Курьерская служба — 2. Новичок (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 11

Идти с чемоданом, полным денег, было не очень комфортно. Я мог вызвать такси, но вспомнил, что Сид упоминал про банкомат Московского Дворянского Банка в этих местах, и не ошибся. После непродолжительных поисков, мой чемодан оскудел на большую часть наличности. Я оставил сто рублей с копейками, зато на счету значительно прибавилось:

«Платёжный счётъ: 1344 руб. 82 коп.

Накопительный счётъ: 3170 руб.»

Погулял по торговому центру и обнаружил небольшой музыкальный магазин. На удивление, он был даже в такой дыре, как Внуково. Выбор был небогатый, поэтому я выбрал инструмент подороже — странную небольшую пятиструнную гитару, чуть больше гавайской, но меньше стандартной.

— Гитара с Петринских Островов, — сказал продавец — волосатый и смуглый. — Хороший выбор, барь. Ты чё, по японщине больше, наверное? Тебе бы тогда электроклавесин.

— Это не мне. Хотя, может, когда-то и прикуплю.

Захватил также пузырь алкоголя — прусского перчёного ликёра, закинул его в дипломат. Дальше я шагал три километра пешком с упаковкой — было не очень тяжело, и захотелось насладиться погодой. Начинало вечереть, около дома Аллы остановился на миг и посмотрел на свет в окошках.

— Серенаду, что ли, спеть? Не, не оценит. Пацанка…

Остаток пути я прошагал за сорок минут. Музыку на своём участке я услышал за метров сто — это были уже знакомые риффы электрогитары Сида. Но когда понял, что он исполняет — сначала не поверил своим ушам.

Эту мелодию, текст и этот стиль исполнения я слышал примерно в десятке миров Основного Пучка. Не скажу, что она была моей любимой, более того, она была раздражающе-безумной и корявой. Однако пару раз она становилась эдаким гимном умирающей человеческой цивилизации. Мне довелось встретить автора этого трека всего один раз — в большинстве известных мне миров этот странный сибиряк не доживал не то, что до преклонных лет, но даже до моего вселение в тело моего двойника.

Одно я знал теперь точно. Если эта песня существует в настолько далёкой от Основого Пучка реальности — то значит, Егор Летов был таким же человеком-парадоксом, что и я, чья судьба пронизывает все известные мне миры.

— Пластмассовый мир победил, — услышал я голос Сида и ещё пару голосов. — Ликует картонный набат. Кому нужен ломтик июльского неба? О-о, моя оборона!

Я открыл ворота и продолжил, силясь перекричать гитарный усилитель:

— Солнечный зайчик незрячего мира!

Сид сбился, удивившись и моему возвращению, и тому, что я знаю эту песню, но продолжил:

— О-о, моя Оборона! Траурный мячик стеклянного глаза, траурный зайчик нелепого глаза.

Компания, пять человек, расположилась у небольшого костра между моим домом и домиком Сида.

— Барь вернулся! — ко мне подскочил и обнял незнакомый паренёк лет тринадцати-четырнадцати.

«Троюродный брат Сида — Ростислав», — вспомнил я — вероятно, он уже был ранее знаком с Эльдаром Циммером и считал его своим другом. Я подозревал, что он будет старше.

— Барин приехал! Хи-хи!

Следом ко мне подбежала и точно также повисла на втором плече совсем молоденькая незнакомая девица с разноцветными волосами — ни дать-ни взять персонаж аниме. Подошла и Софья, тоже обняла, зыркнув на Сида, а последним подошёл Осип, который был уже изрядно навеселе. Осталась сидеть только Альбина, отсалютовав мне бутылкой пива.

Да уж, подумалось мне, групповые обнимашки — явно не то, чего ждёшь от крепостных. Но после весьма неприятного происшествия это оказалось ровно то, чего не хватало.

— Выкупи меня! — заявил Ростислав. — Ты мне обещал. Мне теперь четырнадцать — можно выкупать без согласия родителей, после проверки Домом.

— Подумаю. А родители чего?

— Чего-чего. Батя помер, мать спилась. Барин обнищавщий.

— У бабушки живёт, двоюродной, — сказал Сид, отложив гитару. — Ты ешь, угощайся, мы тебе шашлык оставили. Расскажешь потом, откуда песню знаешь?

Я презентовал инструмент, и пьянка продолжилась уже со мной. Признаться, это был один из немногих, очень редких разов, когда я расслабился и позволил себе явно чуть больше допустимого.

Запомнились другие песни, чуть менее знакомые, чем эта. Запомнился разговор с Альбиной, которая вещала мне:

— Ты мою девочку!.. Барыню мою… Осторожнее. Она хрупкая такая. Я ж её люблю. Ну, как крепостные барыню любят. Потерпи лучше пару лет. Ранняя первая любовь, знаешь, редко бывает надолго. По себе знаю. Вот — охламона этого встретила тогда. Когда бандюганы. Ох, он и дрался!

А следом мулатка крепко засосала в губы щуплого очкарика.

Ещё запомнилось, как рядом подсели Сид и Ростислав и что-то подсказывали мне, помогали разобраться в телефоне.

Ещё помню, как, оставшись один у догорающего костра, сжигал в нём три листка, которые принёс с собой. Можно подумать, что это было пьяное безумие, но нет — сжечь или уничтожить эти улики, эти остатки проклятого дневника я подумал сразу после того, как они оказались у меня в чемодане. Перед уничтожением я просмотрел их ещё раз. Вся более-менее нужная информация уже была у меня в голове. Как была и стратегия по поводу того, как действовать дальше.

Впереди было воскресенье. Встал я поздно, за завтраком, переходящим в обед, вспомнил и решил проверить приложение «Мой Двор». И обнаружил в нём новую запись:

"Помещик: Циммер Эльдар Матвеевич. Статус: Мельчайший (неимущий). Число душ: шестеро. Общая рыночная стоимость душ — 19540 р. Список:

— НОВЫЙ: Макшеин Ростислав Сергеев, рейтинг — 4,41, 14 г., г. Москва, русский, нач. обр.

— Вот же Сид. Вот же сукин сын! Купил его братца, получается.

Сумма на электронном счету в мобильнике, как это логично предположить, сократилась.

«Платёжный счётъ: 384 руб. 82 коп.

Накопительный счётъ: 3170 руб.»

Сид отсутствовал, уехал с Софьей, оставив, помимо свежего завтрака, банку огуречного рассола и остатки вчерашнего пиршества. Я позвонил Сиду и высказал всё, что думаю о ситуации с его родственником. Сид принялся оправдываться.

— Матвеич, ну я тебе рассказывать не хотел, когда всё это с тобой… ну, с тем ещё прошлым барином случилось. Да и у самого из головы вылетело. Вы с Ростиком друзьями были, он, когда ещё мелкий совсем был — в школу пошёл… Батя помер, а мать пошла пьянствовать. Родительских прав лишили. Ты и пообещал, что выкупишь. Когда твоё восемнадцатилетие отмечали.

— Девятьсот рублей. Мне не деньги жалко, а то, что ты на меня ответственность повесил за него. Да и стрёмно как-то подростков покупать. Где он жить теперь будет?

— За это ты не беспокойся. В родную семью возвращать — не стрёмно. До восемнадцати лет за него дотации полагаются. От Дворянского дома на содержание двадцать рублей в месяц. Предыдущий барин почти всё себе забирал. Потом — его бабушка не отказывается, говорит, пусть у меня пока поживет. Да и сам он самостоятельный. А после — если двадцать квадратных метров на участке выделишь, то комнатку построю… Он смышленый, в хозяйстве пригодится.

— Гены у него не очень, — нахмурился я. — Раз один родитель сидит, а второй пьёт. И вы ещё вчера при нём алкоголь хлестали!

— Так это ж пиво. И по праздникам. Про наследственность — это всё поправимо. Среда другая будет — не сопьётся. Зато по предварительному тесту — ноль и четыре процент сечения. Поболее, чем у меня. Иногда бывает, что с таким процентом к годам сорока развивают худо-бедно один навык.

— Ладно. Выделю ему двадцать квадратов, так и быть. Но когда переедет — сам воспитывать буду.

«В конце концов, — подумалось мне, — молодые приспешники, чьим воспитанием я занимался с самого детства, могут пригодиться, если задача по уничтожению мира затянется на несколько десятилетий».

— Спасибо! Слушай, барь, я тут баньку присмотрел. Готовую. Сруб. Всего двести пятьдесят рублей!

— Не в этом месяце, Сид, — строго обрезал я. — Я так понял, ты в курсе, сколько у меня на кошельке осталось, и у меня совсем другие планы на эту сумму.