думал он, принимая соки ребенка, лаская вульвочку; оставалось только ухватывать, посасывая, влажные губенки. Валькины? Ленкины? Настькины? Этого Виталий Петрович, как ни пытался, понять уже не мог. Девочки чередовались. То одна вагинка, то другая...

Одна из малолеток, задрав подол, елозила по рту Виталия Петровича. Было приятно.

Было здорово лизать девочек. Даже несмотря на то, что никакими девочками они уже давно не были.

Валюшка, любуясь малолетками, тоже не отставала. Запустив палец под сорочку, она сношала себя, приближаясь к финалу.

— Писеньке приятно, папа, — сказала ласковая дрочурка. — Мне так приятно! Целуй Аленку… Целуй еще… В ту дырочку… О, папа…

Валюшка снова согнала Аленку с головы отца, уселась на язык и кончила. Тупой орган проник во влагалище, в губки непорочной девочки: раздвинув трепещущие лепестки, толстый язык углубился в узкое девственное (ага) отверстие. Как был замечателен детский клитор, клитор маленькой девочки!

— Хорошо с тобой ебаться, папа! — воскликнула дочка. — Совсем не то, что с мамой….

_{* * *}

….Виталий Петрович отдыхал. Девчата играли с его хуем. Настенка мастурбировала и бурно кончала.

— Папа, ну поиграй с залупою! Коснись кончиком клитора. И Настенке тоже погладь. А теперь погладь анус, — дочь встала рачком и растопырила полупопия. Бледно-коричневая, скорее розовая, попочка ребенка была маняща. В. П., не облизывая, всунул палец в дырочку. Девочка кончила… Виталий Петрович ебал дите пальцем руки. Не палец ласкал анус; это детская попка ласкала его, Виталия Петровича; палец дрочился, сношался, мастурбируя анальное отверстие дочери. Детка села. «Папочка, — прошептала она, — ну гладь же мою попу… Еще, папа…» Спустя буквально две минуты Виталий Петрович, поласкав любимого ребенка, снова вставил палец в дырочку ребенка и представил, как заполнеят кишечник дочери своим горячим семенем, да так, что девчонка ойкнула, спустив.

— Это было здорово! Великолепно! А теперь — полизушки.

Настя и Валюша, подрачивая, контролировали движение острого Аленкиного язычка по толстому стволу. Да, язык был невелик и обрабатывал совсем небольшую площадь мужского полового члена. Требовалось некоторое ассистирование. Приблизив личико к пенису Виталия Петровича, девочка стала помогать подруге. Прикосновение ее языка было несколько другим, В. П. сразу оценил это. Дочь лизала, если можно выразиться так, линейно; Настин же язык работал широко. Полизывая, девочки не забывали трогать и себя между ножек. Валюшка, плюхнувшись на живот, лежала, раскрыв нежный ротик, на собственной руке, пальчики которой не давали скучать девичьей мандетке. Наконец жирная капля достигла пухленьких губок дочери и растеклась по ним.

Девочки тщательно вымыли пенис Виталия Петровича, поцеловали его и, счастливые, уснули.

Совсем малышка

Аленке не спалось. Уж и наебалась всласть, и с папочкой посношалась, и Вальке дала полизать, а сон все не шел. Время приближается к двум, на ясном небе — круглая белая луна, но спать совершенно не хотелось. День был душным; только сейчас пришло какое-то подобие прохлады.

Как там мои октябрята, полизались? Да уж наверняка… Тут и думать нечего.

Девчонка скинула одеяло. За стеной похрапывал папа, рядом, чуть ли не пуская пузыри, сопела Валюха в обнимку с Настей (она пришла к ним ночевать, дома были какие-то проблемы. Настя быстренько ее удовлетворила, да и сама не осталась внакладе). Алена, даже не потрудившись на себя накинуть что-нибудь вроде халата (спала она, естественно, голышом), прошлепала в зал, служивший спальней, прокралась мимо почивающего сном праведника отца и вышла на балкон, стараясь не скрипеть дверью.

Ночь была прекрасна. Сколько звезд! Даже не верилось, что в таком немаленьком городе удается созерцать такое их количество. А ночное светило! Полнолуние! Почти полнопопие, пришла Аленке на ум похабная мысль.

Нимфетка стала созерцать пейзаж. Ничего особенного он, конечно, из себя не представлял: двухэтажный детский садик с жалкими деревцами по периметру (девица ухмыльнулась, представив, как выебет всю малышню, да и воспитательницу заодно), слева — девятиэтажка, и справа тоже; за детсадом стоящие перпендикулярно пятиэтиажным домам хрущобы, а ближе к горизонту — трубы комбината. Где тоже наверняка ебутся, подумала Аленка.

Грязный умишко! Если Настя интересовалась чем-то, кроме секса, то мозг Аленки, как понял читатель, был заточен исключительно под самый грязный похабный секс. Парадокс. Шутка ли — соблазнить папулечку! А в кайф, в кайф…

Алена вздохнула, полюбовалась еще раз ночным видом и собралась было уже вернуться в спальню, дабы отдаться объятиям Морфея (ну хоть его объятиям на этот раз), как вдруг заметила некую движуху на лоджии соседнего дома. Находясь этажом выше, было удобно наблюдать за разворачивающимся действием на втором этаже девятиэтажки напротив.

Вышедшая на свежий воздух и немного заплутавшая среди цветочных горшков, санок, колясок, пустых стеклянных банок и прочего хлама, которым домовладельцы просто обожают загаживать лоджии и балконы, милая малютка лет четырех (я не шучу, приятель) в коротенькой ночной рубашке задрала невысоко оную и, приспустив трусцы из тонкой полупрозрачной материи (Аленушка никогда не видела такого детского белья), стала легонько потрагивать писюшку. Наша герл, настроившись на сладкий сон, проснулась; ее будто слегка шарахнуло электрическим током не очень высокого напряжения, 110 В, по-американски.

У ребеночка не все ладилось. Алена видела, как дитя мучается и не может достичь завершения. Девочка решила сделать доброе дело: расставив пошире голые ножки, выпростала из плена уснувший было клитор и стала им играть, показывая всем видом малолетке, ка́к, собственно, нужно с ним обращаться. Малышка, поначалу не обратившая никакого внимания на героиню повести, внезапно ее заметила и стала подражать движениям развратницы. В сей час Аленка дрочила художественно. Но вот облом! Кончить никак не удавалось. Девчушке тоже, по-видимому, фарт не шел. Алена объяснила жестами Кристине (это было имя малютки, как выяснилось позже): подожди, мол, я сейчас спущусь; все, глядишь, и наладится.