Охота на охотника - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 5

Так вот, одни штаны, которые мне малы, резал на куски и вязал немцев – кисти, локти, щиколотки и у колен. Ну и кляпы. Дальше закидывал, как заканчивал с очередным, в пустой кузов грузовика. Потом вещи перебирал, и самое ценное – в хранилище. Оружие тоже. Вот его всё прибрал. При себе оставил только карабин Маузера один и сунул в карман галифе Вальтер офицера. Тот, похоже, обер-лейтенант, если я правильно в его офицерской книжице прочитал. Интендант. С ним последним закончил.

Из трофеев вышло шесть карабинов Маузера. Все немцы рядовыми были, нашивок не имели. С офицера снял пистолет, ременную систему с кобурой и автомат, МП-40 он вроде назывался. Только запасных магазинов почему-то три. Также были планшетка с картой, но не имелось бинокля, и офицерская сумка, там я набрал себе мелочовки, от бритвенного набора до свежего исподнего.

У солдат ранцы были кожаные, отобрал себе котелки (они такие плоские, с крышками для второго), кружки и ложки. Причём три ложки гибридные: с одной стороны ложка, с другой вилка. Любопытная модификация.

С офицерским набором утвари получается семь комплектов. Всё взял. Вещи дефицитные в наше время. Ну и всего разного, включая наручные часы. Я себе подобрал получше, они офицерскими оказались, надел, остальные прибрал в запас. Обзавожусь имуществом потихоньку. Долго перечислять всё, что добыл, главное, теперь есть.

Припасы тоже были, аж два ранца набрал. Фляжки. Одну, полную воды, использовал перед тем, как переодеться. Половину вылил на голову, снял повязку, потом остатками воды отмыл волосы от крови. Сам я не задержался, барахло бросил, ценное забрал и, закрыв борт машины, устроился за рулём.

Движок уже работал, поэтому выехал на дорогу и покатил прочь. Прочь от Буга, подальше вглубь Польши. Пока есть время, нужно заполнить хранилище и прокачать себя. Потом, у своих, где я столько душ свободных и бесхозных, да в немецкой форме возьму?

Вот так и катил. На соседнем сиденье платок расстелил, на нём нарезанный хлеб, куски ветчины из консервной банки, полкруга копчёной колбасы, больше не было, ну и там луковица и пару шматов сала. Всё нарезано, вот всем этим я и питался. Вообще, припасов не так и много, думаю, на завтрак немцам хватило бы. Плюс НЗ, что у них всегда при себе должен быть. Мне же тут на двое суток не экономя. Главное, утробу насыщал, и это хорошо.

Причём всё тщательно пережёвывал и запивал водой из второй фляжки. Я помнил, что больше двух суток ничего не ел. Поэтому слегка утолил голод и прибрал припасы. Потом, часа через два, ещё поем. Желудок с большим объёмом может и не справиться. Понемногу. Котелки есть, припасы, банка с какао. Стоит сварить супчик, горячее обязательно нужно, и какао заварить. Потом, после изучения немецкого языка с письменностью.

Проехал я всего километров десять. Дороги уже не пустые, на меня не обращали внимания, активное движение началось. Почему я на десять километров уехал и встал в тени рощицы у берега речушки? Были причины. Для начала – отличное место для днёвки. Форму свою постираю, ритуал призыва метального демона проведу. Однако самая главная причина не в этом.

Я проехал мимо полевого фронтового аэродрома, там самолёты взлетали, ещё работа шла, хотя, похоже, авиачасть перелетала ближе к фронту, но кое-что ценное прибрать (я о самолете) ещё можно. А через пять километров обширные склады встретил. Машины въезжали на территорию и вставали к складам, на погрузку. Так с ходу не скажешь, что там, но думаю, продовольствие хранят.

Просто во дворике заметил две немецкие армейские полевые кухни, накрытые брезентом. С большими колёсами, деревянными, по ним и опознал – те, что лошадьми буксируются. Кухни тоже пригодятся. Я же пехотинец и, вернувшись, попаду в пехоту, а как без кухни? Запас личный иметь стоит.

И да, я могу просто свалить, но, честно признаюсь, не прощу себе, если пропущу такие приключения. Потом, после войны, или во время, если руки крутить будут, можно покинуть страну. Но сейчас особого желания нет, у меня пока подготовка идет. Так что свернул и стал обустраиваться.

Вытащил пленных из кузова, прибрав грузовик, чтобы внимания не привлекал. Дальше стал аккуратно срезать дёрн (потом на место верну и водой полью) и, утрамбовав, чертить пентаграмму призыва. Около получаса всё заняло, но сделал. После этого нацедил крови у двоих «добровольцев» и, вскрыв одному из двух доноров горло, вызвал того же ментального демона. Позади активно и в ужасе мычали, но это не помешало мне с демоном посотрудничать.

– У меня заказ на обучение языку. Носитель вот, – предъявил я офицера-интенданта.

– Какого языка? – проскрипел демон. – Жертва владеет тремя.

– Что за языки?

– Германский, итальянский и английский.

– Ясно. Значит так. Моё новое тело не совсем хорошо развито. Я о мозгах. Поэтому нужно прокачать разум и запустить вторую половинку мозга. Нечего ей бездельничать.

– Три души.

– Две чужие.

– Три. Сложная работа.

– Ну хорошо, три так три.

Вообще, допускать ментального демона до работы с мозгом крайне опасно, мало ли какие закладки сделает, но я использую именно ту пентаграмму, что не позволит демону своевольничать. Поэтому закинул две тушки мёртвых немцев. Сперва доноров, их ещё души не покинули, потом третьего. Этот обмочиться успел, но тела были приняты, души высосаны.

Я даже пошатнулся, настолько легко было думать и хорошо стало – неплохо демон поработал. А то я в новом теле реально тупил, а сейчас – как было ранее, с хорошо прокачанным разумом великого мага. После этого продолжили, а то времени мало. Минута всего. Сейчас даже меньше.

– Хочу все три знать в совершенстве, со знанием письма. Отдаю оставшиеся четыре чужих души.

– Принимаю.

Дальше, зашвырнув в пентаграмму извивающиеся, обмочившиеся и отчаянно мычащие тела (главное, самому границу пентаграммы не пересечь, а то ужином демона стану), я получил знания. Аж голова заболела от объёма, и это с прокачанным разумом. Без него голова бы лопнула, микроинсульт бы заработал. Ничего, за сутки знания улягутся, и буду полиглотом местным.

Демон убыл, время закончилось, а я занялся приборкой. Нужно убрать все следы ритуала. Лёгкие и сухие, как дрова, тела-мумии отнёс в кузов грузовика, держа на вытянутых руках – пусть там полежат пока. Потом лопаткой затёр пентаграмму и уложил заново дёрн, омыл от крови ведро в речке и полил дёрн – пусть прирастает. Перекинул машину с телами в хранилище и отошёл подальше, метров на сто выше по течению от места проведения ритуала.

Разделся донага, достал свою грязную форму командира (купание её не отмыло) и начал стирку. Два куска мыла с цветочным запахом нашёл у солдат. Фуражку тоже постирал, сапоги отмыл снаружи и изнутри, потом, когда высохнут, хорошенько начищу – вакса в банке и щётка у меня имеются, в кабине грузовика нашёл. Портянки и исподнее тоже, дважды прошёлся и, выжав, повесил сушится. Сапоги на солнцепёке поставил.

Потом трижды сам помылся, жаль, искупаться нельзя, мелкая речка, по пояс в самом глубоком месте. Так, полежал в воде, охлаждаясь. Сделал себе лежанку из трех одеял – одно как постель, второе сложил вместо подушки, а третьим буду укрываться. Но после полного исцеления спать пока не особо хотелось, время есть. Занялся готовкой, чтобы в запасе горячие и готовые блюда были. Хранилище со стазисом, ничего им не будет.

Развёл костерок, сухие ветки были, пусть мало, но мне должно хватить. Сделал треногу и подвесил на палку три котелка, плоских, немецких. Да других у меня и не было. Котелки отмыл уже, воды залил, и, пока та вскипала, я работал ножом и нарезал всё для двух супов.

В одном котелке сварил какао – жаль, молока не было, но подсластил двумя кусками сахара, хорошо вышло. Потом два супа сварил. Один – на ветчине, с картошкой и луком. Второй – с колбасой копчёной (остатки колбасы я прямо сразу и доел) и с горохом. Гороховая похлёбка вкусная получилась.

Картошки сырой не нашёл, только две варёных в мундире, вот по одной и почистил, нарезал и в каждый котелок отправил. Для объёма. Соль была, посолил, жаль, немного, надо будет запас сделать. Вот так в третий раз поев, уже горячего, весь хлеб и приговорил, галеты только остались. Я прибрался, котелки в хранилище убрал и вскоре уснул в тени дерева на лежанке.