Избранник смерти (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 51

Порой мне казалось, что ноги вот-вот подломятся, с хрустом порвутся жилы или на плечо опустится лапа той твари. Но я продолжал бежать дальше и вскоре достиг каменных ступеней, ведущих вверх. Помчался по ним и, пролетев пару пролётов, услышал разочарованный вой преследовавшего меня создания. Кажется, тварь по какой-то причине не могла подняться выше. Но я, естественно, не стал проверять эту теорию, а уже практически теряя сознание от усталости добежал до покрытой ржавчиной металлической двери и кое-как открыл её. Тут же мне в лицо ударил бледный рассвет, проникающий в небольшую пещеру.

Я, пошатываясь под весом Василисы, выбрался на свет божий и рухнул на траву подле одуряюще пахнущей смолой сосны с раскидистыми лапами. И буквально через миг моё сознание ухнуло в темноту.

Но тьма не продлилась долго. В какой-то миг меня заставили очнуться приглушённые расстоянием голоса, раздающиеся на фоне птичьих трелей, приветствующих восход солнца:

—… Тебе не показалось?

— Не знаю. Можа и показалось. Но вроде как человеческая фигура мелькнула среди сосен. Надо поглядеть. Вдруг это тот самый мерзавец, что вашу сестру умыкнул, сударь?

— Твою мать, — простонал я сквозь зубы и разлепил пудовые веки.

На меня с ветки с любопытством смотрела рыжая белка, а рядом тяжело дышала Петрова, так и не пришедшая в себя. А её брат с прихвостнями шёл в эту сторону. Гадство! Даже без сознания не дадут спокойно полежать. Чем же я прогневал богов удачи? Меня ведь сейчас и белка загрызёт, ежели ей не понравится моя физиономия. Кстати, физиономия… под глазом нестерпимо щипало.

Я прикоснулся к щеке, приняв сидячее положение. И на подушечках пальцев осталась кровь. Видимо, меня угораздило где-то довольно сильно рассадить кожу под глазом, но сейчас мне было глубоко плевать на данный факт. Надо валить отсюда, пока враги ещё далеко.

Кое-как закинув Петрову на плечо, я вихляющей походкой пошёл куда глаза глядят. Под ногами стали потрескивать шишки, а сам я старался держаться за разлапистыми соснами, дабы меня не видели преследователи. Однако от следов не избавиться. Даже если я их сейчас закидаю чем-нибудь, то те, что остались около пещеры, мне уже не скрыть. Ведь на это дело потребовалось бы минут пятнадцать, а их у меня не было. Голоса уже раздавались совсем близко от пещеры.

Я ускорил шаг, попутно с огромным трудом провалившись в транс. Глафира оказалась рядом, но она была настолько слабой, что через неё виднелись шершавые сосновые стволы. Нет, она мне в таком состоянии не поможет. А я не в силах дать ей ещё своей крови. Интуиция горячим шёпотом подсказывала мне, что подобное кровопускание заставит меня отбросить копыта. Но всё же я не стал выпадать из транса, а решил расспросить призрака, раз уж подвернулся такой шанс. А то вдруг она исчезнет?

— Глафира, почему ты спасла меня?

— Потому что ты спас меня, — еле слышным голосом прошелестела она, явно намекая на тот случай в подвале графа Чернова.

— А как ты оказалась в катакомбах? Кто ты вообще такая?

— Почувствовала тебя и пришла, — ещё тише сказала девушка, отвернулась и добавила: — Кто я такая? Помню, моя душа жаждала красивой жизни. Я поехала в большой город… ходила в дорогих одеждах, ездила в каретах, а как один из господ наградил меня срамной болезнью, так стала никому не нужна. Проще взять другую проститутку, чем лечить больную. Дорого вывести такую хворь. А у самой денег скопить ума не хватило. Вернулась в Гать, а тут меня… тут и зареза…

Она не успела договорить, поскольку мигнула и пропала. А следом от пещеры раздались азартные возгласы. Кажется, Петров и компания нашли мои следы. Всё, погони не избежать. Я стиснул зубы и ещё больше ускорил шаг. Можно сказать, что даже перешёл на лёгкий бег, постанывая от боли во всём теле. Ныли даже те мышцы о существовании коих я и не подозревал. Вашу мать, ежели мне так тяжело, то где-то рядом точно должен быть Рай! Я почувствовал себя оленем, коего загоняют охотничьи собаки.

Позади раздавалось приближающееся чавканье ботинок и скрип веток. А впереди деревья стали расступаться, открывая картину дороги. Я выскочил на неё и увидел по правую сторону Чернолесье, а ещё шлагбаум и будку со служивыми!

— Эй! Эй! Сюда! — заорал я, бросился к будке и принялся размахивать свободной рукой. — Эй! Я Андрей Белов, мастер смерти! Ученик графа Чернова! Зовите его скорее сюда! Быстро! Я приказываю! Он должен быть в полевом лагере!

Пара вывалившихся из будки служивых сперва с большим удивлением посмотрела на меня, но когда они разглядели мои глаза, то один из них стрелой понёсся вдоль кромки Чернолесья. Порой всё-таки хорошо иметь отличительную черту в виде таких примечательных зенок.

— Стой! Вор! Похититель! Стрелять буду! — ударили меня в спину многоголосые злые крики.

Я обернулся и увидел пятёрку мужиков. Четверо уже достали револьверы, а пятый, внешне очень похожий на погибшего брата Василисы, умудрился войти в транс и создать на ладони молнию.

У меня не осталось выбора. Я остановился, поскольку в таком возбуждённом состоянии эти черти могли и завалить меня, наплевав на последствия. Даже свидетель в лице служивого их совсем не смутил бы. Они бы и его грохнули. И судя по физиономии служивого он понимал это. Его взгляд лихорадочно метался от меня к Петрову, а от того к кустам.

Служивый, вроде как, и не должен допустить кровопролития, но, с другой стороны, он совсем не хотел встревать в разборки дворян. Этот бедолага явно считал, что лучший для него вариант — отсидеться в кустах, всей душой болея за меня. Однако он изумил меня до глубины души. На его лице вдруг появилось выражение «не в мою смену», после чего служивый навёл винтовку на приблизившихся людей и нервно протараторил:

— Опустите оружие, судари! Я здесь поставлен по велению Императора и исполняю Его волю! А Он велел не устраивать вблизи Чернолесья никаких безобразий!

— Закрой пасть, тюфяк! — рыкнул на него Петров, выпав из транса. — А ты, ублюдок, немедленно отпусти мою сестру, иначе я нашпигую тебя свинцом!

— Сам ты ублюдок! Жопу себе нашпигуй. А если сделаешь ещё шаг, то я с превеликой радостью сверну Василисе шею! Она ещё та заноза в заднице!

— Ты не посмеешь!

— А ты рискни! — выпалил я, едва стоя на ногах. Как бы не грохнуться в грязь. Меня аж качало из стороны в сторону, а морды уродов походили на смазанные пятна.

— Я считаю до трёх! — горячо заявил Петров, судорожно выхватив из кармана чёрный наган. — Если не отпустишь сестру, то встретишь Смерть, чьим выкидышем ты и являешься! Ра-а-з!

— Прекратите, ваше благородие! — протараторил служивый, которого трясло от собственной смелости и волнения.

— Не встревай, дуболом! — зло бросил ему один из людей Петрова, оскалив зубы.

И тут вдруг раздался знакомый сухой голос, будто бы прошедший через пресс, выжавший из него все эмоции:

— Господа, а мне издалека подумалось, что это лаются собаки! А тут — люди, и более того даже имеются дворяне.

Я обернулся и с громадным облегчением увидел графа Чернова. Он неторопливо шёл в мою сторону, опираясь на чёрную трость с серебряным набалдашником. Петров, естественно, тоже увидел старого мастера смерти и мигом замолчал, как и все его подручные.

— А что же вы все прекратили лаяться? Куда делись ваша ярость и гнев? Вон у того юноши изо рта даже слюна летела, — проговорил Чернов и встал чуть в стороне от нас, словно памятник ожившей мумии в чёрном цилиндре.

— Этот… негодяй… сударь украл мою сестру, — просипел Петров, пытаясь смирить свои чувства. На его висках бешено вздувались вены, а дыхание с хрипами вылетало изо рта.

— Да, украл, ваше сиятельство, — признался я, придерживая рукой до сих пор лежащее на плече тело Василисы. — Но всё очень запутано. Я планировал обменять её на Акулину Кантову и Анатолия Юльевича Кантова. Их удерживает в своём доме папенька вот этот… хм… сударя с красной, как помидор, перекорёженной физиономией.

— Вы лжёте! Их нет в доме моего папеньки! Можете прийти и убедиться в этом! — победно воскликнул Петров, злорадно заблестев зенками.