Выбери любимый жанр

Звезды примут нас (СИ) - Батыршин Борис - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

Но дело, конечно, не в том — Дима усматривал в сюжете братьев Стругацких удивительное сходство со стремительным развитием его собственной «внеземной» карьеры. Конечно, точка Лагранжа не система Сатурна, но всё же и не геостационарная, и даже не лунная орбиты, триста миллионов километров — это вам не жук чихнул. Правда, они будут там не первыми — на неделю раньше к точке земной орбиты, где будет висеть станция «Лагранж», отправится прыжковый корабль «Эндевор» с экипажем из трёх человек: командира Владимира Джанибекова[2], второго пилота американца Уильяма Поуга[3] и французского космонавта Жана-Лу Кретьена[4], недавно прошедшего полный курс подготовки в калининградском Центре.

Термин «прыжковый корабль» вошёл в употребление недавно с лёгкой руки американцев — они, как давно уже заметил Дима, вообще были склонны изобретать эффектные термины для всего подряд, начиная от какого-нибудь хитрого броска в своём любимом бейсболе, и заканчивая типами межпланетных кораблей. Тем не менее, термин этот пришёлся ко двору — его употребляли в отношении космических аппаратов, предназначенных как для перемещений через «космические батуты» так и для самостоятельных перелётов на сравнительно небольшие расстояния — например, между лунной и земной орбитами.

А через несколько недель вслед за «Эндевором» отправится и он сам, на борту другого прыжкового корабля, «Никола Тесла». Конечно, на Земле рассчитывают прежде получить сообщение от разведчиков, для этого их, собственно, и посылают — но учёные не исключают и того варианта, что связь установить не получится. Но «Тесла» всё равно уйдёт в прыжок, а когда прибудет на место — экипаж «Эндевора» присоединится к Диме и его спутникам, а сам корабль пойдёт на строительный материал для будущей станции. И обратно на Землю троица первопроходцев попадёт не раньше, чем будет смонтирован и запущен «космический батут» — то есть примерно через полгода.

Браслет на левом запястье — плоское кольцо из серого металла со вставками из синего полупрозрачного пластика и крошечным экранчиком электронных часов, на котором перемигивались зелёные светящиеся цифры, коротко пискнул. До назначенного брифинга (вот ещё одно заморское слово, с некоторых пор вошедшее в употребление здесь, на «Гагарине») осталось десять минут. Следовало поторопиться. Дима чмокнул жену в плечо, с которого как раз сползла ткань халата, подхватил полотенце и скрылся в санузле.

Места здесь было ещё меньше, чем в пресловутом лифте: раковина, унитаз с толстым пневмошлангом для принудительного удаления отходов, полочка, в гнёздах которой держались пузырьки с шампунями и жидким мылом и ещё какими-то пахучими жидкостями — почти всё принадлежит Нине. Над раковиной имел место встроенный в стену шкафчик, где хранятся зубные щётки, расчёски и его, Димы, электробритва — дверки шкафчика зеркальные, в точности как в общежитии на Земле, в подмосковном Калининграде, где он прожил последние полтора года. Дима стащил с запястья браслет и положил на полку — браслет при этом протестующе пискнул, напоминая, что у владельца есть десять минут, чтобы надеть его снова, после чего аксессуар сначала предупредительно заверещит, замигает, а ещё через пять минут подаст сигнал тревоги в диспетчерскую станции, и тогда у растяпы будут неприятности. Ничего не поделать, таков порядок — браслет требовалось носить постоянно, кроме данных о состоянии здоровья владельца, он непрерывно транслировал сигнал, по которому можно было определить его местоположение.

Справа от раковины и шкафчика располагался совсем уж узкий пенал душа. Дима скинул одежду, задвинул за собой –шторки из полупрозрачного матового пластика и включил воду. При этом автоматически заработала вытяжка под ногами — лёгкий поток воздуха, уносящей капли использованной воды, приятно холодил ступни и щекотал ноги. Вытяжка была установлена на случай ослабления или даже полного исчезновения гравитации — нельзя же позволить воде разлететься мелкими и крупными, порой размером с яблоко, каплями по всей каюте? Дима как-то раз видел нечто подобное — год назад, когда вращение станции ещё не было запущено и им, группе стажёров, обучающихся на орбите премудростям вакуум-сварки приходилось работать, жить и, в том числе принимать душ, в невесомости. Сейчас в такой мере предосторожности нужды не было, на станции стабильно царили 0,5 земной силы тяготения — но отключать систему никто не собирался. Пусть себе работает, выполняя функции слива и, заодно сушки.

На душ, бритьё и прочие гигиенические процедуры ушло минут семь. Дима выбрался из санузла (часы на браслете уже попискивали, напоминая о скором брифинге), натянул станционный комбинезон с табличкой на правой стороне груди, на которой значилось его имя и личный номер. Выше таблички поблёскивал значок в виде крошечной серебряной кометы, залитой синей эмалью, и с золотой звёздочкой. «Знак Звездопроходца» — отличие, которого Дима был удостоен за действия при прошлогодней аварии на орбите. К комете прилагалась ещё медаль, но она хранилась вместе с документами в особом ящичке, а значок полагалось носить всё время, даже на рабочей одежде — увидев её, даже космонавты первого «гагаринского» отряда и астронавты легендарных лунных миссий «Аполлонов» почтительно кивали, признавая во владельце знака своего, равного.

Ну что, вроде, всё? Дима чмокнул жену в тёплый пробор и выбрался из каюты, прикидывая, успеет ли он по пути завернуть в столовую и прихватить с собой ватрушку с кофе.

Напиток разливал по высоким картонным, с пластиковыми крышками стаканчикам особый кофейный автомат — ещё одно американское нововведение, как объяснила Нина. На панели автомата были кнопки с помощью которых можно выбирать — чёрный кофе, со сливками, с сахаром или без, погорячее или наоборот, и даже покрепче или послабее. Поговаривали, что скоро установят и другие автоматы, которые будут выдавать чай, какао, горячий шоколад и даже куриный бульон.

С тех пор, как подобные устройства появились на станции, сотрудники приучились брать их утром с собой, торопясь на рабочее место, и теперь половина мусорных корзин любого неизменно оказывались забитыми смятыми стаканчиками из-под кофе и обёртками от булочек и бутербродов — их выдавал другой кухонный автомат. Начальство смотрело на подобные вольности без восторга, но терпело, хотя медики время от времени заводили разговор о том, что новинки сбивают строго рассчитанный график питания работников космоса и, следовательно, должны быть немедленно удалены, желательно, навсегда. Но автоматы пока держались — возможно, потому что на совещаниях, где звучали подобные предостережения, перед половиной участников стояли знакомые картонные стаканчики.

— Ну что, товарищи стажёры? — голос Папандопуло был весёлым. Дима, как и прочие присутствующие здесь прозвали его «Папандопуло» — за неизменно живой нрав и некоторое даже внешнее сходство с известным персонажем «Свадьбы в Малиновке». — Вас ждут великие дела, и пора уже выбираться из коротких штанишек!

Дима хмыкнул — что это за заявление? Стажировка закончилась давным-давно, почти год назад, и теперь они, все трое — полноправные сотрудники проекта с допуском к работе в космосе. Прежняя группа, которой как раз и руководил Папандопуло, давно расформирована, а здесь их собрали по поводу, который был Диме хорошо известен. Сегодня должно было прозвучать официальное приглашение принять участие в одной из самых поразительных космических миссий, предпринятых со времён посадки «Аполлона-11» на Луну.

Во время предварительной беседы, состоявшейся здесь же, на «Гагарине» полторы недели назад, Дима осведомился: с чего ему, по сути, новичку с довольно скромным опытом внеземной работы предложили такое назначение? Этот вопрос, и правда, не давал ему покоя: в самом деле, разве мало матёрых, летавших космонавтов, чьи имена известны всем, чтобы посылать в такую ответственную «командировку» вчерашнего студента, неоперившегося юнца, у которого всех заслуг — лишь то, что он однажды оказался в нужном месте в нужное время и ухитрился при этом не растеряться? На это Папандопуло, проводивший собеседование, объяснил (не скрывая своей знаменитой ухмылочки), что недооценка себя по мнению психологов Проекта — столь же тревожный признак, как и самолюбование; что бывший стажёр Дмитрий Ветров, обладает всеми навыками и знаниями, необходимыми в предстоящей миссии, а именно: является вакуум-сварщиком пятого разряда, имеет серьёзный опыт монтажных и швартовочных работ в открытом космосе. И к тому же, будучи дипломированным инженером-криогенщиком, до последней детали знаком со сверхпроводящим хозяйством «космического батута» и системы хранения и подачи сжиженных газов, необходимых для её эксплуатации. И всем этим ему, Дмитрию Ветрову, и предстоит заниматься на строительстве станции «Лагранж». Впрочем, если упомянутый Дмитрий Ветров имеет, что по этому поводу возразить…

4
Перейти на страницу:
Мир литературы